Обманутая

Наши места оказались невероятно близко к главному столу, и это объяснялось просто: Норткотты и Истоффы были единственными кровными родственниками Квинтена в этом зале. И вообще-то, единственными в целом мире. От этого я чувствовала себя выставленной напоказ, и мне хотелось обернуть вокруг себя, как доспехи, всю ту ткань, которая пошла на мои рукава.

– Этан Норткотт, это ты?

Мы с Этаном повернулись к женщине, во все глаза уставившейся на него через стол.

– Леди Диннсмор, лорд Диннсмор! Давно не виделись!

Лицо Этана просияло, я никогда не видела его таким. Он взял даму за руку, и она сжала его ладонь обеими руками.

– Последние известия, которые мы получили, что ты снова на передовой. Я и подумать не могла, что увижу тебя здесь! – выпалила леди.

– Да, я вернулся туда, – пояснил Этан. – Но потом отец послал за мной. Уверен, вы слышали, что мой дядя, лорд Истофф, и его сыновья недавно… Они умерли. И моей обязанностью было привезти мою тетю и кузин.

Он произнес это так спокойно, окончательно связывая меня и Скарлет.

Лица супружеской пары говорили о том, что мы уже знали: для них это стало неожиданной новостью.

– Как они умерли? – хмуро спросил джентльмен.

– Их убили. Был налет во время свадьбы моего кузена Сайласа в Короа. Позвольте представить его вдову, Холлис Истофф.

Их взгляды обратились ко мне.

– Бедная девочка… Мне так жаль.

– Спасибо, миледи, – ответила я, видя в ее глазах искреннее сочувствие.

– Сайлас был таким умным, он так умел улаживать все, – заметила она.

Эти слова заставили меня вспомнить о том, как Валентина однажды сказала мне, что Сайлас просто хотел, чтобы люди думали, и о том, как он принял участие в поединке на мечах, не надев ничьи цвета, и о том, что он никогда не отступал… Нечего было и удивляться тому, что люди стремились к нему. Он был создан для мира.

– Да. И я считаю себя счастливицей, потому что полюбила его. И благодаря ему получила новую семью.

Леди улыбнулась, всматриваясь в меня:

– Так, значит, вы из Короа?

Я испуганно сглотнула. Меньшинство или большинство, меньшинство или большинство?

– Да.

– И все же вам хватило храбрости прийти сюда с вашими родственниками по браку?

– Мои родители тоже были убиты при том налете. Леди Истофф и Скарлет – теперь моя единственная семья.

Похоже, моя инаковость не вызвала у них отвращения, видна была только грусть. И если бы я не знала, за чем нужно следить, то могла бы и не заметить того, что случилось, но это выглядело так же ясно, как восход солнца… Они переглянулись, а потом посмотрели в сторону трона.

– Сожалею о вашей утрате. Это уж слишком для столь молодой особы, – произнес лорд Диннсмор.

– Спасибо, сэр.

Он перевел взгляд на Этана:

– Мы что-то знаем?

– Ничего такого, что мы можем доказать.

– Сайлас… – Лорд Диннсмор покачал головой. – Он ненавидел Сайласа.

– Так и есть.

Джентльмен тяжело, почти гневно вздохнул:

– Когда будете уверены, дайте нам знать.

Этан кивнул, и Диннсморы повернулись, чтобы поговорить с кем-то еще, а мы пошли по залу.

– Как ты их определил? – тихо спросила я.

– Я упомянул мимоходом о Мике, друге, которого потерял на фронте. Они его родители. – (Я уставилась на него, разинув рот.) – Они иногда присылают мне разные мелочи. Записки, безделушки. А как-то прислали свисток. Думаю, то, что они обращаются со мной как с сыном, помогает им справиться с тем фактом, что его уже нет. – Этан стиснул зубы. – А это должен был быть я.

– Если ты еще раз скажешь что-то такое при мне, я… я заставлю тебя целый час слушать мой голос. Я могу говорить о чем угодно, и я весьма настойчива, так что поберегись.

На лице Этана появилась неуверенная улыбка.


– Мне казалось, пытки гражданских незаконны. – И он грустно посмотрел на меня.

– Ну, ты сам говорил, что я не изолтенка, так что я не особенно стремлюсь повиноваться законам. И хватит об этом. Ты жив. Очень даже жив.

Он кивнул, испустил протяжный вздох, а потом снова сосредоточился на зале. А я нашла взглядом Валентину. Она увидела меня и чуть заметно приподняла пальцы над столом в знак приветствия. Я осторожно помахала в ответ.

– Хотелось бы мне с ней поговорить, – пробормотала я.

– Должен ли я напоминать, что она наш враг?

Я вздохнула:

– И это как раз тогда, когда я решила, что тебя можно вытерпеть. Нет, она не враг.

Этан прищурился, глядя на Валентину:

– Что-то она бледновата. Возможно, беременна.

– Очень надеюсь, ради нее же самой, – искренне произнесла я, стараясь придумать способ подобраться к ней достаточно близко, чтобы спросить.

Я ведь не могла просто взять и подойти…

Глаза Этана проследили за моим взглядом.

– Что?

– Ты о чем?

Я наклонилась к нему так, чтобы никто не мог меня услышать.

– Она уже потеряла троих. И явно очень тревожилась за свое положение, когда они приезжали в Короа. Я боюсь, что король с ней разведется, если она не… Что? Почему ты на меня так смотришь?

– Ты это точно знаешь? – шепотом спросил он. – Три выкидыша? Ты уверена?

– Да. Она сама мне говорила, но не для того, чтобы я кому-нибудь рассказывала. И я рассчитываю на твое благоразумие, Этан. Я серьезно.

– А ты кому-нибудь еще говорила? – спросил он.

– Сайласу. А он хотел рассказать отцу, но я упросила его не делать этого.

Этан покачал головой:

– Должно быть, он любил тебя сверх меры. Это же и есть очень важная новость. И она многое объясняет. Квинтен рассчитывал передать корону собственному наследнику, но он никогда не был уверен в том, что Хадриан проживет достаточно долго. И он явно оставил свои надежды на Валентину и возлагает их на то, что Филлипа быстро забеременеет. Вот почему поспешили с этой свадьбой.

Если это было правдой, то я могла думать только о несчастной Валентине, которая угодила в ловушку брака без любви и стала супругой самого жестокого короля в истории. Если он уже не надеялся на нее, то как он мог поступить? Развод выглядел бы самым милосердным решением. Но если он убил Сайласа за то, что тот стоял на пути, что помешает ему сделать то же самое с Валентиной?

Я перевела взгляд на невесту Хадриана. Я внимательно всматривалась в нее, и хотя она тепло беседовала со всеми, кто подходил представиться ей, когда ее взгляд обращался к Хадриану, в нем трудно было найти что-либо, кроме равнодушия. Ни презрения, ни грусти… Казалось, она просто принимает то, что должна делать, и человека, с которым должна быть связана долгом на всю жизнь.

Я не была уверена, восхищает меня ее решительность или мне просто жаль эту девушку. И тут меня охватило леденящее чувство тревоги. Если и Филлипа потерпит неудачу, что будет с ней?

Мое внимание отвлек звук тяжелых шагов. Шестеро мужчин в грязных изолтенских мундирах вбежали в Парадный зал.

– Пропустите! – кричал один из них. – Весть для его величества короля!

Толпа расступилась, мужчины пробежали по залу, упали на колени перед главным столом, один едва не растянулся на полу от изнеможения.

– Ваше величество, мы должны доложить, что еще один батальон был атакован на границе с Короа. В живых остались только мы.

Я задохнулась от ужаса и зажала рот ладонью. Солдаты были такими молодыми…

– Нет, – шепнул Этан. – Нет…

– Мы поспешили доложить вам об этом злодеянии, – продолжил солдат, – и просим вас прислать еще людей, чтобы защитить наши земли.

– Джеймсон… – пробормотал себе под нос Этан так, словно выругался.

Я вздрогнула. Трудно было объяснить мою непроходящую преданность Джеймсону. Возможно, дело было в том, что Короа, к лучшему или к худшему, всегда был моим домом. Я застыла на месте и молчала, даже не пытаясь утешить Этана. Любое подобие мира между нами могло этим вечером рухнуть от одного-единственного слова.

– Я отправлюсь туда, сражаться! – выкрикнул какой-то мужчина в толпе.

– Я тоже! – закричал другой.

Король покачал головой, вскинул руку, заставляя всех утихнуть.