Один из нас

Собравшись с духом, Салли продолжила путь. «Все хорошо, – уговаривала она себя, повторяя слова вслух, как защитное заклинание. – Мне совершенно нечего бояться».

Наконец перед ней показался Дом – просторный старинный особняк, окруженный ветхими строениями. Все постройки давно пришли в запустение. Некогда здесь была процветающая плантация, покинутая вскоре после Войны за Конфедерацию. Почти столетие территория оставалась заброшенной, после чего ею завладел лес, как бы в напоминание о том, что у природы гораздо больше сил, чем у человека. Цепкие ветви дубов с длинными бородами испанского мха затеняли заросший сорняками двор. С толстого высохшего сука свисали качели, сделанные из автомобильной покрышки. Во влажном воздухе слышался запах гнили.

На старой заросшей клумбе среди сорной травы пробивался единственный цветок – белая роза чероки, часто встречающаяся вдоль Тропы Слез. На протяжении великого переселения индейских племен в западные резервации множество детей погибло, и из слез их матерей выросли эти белые цветки, вдоль всего пути до Оклахомы. Это была единственная искорка жизни и красоты среди царящего здесь убожества и упадка. Единственная слеза, пролитая за чумных детей.

Не видя никого вокруг, Салли прошла ко входной двери и позвонила. Дом наполнился надтреснутым дребезжанием. Ответа не было. Словно бы все обитатели собрали свои пожитки и куда-то уехали. Она уже собиралась позвонить снова, когда дверь со скрипом отворилась. Ее обдал поток теплого, затхлого дыхания Дома, вкупе со странными звуками – ухающими, рычащими, хлопающими.

На пороге стоял человек в джинсах и футболке.

– Вы что, заблудились?

– Я Салли Элбод. Папа послал меня сюда навестить Еноха, Джорджа и Эдварда. Уточнить, придут ли они завтра. Они ведь здесь? У папы для них важное задание на эту неделю. Надо убирать хлопок.

Это была хорошая ложь. Самая хорошая ложь всегда имеет в сердцевине зернышко правды.

Человек почесал одну щеку. На его предплечьях шевелились, извиваясь, грубые татуировки.

– Так, значит, вы дочка Реджи?

– Э-э, да, верно, мистер…

– Боуи. Рэй Боуи.

– Мистер Боуи, могу я увидеть этих ребят хотя бы на минутку? Пожалуйста!

– Ребят? Вы точно не хотите поговорить с их учителем?

Салли судорожно искала подходящий ответ. Разумеется, мистер Боуи предпочел бы привести к ней мистера Гейнса! Она решила действовать наглостью:

– Ну поскольку сегодня воскресенье и мистер Гейнс выходной, мне будет достаточно и просто ребят.

– Большинство из них шляются по лесу, но я пойду гляну, может, ваша команда и действительно на месте. Подождите здесь, милочка.

Дверь с треском захлопнулась, так что вздрогнули половицы веранды. Салли принялась разглядывать облупившуюся краску на стенах. Дотронулась до одной отшелушившейся чешуйки и проследила взглядом, когда та спланировала к ее ногам. Наклонившись, она попробовала заглянуть в большое треснутое венецианское окно, но занавески были задернуты. Изнутри дома доносился приглушенный шум, удары и чей-то рык.

Боже, что за место! Ей не следовало сюда приходить.

Заскрипев, дверь снова отворилась, и наружу вышел Дэйв Гейнс.

– Рэй сообщил мне, что нас навестила горячая крошка с хорошенькой мордашкой. Что вы здесь делаете, мисс Салли?

Наглость, напомнила себе Салли. Наглость – второе счастье.

– Я пришла проведать ребят и убедиться, что они придут к нам завтра.

– Да неужто?

От учителя разило пивом.

– Вот именно. А вы почему здесь? Разве вы работаете в воскресенье?

– Меня вызвал директор, хотел, чтобы я кое-что сделал. Так вы хотите сказать, что проделали весь этот путь, только чтобы узнать о ребятах? Точно не для того, чтобы повидаться со мной?

– Я не просила о встрече с вами, мистер Гейнс. Но поскольку вы здесь, прошу вас, сделайте вашу работу, за которую папа вам платит, и приведите мальчиков.

– Я не работаю на вашего папу, – отозвался учитель. – И в любом случае, если вы хотите, чтобы к вам пришли ребята, спрашивать нужно меня, а не их.

Его здоровый глаз уставился на ее грудь, потом опустился к голым коленкам, торчащим из-под подола платья. Когда он глядел вниз, оба его глаза оказывались смотрящими в одном направлении.

Она скрестила на груди руки.

– Что я вам говорила насчет развязного поведения? Вы пьяны, мистер Гейнс!

– Как я уже сказал, сегодня воскресенье. Хочешь пива?

– Держите себя прилично!

– А знаешь что я думаю? Я думаю, что твой папа вообще никуда тебя не посылал.

– Мы всегда можем спросить его самого и послушать, что он ответит.

– Спорим, твой папа даже не знает, что ты здесь.

Он шагнул к ней, и Салли отпрянула.


– Держитесь от меня подальше!

– А что мне будет?

– Только попробуйте до меня дотронуться! Думаете, папа вас убьет? Нет, это сделаю я! Мое лицо будет последним, что вы увидите.

Учитель запрокинул голову и расхохотался.

– Оно того стоит! У вас на ферме столько белокурых милашек, но ты единственная девчонка, за которую стоит подраться!

– В такую драку вам лучше не ввязываться, поверьте мне.

– Ты девчонка с характером, вот только мозги у тебя набекрень. Ты не позволяешь мужчине сделать тебе комплимент, а к этим кукукнутым неровно дышишь. Чего-то я здесь не понимаю.

– Почему вы их так называете? Они ведь не сумасшедшие.

– Я говорил о птичках. Тех самых, которые откладывают яйца в чужие гнезда. Их детеныши вылупляются и отбирают еду у законных птенцов. Заставляют их родителей себя кормить.

– Как отвратительно вы о них думаете.

– А ты что, считаешь, они святые? В них святости не больше, чем во мне, даже если я постараюсь. И не больше, чем в тебе – там, внутри. Когда ты лежишь одна в постели в жаркую ночь… Да, я вижу, ты пришла сюда не для того, чтобы повидать каких-то там чудиков.

Он сделал еще один шаг по направлению к ней.

– Держитесь от меня подальше, – предупредила она.

– Я знаю, чего тебе надо, – проговорил мистер Гейнс. – Может, пройдем за дом, чтобы поговорить обстоятельно?

Вся наигранная смелость слетела с Салли от одной возможности того, что он будет лежать на ней сверху, вдавливая ее в грязь. Втискивая себя между ее ног, дыша в ее лицо кислым пивом. Вынуждая ее принять в себя его семя, может быть, кишащее бациллами. Крошечные червячки внутри ее тела, дающие начало чудовищному ребенку, который будет жить в этом же доме…

Она бросилась бежать.

Заросший двор плыл в ее глазах. В ушах грохотало и ревело. Что-то пряталось среди деревьев. Издевательский хохот мистера Гейнса сопровождал ее на всем пути до окружного шоссе.



Он с восхищением смотрел ей вслед. Она стремглав неслась через двор, светлые волосы летели по ветру, под тоненьким платьем сокращались упругие мышцы. Мелькали голые ноги. Не девочка, а конфетка.

Дэйв Гейнс не первый год возил чудиков на ферму Элбода, и до этого момента не обращал большого внимания на черноглазую младшенькую. Но теперь… Теперь она была почти взрослой. Зрелой, как сладкая джорджийская груша, – оставалось только сорвать и съесть.

Молодая, симпатичная, незаразная. Но это далеко не все, что привлекало в ней Гейнса. Он не кривил душой, когда говорил, что она девчонка с характером. Только посмотреть, как она расхаживает по ферме, словно маленькая босоногая Скарлетт О’Хара, – на него поглядывает свысока, как на наемного работника, а своим любимчикам прислуживает, приносит им чай со льдом. Столько огня, который только и ищет, кого бы обжечь… В постели она будет настоящей тигрицей, он знал это, – нужно только как следует ее разогреть и обучить паре штучек. Он будет с ней нежным или жестким, как она пожелает. Что бы ей ни нравилось – он даст ей это, если только она согласится давать то, что нужно ему. Когда укрощаешь дикое животное, идея не в том, чтобы сломить его дух, но в том, чтобы заставить его подчиняться твоим командам. Сделать так, чтобы весь этот пылкий характер работал на тебя и на то, чтобы тебя удовлетворить.

Ему нравилось с ней заигрывать, но до сих пор он не думал, что это может к чему-то привести. Теперь он увидел перед собой открытую дверь. Она прошла весь этот путь якобы только ради того, чтобы проведать чудиков! Кого она пытается обмануть? Пусть ее убегает; очень скоро она вернется назад, о да! Она хочет его, даже если сама пока этого не знает. От него требуется только не сбавлять пар до тех пор, пока ее мозги и тело не найдут общий язык. Хорошо, что он сегодня выпил, – это придало ему смелости. Позволило сказать ей прямо, что он имеет в виду и чего хочет. Так делают свои дела мужчины.

Ее белое платье мелькало среди деревьев, словно огонь свечи в темноте. Потом оно пропало из виду. В доме его ждали Боуи и директор. Старик Уиллард в своем обычном костюме-тройке, без пиджака, с закатанными рукавами. Библия на стальной раковине рядом с инструментами. Готовый преподать очередному непокорному чудику душеспасительный урок страха Божьего и уважения к правилам Дома. Грязная работа, но благодаря ей Гейнс со своим парнишкой имели крышу над головой.

Фыркнув в последний раз, Гейнс вошел в дом. Его обдало вонью застарелого пота и плесени. Он двинулся в направлении Дисциплинарной, где так или иначе оказывались все проблемные дети.





Глава одиннадцатая




Настал понедельник. Коридоры школы завибрировали от пронзительного звонка, потом наполнились топочущими детьми. Выбравшись из-за своих парт, ребята болтали, хлопали дверьми шкафчиков, запихивали в сумки учебники и тетрадки, готовясь отправиться домой. Потом они высыпали наружу.

Во дворе сияло ослепительное солнце. Дворник ленивыми кругами возил по траве газонокосилку. Большие желтые автобусы стояли с заведенными моторами, готовые развозить детей по домам. В горячем воздухе жужжали насекомые. Остаток дня принадлежал детям.

Дальше могло случиться что угодно. Обычно ничего особенного не случалось – но могло, и это было важно. Высвобождая накопившуюся энергию, все визжали и хохотали, за исключением Джейка и его друзей, хмуро глядевших в землю.

Эми заметила унылый вид своих друзей.

– Эй, какая муха вас всех покусала?

– Папаша задал мне такую выволочку, что мне больше не смешно, – отозвалась Мишель.

– Они что, заметили, что ты сперла вино?

– Не-а. Проблема в том, что мы говорили с чумными. Оказывается, это не меньше как преступление против человечества. Я жалею, что вообще их встретила!

Трой подобрал с земли камешек и запустил его вдоль дороги.