Обретение дома
Часть 79 из 80 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
– Записывать не обязательно, – флегматично заметил он. – Мы с вами не расстанемся до тех пор, пока я не буду уверен, что вы заучили все, чему я хотел вас научить.
– И тем не менее я на всякий случай запишу, – отозвался князь, наконец отыскав нужное. – На ночь еще перечитаю…
…По сравнению с этими уроками разговор с Лигуром прошел спокойно. Превратности судьбы достаточно закалили его, чтобы поддаваться чувствам, а потому эмоции, когда он узнал, кто возглавляет родезское посольство, сдержал. Так же молча выслушал предложение сеньора. Долго его разглядывал, князь даже занервничал.
– Спасибо, – наконец произнес Лигур.
– А?
– Спасибо, милорд. Я знаю, как вы относитесь к мести…
– Глупой и разрушительной. Но тут…
– Просто стать счастливым, да? Вы не знаете Кириена, поверьте, даже самое жестокое убийство не уязвит его больнее, чем то, что придумали вы.
– Так ты согласен?
– Конечно. Только его величество и я…
– Артон знает, кто ты, и не возражает. Что касается награды, то ты ее вполне заслужил. Не король, так я бы наградил. Графство не дал бы, просто не поняли бы меня… пока не дал бы – еще не забыли о твоем прошлом положении. Зато сейчас, когда всем станет известна твоя судьба… а это произойдет, поверь. Кстати, девушки любят героев с трагической судьбой.
Лигур побледнел и испуганно оглянулся, словно готовясь отбиваться от поклонниц прямо сейчас.
– В общем, – закончил князь, – вернуть тебе имя – наименьшее, что я могу сделать для тебя. А поскольку тут все так удачно сложилось, то…
– Еще раз спасибо, милорд.
– Да пожалуйста. Ты только это… костюм себе подобающий закажи. Не мне же одному страдать с этими примерками.
– Конечно, ваша светлость. Сейчас и займусь. – Видно, что угроза постоянных примерок не очень напугала Лигура. Впрочем, наверняка, пока он жил в Родезии, такие мероприятия для него были довольно привычны. Так что из кабинета Лигур ушел крайне довольным…
…Артон, возможно, с подсказки Алазорского, решил устроить из приема своеобразное шоу, поэтому одним представлением Лигура не ограничился, а сделал прием, посвященный всем отличившимся в войне. Такой вот своеобразный легкий шлепок по самолюбию родезцев, вынужденных слушать, как тот или иной тир прославился в боях с Родезией. Ради этого решили даже провести повторное награждение. У князя забрали уже врученную ему золотую цепь, дабы перевручить еще раз. Ясно, что затевалось все это не для своих, а для послов – пусть полюбуются.
У самого Артона вряд ли хватило бы опыта организовать такое, да еще с повышением драматизма, когда очередность представления была обратна совершенным подвигам. То есть первыми шли обычные тиры, прославившиеся храбростью, а под конец уже более значимые фигуры – такие как герцог Алазорский. А вот это уже была явно инициатива короля. Кстати, заочно он представил и графа Танзани, заметив попутно, что сейчас верный и надежный рыцарь, к его сожалению, не может быть здесь в этот момент, дабы получить заслуженную награду, поскольку выполняет важную миссию в Вертоне.
При этих словах король глянул на хмурого Кириена, вынужденного все это выслушивать, изображая невозмутимость. Получалось плохо. Видно было, что он не ожидал столь воинственного настроя от Артона. Явно надеялся, что тот будет сломлен поражениями и ему удастся легко продиктовать условия мира. А тут такое… Непонятно, о чем думал Эрих, когда назначал этого человека послом. Неизвестно, каков из него министр, но вот то, что дипломат из него неважный, было ясно уже по его реакции на организованный праздник. Даже Раймонд Диогрен держался лучше. Хотя тут ничего удивительного – все-таки с его профессией жизненно необходимо уметь контролировать эмоции.
Ага, а вот то, чего и ждал князь. Он даже чуть вышел вперед и осторожно выглянул из-за спины гвардейца, чтобы лучше видеть лицо Кириена Леограза.
Церемониймейстер дождался очередного кивка короля, разрешающего представлять следующего приглашенного, важно ударил посохом в пол и объявил:
– А сейчас представляем человека непростой судьбы, который своей храбростью и отвагой сумел переломить несчастливую полосу и прославился в боях за корону. Это командующий армией герцога Торенды и его ближайший помощник… граф Фрорн Лигур Кортен!
Ирония заключалась в том, что, уничтожив своих врагов, Кириен не позаботился получить у короля указ о лишении Кортенов титула. Как правило, если кого из знати приговаривали к казни, то титулы им оставляли, даже если шла конфискация земель, и вряд ли Кириен сообщил королю о судьбе младшего из Кортенов. Тот же бывший герцог Торенды лишился своего титула только потому, что нужно было узаконить назначение Вольдемара. В другой ситуации он бы погиб на плахе герцогом, и только после этого герцогство передали бы другому вассалу короля. Вот и получалось, что Лигур оставался графом, даже будучи рабом…
Князь очень внимательно наблюдал за Кириеном и видел, как тот сначала побледнел, потом покраснел, шагнул было вперед, но его вовремя ухватил за руку Раймонд. Видимо, поинтересовался, в чем дело. Хотя… Раймонд ведь не мог не знать, кто такие Кортены, как не мог и не знать об их судьбе. Кириен, очевидно, ответил не очень убедительно, поскольку помощник еще некоторое время с подозрением поглядывал на него.
Лигур вышел вперед спокойно, на Кириена даже не глянул. Склонился перед королем, получил из его рук золотую цепь – высшее отличие заслуг перед короной, которое только существовало в Локхере. Князь вспомнил о своей цепи, которая его явно дожидалась… Одна проблема – если на солидном Лигуре она смотрелась вполне нормально, то щуплого Вольдемара просто придавит к земле – помнил ее вес, когда цепь возложили на него в первый раз. Для него она – что пудовая гиря.
Сам Лигур тем временем отошел в сторону, после чего объявили последнего приглашенного – герцога Торендского. Князь даже заслушался, когда перечисляли его подвиги: в Тортоне, при подавлении мятежа, действия для сохранения мира с Корвией и, как вишенку на торте – последний поход по тылам родезской армии в Эндории и возвращении под королевскую руку двух перевалов. Эта речь короля даже превзошла в пафосности предыдущую, но тут понятно, все-таки для иностранных послов старался.
Краем глаза заметил, как скривился Кириен. Нет, совершенно не годится он в дипломаты. Совершенно.
Цепь на шею ему повесили, причем Артон ухмылялся настолько откровенно, что князь даже заподозрил, что персонально его цепь подменили и на нее пошло золота больше, чем было ранее. Надо будет потом сравнить с цепью Лигура… Он слегка наклонился под ее тяжестью и сквозь зубы прошипел слова благодарности. Артон усмехнулся уже открыто, и подозрение князя почти переросло в уверенность. И ведь не пожалел золота! Тоже тут… Николай Первый нашелся с его «юмором». Не хватает только трехкилограммовой блямбы с надписью типа «За капусту» и приказом постоянно носить на шее… Чтоб, если что, топиться сподручней было. М‐да… надо будет эту историю Алазорскому рассказать – он точно оценит.
К счастью, оказалось, что ношение цепи все же не обязательно, хотя обычно ее носили… напоказ. После награждения Вольдемар поспешно отдал награду своим людям и велел спрятать подальше с его глаз. Сам же направился к Кириену Леогразу герцогу Мистимскому. Вежливо поздоровался и участливо поинтересовался, не заболел ли он.
– Что-то вы плохо выглядите, ваша светлость. А то может, слышали, у меня есть хорошие лекарства от многих болезней.
Стоявший рядом Раймонд с трудом сохранил невозмутимое выражение лица.
Кириен бледнел, краснел, сжимал эфес меча так, что кулак побелел, но ответил вежливо, что чувствует себя прекрасно и ни в чем не нуждается.
– Очень хорошо, – кивнул князь. – Силы вам понадобятся в переговорах. Кстати, а ведь мой вассал Лигур родом из Родезии, насколько мне известно. Вы слышали что-нибудь о нем?
– Нет, – почти прошипел Кириен.
– Да? Странно… вроде бы он там принадлежал к какой-то знатной семье… Впрочем, не важно. Я и сам еще не всех знаю в Локхере. Но удачно я с ним встретился. Вы не представляете, как он мне помог. Собственно, благодаря ему мне и удалось создать новую армию герцогства. Теперь вот с его величеством за него воевать приходится. Король хочет, чтобы Лигур построил заново и королевскую армию, а мне он пока самому нужен. Но полагаю, на несколько лет я его себе отвоевал. А вот потом… глядишь, и главнокомандующим всеми силами Локхера станет. Потрясающего таланта человек. Для Локхера просто счастье, что Родезия потеряла его, а мы обрели.
Кириен молчал, обратив взгляд куда-то вдаль. Князь присмотрелся. Хм… да он же в шоке! Похоже, Лигур совершенно не преувеличивал, когда говорил, что для такого человека смерть предпочтительней, чем видеть, как его враг, которого он считал униженным и уничтоженным, возродился из пепла. Да еще как возродился! Дела-а‐а…
Что ж, каждый сам кузнец своего счастья… и несчастья. Главное, чтобы этого посла тут удар не хватил и чтоб из Локхера живым уехал. Так что не стоит больше на него давить, пусть придет в себя. И Вольдемар повернулся к Раймонду:
– А вот тебя я тут меньше всего ожидал увидеть. Какими судьбами?
Раймонд искоса глянул на герцога Мистимского.
– Просто я лучший специалист по Локхеру. Да и как разведчик я сейчас мало на что способен, раз уж засветился. Вот и направили в качестве консультанта.
Вольдемар мысленно хмыкнул – герцог Алазорский и тут оказался прав – не стоит искать заговоров там, где их нет. Ведь действительно Раймонд, которого в Локхере теперь каждая собака знает, уже не может тут шпионить, как раньше. Мог бы и сам сообразить.
Он видел, что Раймонду очень хочется поинтересоваться произошедшим, а также причинами подобного представления, но злодей сдержался. Он даже проявлять явный интерес не стал, просто изредка поглядывал на герцога и князя, хотя вопрос так и не задал. А дальше стало уже не до разговоров – Вольдемар был последним из отличившихся на войне представленным публике, и после этого началось нечто вроде бала. «Нечто вроде» – потому что официально это считалось не балом, а королевским приемом, но… но тон на этом приеме задавали все-таки не мужчины. Князь успел множество раз поблагодарить своего флегматичного учителя этикета, чьи советы позволяли избежать множества щекотливых ситуаций. А ситуации возникали, причем постоянно. Учитель этикета явно преуменьшил тот интерес, который питала к нему публика. Были и восхищенные взгляды девушек, и откровенно неприязненные – мужчин, уважительные, пренебрежительные… только равнодушных не было. И каждый норовил поговорить с новым герцогом Торендским, выяснить его дальнейшие планы, каких взглядов он придерживается по отношению к заявлениям герцога Алазорского.
Каких заявлений Алазорского? Но не говорить же, что он слышать не слышал о них, приходилось улыбаться и напускать туман. Нашелся смельчак, который прямо поинтересовался, насколько верны слухи относительно того, что герцог Алазорский его отец.
– Ничего об этом не слышал! – уже с трудом сдерживался Вольдемар, с надеждой глянув на короля, и поймал его заинтересованный взгляд.
Артон, похоже, наслаждался этим представлением. Нашел способ отомстить доставучему герцогу, который столько нервов ему истрепал. Мол, теперь ты мучайся, а я полюбуюсь. Но тут на помощь князю пришел герцог Алазорский и увел под предлогом необходимости обсудить будущие переговоры о мире с Родезией. Кажется, после этого слухи об их якобы родстве получат новые силы. Все знали, что он иностранец, об этом не говорили только ленивые, мусолили его непонятный титул «князь», его поведение и внедряемые им новинки, но все равно были уверены, что Алазорский его отец. Как это умещалось в головах людей одновременно – непонятно. Но ведь умещалось как-то.
– Вы мой спаситель! – выдохнул князь.
Алазорский хмыкнул.
– Не переживай, герцог, со временем привыкнешь. Появляться тебе на таких приемах придется частенько. Особенно когда твоя сестра подрастет и ее нужно будет представлять королю.
– Ох…
– Ты сейчас очень похож на старика, который ворчит о падении нравов и о том, что в его время такого не было.
Князь рассмеялся.
– Уел. Но все же, надеюсь, мне дадут время немного отдохнуть…
Герцог серьезно кивнул.
– Об этом и хотел с тобой поговорить. В переговорную группу тебя не включили… Некоторые идиоты сочли это плохим для тебя знаком, мол, король позавидовал твоему успеху и теперь старается убрать тебя подальше.
– Гм… Действительно выглядит именно так.
– Верно. И мы не опровергаем слухи. Пусть их.
– Да?
– Что бы ты сейчас ни подумал, но мы все понимаем, что без тебя не удастся провести нужные королевству реформы. И наша договоренность о направлении к тебе людей на обучение остается в силе.
Князь кивнул.
– Да я как бы и не сомневался.
– Это хорошо, что не сомневался. Но ты же, надеюсь, понимаешь, что запереться навсегда в герцогстве тебе никто не позволит?
– Сколько?
Алазорский развел руками.
– Оставлю это на твое усмотрение. Тебе же самому надоест сидеть без дела. Сколько ты продержишься?
– До четырнадцатилетия Аливии точно.
– Гм… до совершеннолетия? Ну-ну. Ладно. Ты это… после этого приема задержись в столице денька на два на всякий случай, а потом можешь ехать к себе.
– На всякий случай?
– Вдруг понадобится твое мнение о переговорах? Оно у тебя бывает довольно неожиданным.
– М‐м‐м… ну если только денька на два… Эм-м‐м… а сейчас я могу уйти домой?
– Разбежался. Нет, если ты, конечно, хочешь нанести оскорбление королю – тогда вперед… Не хочешь? Правда? Сам бы подумал, как будет выглядеть ситуация, когда получивший золотую цепь за военные заслуги сбегает посреди приема, посвященного в том числе и ему.
– О…
– Вот-вот. А раз отдохнул от внимания публики, то давай возвращаться. Смиритесь, герцог, – рассмеялся Алазорский при виде лица князя. – Осталось немного…
…Домой князь буквально приполз и весь следующий день не покидал комнаты. Только принимал посланцев от Алазорского с извещением о начале переговоров. Ожидаемо начались. Кириен Леограз выдвинул требования о сохранении за Родезией контроля над перевалами, что по сути открывало дорогу ко вторжению в Локхер в любой момент, еще требовал… не просил, а именно требовал, передать какой-нибудь порт в Вертоне.
– Ничего, я быстро с него спесь собью, – закончил сообщение Алазорский.
– И тем не менее я на всякий случай запишу, – отозвался князь, наконец отыскав нужное. – На ночь еще перечитаю…
…По сравнению с этими уроками разговор с Лигуром прошел спокойно. Превратности судьбы достаточно закалили его, чтобы поддаваться чувствам, а потому эмоции, когда он узнал, кто возглавляет родезское посольство, сдержал. Так же молча выслушал предложение сеньора. Долго его разглядывал, князь даже занервничал.
– Спасибо, – наконец произнес Лигур.
– А?
– Спасибо, милорд. Я знаю, как вы относитесь к мести…
– Глупой и разрушительной. Но тут…
– Просто стать счастливым, да? Вы не знаете Кириена, поверьте, даже самое жестокое убийство не уязвит его больнее, чем то, что придумали вы.
– Так ты согласен?
– Конечно. Только его величество и я…
– Артон знает, кто ты, и не возражает. Что касается награды, то ты ее вполне заслужил. Не король, так я бы наградил. Графство не дал бы, просто не поняли бы меня… пока не дал бы – еще не забыли о твоем прошлом положении. Зато сейчас, когда всем станет известна твоя судьба… а это произойдет, поверь. Кстати, девушки любят героев с трагической судьбой.
Лигур побледнел и испуганно оглянулся, словно готовясь отбиваться от поклонниц прямо сейчас.
– В общем, – закончил князь, – вернуть тебе имя – наименьшее, что я могу сделать для тебя. А поскольку тут все так удачно сложилось, то…
– Еще раз спасибо, милорд.
– Да пожалуйста. Ты только это… костюм себе подобающий закажи. Не мне же одному страдать с этими примерками.
– Конечно, ваша светлость. Сейчас и займусь. – Видно, что угроза постоянных примерок не очень напугала Лигура. Впрочем, наверняка, пока он жил в Родезии, такие мероприятия для него были довольно привычны. Так что из кабинета Лигур ушел крайне довольным…
…Артон, возможно, с подсказки Алазорского, решил устроить из приема своеобразное шоу, поэтому одним представлением Лигура не ограничился, а сделал прием, посвященный всем отличившимся в войне. Такой вот своеобразный легкий шлепок по самолюбию родезцев, вынужденных слушать, как тот или иной тир прославился в боях с Родезией. Ради этого решили даже провести повторное награждение. У князя забрали уже врученную ему золотую цепь, дабы перевручить еще раз. Ясно, что затевалось все это не для своих, а для послов – пусть полюбуются.
У самого Артона вряд ли хватило бы опыта организовать такое, да еще с повышением драматизма, когда очередность представления была обратна совершенным подвигам. То есть первыми шли обычные тиры, прославившиеся храбростью, а под конец уже более значимые фигуры – такие как герцог Алазорский. А вот это уже была явно инициатива короля. Кстати, заочно он представил и графа Танзани, заметив попутно, что сейчас верный и надежный рыцарь, к его сожалению, не может быть здесь в этот момент, дабы получить заслуженную награду, поскольку выполняет важную миссию в Вертоне.
При этих словах король глянул на хмурого Кириена, вынужденного все это выслушивать, изображая невозмутимость. Получалось плохо. Видно было, что он не ожидал столь воинственного настроя от Артона. Явно надеялся, что тот будет сломлен поражениями и ему удастся легко продиктовать условия мира. А тут такое… Непонятно, о чем думал Эрих, когда назначал этого человека послом. Неизвестно, каков из него министр, но вот то, что дипломат из него неважный, было ясно уже по его реакции на организованный праздник. Даже Раймонд Диогрен держался лучше. Хотя тут ничего удивительного – все-таки с его профессией жизненно необходимо уметь контролировать эмоции.
Ага, а вот то, чего и ждал князь. Он даже чуть вышел вперед и осторожно выглянул из-за спины гвардейца, чтобы лучше видеть лицо Кириена Леограза.
Церемониймейстер дождался очередного кивка короля, разрешающего представлять следующего приглашенного, важно ударил посохом в пол и объявил:
– А сейчас представляем человека непростой судьбы, который своей храбростью и отвагой сумел переломить несчастливую полосу и прославился в боях за корону. Это командующий армией герцога Торенды и его ближайший помощник… граф Фрорн Лигур Кортен!
Ирония заключалась в том, что, уничтожив своих врагов, Кириен не позаботился получить у короля указ о лишении Кортенов титула. Как правило, если кого из знати приговаривали к казни, то титулы им оставляли, даже если шла конфискация земель, и вряд ли Кириен сообщил королю о судьбе младшего из Кортенов. Тот же бывший герцог Торенды лишился своего титула только потому, что нужно было узаконить назначение Вольдемара. В другой ситуации он бы погиб на плахе герцогом, и только после этого герцогство передали бы другому вассалу короля. Вот и получалось, что Лигур оставался графом, даже будучи рабом…
Князь очень внимательно наблюдал за Кириеном и видел, как тот сначала побледнел, потом покраснел, шагнул было вперед, но его вовремя ухватил за руку Раймонд. Видимо, поинтересовался, в чем дело. Хотя… Раймонд ведь не мог не знать, кто такие Кортены, как не мог и не знать об их судьбе. Кириен, очевидно, ответил не очень убедительно, поскольку помощник еще некоторое время с подозрением поглядывал на него.
Лигур вышел вперед спокойно, на Кириена даже не глянул. Склонился перед королем, получил из его рук золотую цепь – высшее отличие заслуг перед короной, которое только существовало в Локхере. Князь вспомнил о своей цепи, которая его явно дожидалась… Одна проблема – если на солидном Лигуре она смотрелась вполне нормально, то щуплого Вольдемара просто придавит к земле – помнил ее вес, когда цепь возложили на него в первый раз. Для него она – что пудовая гиря.
Сам Лигур тем временем отошел в сторону, после чего объявили последнего приглашенного – герцога Торендского. Князь даже заслушался, когда перечисляли его подвиги: в Тортоне, при подавлении мятежа, действия для сохранения мира с Корвией и, как вишенку на торте – последний поход по тылам родезской армии в Эндории и возвращении под королевскую руку двух перевалов. Эта речь короля даже превзошла в пафосности предыдущую, но тут понятно, все-таки для иностранных послов старался.
Краем глаза заметил, как скривился Кириен. Нет, совершенно не годится он в дипломаты. Совершенно.
Цепь на шею ему повесили, причем Артон ухмылялся настолько откровенно, что князь даже заподозрил, что персонально его цепь подменили и на нее пошло золота больше, чем было ранее. Надо будет потом сравнить с цепью Лигура… Он слегка наклонился под ее тяжестью и сквозь зубы прошипел слова благодарности. Артон усмехнулся уже открыто, и подозрение князя почти переросло в уверенность. И ведь не пожалел золота! Тоже тут… Николай Первый нашелся с его «юмором». Не хватает только трехкилограммовой блямбы с надписью типа «За капусту» и приказом постоянно носить на шее… Чтоб, если что, топиться сподручней было. М‐да… надо будет эту историю Алазорскому рассказать – он точно оценит.
К счастью, оказалось, что ношение цепи все же не обязательно, хотя обычно ее носили… напоказ. После награждения Вольдемар поспешно отдал награду своим людям и велел спрятать подальше с его глаз. Сам же направился к Кириену Леогразу герцогу Мистимскому. Вежливо поздоровался и участливо поинтересовался, не заболел ли он.
– Что-то вы плохо выглядите, ваша светлость. А то может, слышали, у меня есть хорошие лекарства от многих болезней.
Стоявший рядом Раймонд с трудом сохранил невозмутимое выражение лица.
Кириен бледнел, краснел, сжимал эфес меча так, что кулак побелел, но ответил вежливо, что чувствует себя прекрасно и ни в чем не нуждается.
– Очень хорошо, – кивнул князь. – Силы вам понадобятся в переговорах. Кстати, а ведь мой вассал Лигур родом из Родезии, насколько мне известно. Вы слышали что-нибудь о нем?
– Нет, – почти прошипел Кириен.
– Да? Странно… вроде бы он там принадлежал к какой-то знатной семье… Впрочем, не важно. Я и сам еще не всех знаю в Локхере. Но удачно я с ним встретился. Вы не представляете, как он мне помог. Собственно, благодаря ему мне и удалось создать новую армию герцогства. Теперь вот с его величеством за него воевать приходится. Король хочет, чтобы Лигур построил заново и королевскую армию, а мне он пока самому нужен. Но полагаю, на несколько лет я его себе отвоевал. А вот потом… глядишь, и главнокомандующим всеми силами Локхера станет. Потрясающего таланта человек. Для Локхера просто счастье, что Родезия потеряла его, а мы обрели.
Кириен молчал, обратив взгляд куда-то вдаль. Князь присмотрелся. Хм… да он же в шоке! Похоже, Лигур совершенно не преувеличивал, когда говорил, что для такого человека смерть предпочтительней, чем видеть, как его враг, которого он считал униженным и уничтоженным, возродился из пепла. Да еще как возродился! Дела-а‐а…
Что ж, каждый сам кузнец своего счастья… и несчастья. Главное, чтобы этого посла тут удар не хватил и чтоб из Локхера живым уехал. Так что не стоит больше на него давить, пусть придет в себя. И Вольдемар повернулся к Раймонду:
– А вот тебя я тут меньше всего ожидал увидеть. Какими судьбами?
Раймонд искоса глянул на герцога Мистимского.
– Просто я лучший специалист по Локхеру. Да и как разведчик я сейчас мало на что способен, раз уж засветился. Вот и направили в качестве консультанта.
Вольдемар мысленно хмыкнул – герцог Алазорский и тут оказался прав – не стоит искать заговоров там, где их нет. Ведь действительно Раймонд, которого в Локхере теперь каждая собака знает, уже не может тут шпионить, как раньше. Мог бы и сам сообразить.
Он видел, что Раймонду очень хочется поинтересоваться произошедшим, а также причинами подобного представления, но злодей сдержался. Он даже проявлять явный интерес не стал, просто изредка поглядывал на герцога и князя, хотя вопрос так и не задал. А дальше стало уже не до разговоров – Вольдемар был последним из отличившихся на войне представленным публике, и после этого началось нечто вроде бала. «Нечто вроде» – потому что официально это считалось не балом, а королевским приемом, но… но тон на этом приеме задавали все-таки не мужчины. Князь успел множество раз поблагодарить своего флегматичного учителя этикета, чьи советы позволяли избежать множества щекотливых ситуаций. А ситуации возникали, причем постоянно. Учитель этикета явно преуменьшил тот интерес, который питала к нему публика. Были и восхищенные взгляды девушек, и откровенно неприязненные – мужчин, уважительные, пренебрежительные… только равнодушных не было. И каждый норовил поговорить с новым герцогом Торендским, выяснить его дальнейшие планы, каких взглядов он придерживается по отношению к заявлениям герцога Алазорского.
Каких заявлений Алазорского? Но не говорить же, что он слышать не слышал о них, приходилось улыбаться и напускать туман. Нашелся смельчак, который прямо поинтересовался, насколько верны слухи относительно того, что герцог Алазорский его отец.
– Ничего об этом не слышал! – уже с трудом сдерживался Вольдемар, с надеждой глянув на короля, и поймал его заинтересованный взгляд.
Артон, похоже, наслаждался этим представлением. Нашел способ отомстить доставучему герцогу, который столько нервов ему истрепал. Мол, теперь ты мучайся, а я полюбуюсь. Но тут на помощь князю пришел герцог Алазорский и увел под предлогом необходимости обсудить будущие переговоры о мире с Родезией. Кажется, после этого слухи об их якобы родстве получат новые силы. Все знали, что он иностранец, об этом не говорили только ленивые, мусолили его непонятный титул «князь», его поведение и внедряемые им новинки, но все равно были уверены, что Алазорский его отец. Как это умещалось в головах людей одновременно – непонятно. Но ведь умещалось как-то.
– Вы мой спаситель! – выдохнул князь.
Алазорский хмыкнул.
– Не переживай, герцог, со временем привыкнешь. Появляться тебе на таких приемах придется частенько. Особенно когда твоя сестра подрастет и ее нужно будет представлять королю.
– Ох…
– Ты сейчас очень похож на старика, который ворчит о падении нравов и о том, что в его время такого не было.
Князь рассмеялся.
– Уел. Но все же, надеюсь, мне дадут время немного отдохнуть…
Герцог серьезно кивнул.
– Об этом и хотел с тобой поговорить. В переговорную группу тебя не включили… Некоторые идиоты сочли это плохим для тебя знаком, мол, король позавидовал твоему успеху и теперь старается убрать тебя подальше.
– Гм… Действительно выглядит именно так.
– Верно. И мы не опровергаем слухи. Пусть их.
– Да?
– Что бы ты сейчас ни подумал, но мы все понимаем, что без тебя не удастся провести нужные королевству реформы. И наша договоренность о направлении к тебе людей на обучение остается в силе.
Князь кивнул.
– Да я как бы и не сомневался.
– Это хорошо, что не сомневался. Но ты же, надеюсь, понимаешь, что запереться навсегда в герцогстве тебе никто не позволит?
– Сколько?
Алазорский развел руками.
– Оставлю это на твое усмотрение. Тебе же самому надоест сидеть без дела. Сколько ты продержишься?
– До четырнадцатилетия Аливии точно.
– Гм… до совершеннолетия? Ну-ну. Ладно. Ты это… после этого приема задержись в столице денька на два на всякий случай, а потом можешь ехать к себе.
– На всякий случай?
– Вдруг понадобится твое мнение о переговорах? Оно у тебя бывает довольно неожиданным.
– М‐м‐м… ну если только денька на два… Эм-м‐м… а сейчас я могу уйти домой?
– Разбежался. Нет, если ты, конечно, хочешь нанести оскорбление королю – тогда вперед… Не хочешь? Правда? Сам бы подумал, как будет выглядеть ситуация, когда получивший золотую цепь за военные заслуги сбегает посреди приема, посвященного в том числе и ему.
– О…
– Вот-вот. А раз отдохнул от внимания публики, то давай возвращаться. Смиритесь, герцог, – рассмеялся Алазорский при виде лица князя. – Осталось немного…
…Домой князь буквально приполз и весь следующий день не покидал комнаты. Только принимал посланцев от Алазорского с извещением о начале переговоров. Ожидаемо начались. Кириен Леограз выдвинул требования о сохранении за Родезией контроля над перевалами, что по сути открывало дорогу ко вторжению в Локхер в любой момент, еще требовал… не просил, а именно требовал, передать какой-нибудь порт в Вертоне.
– Ничего, я быстро с него спесь собью, – закончил сообщение Алазорский.