Новые соседи

Сегмат тряхнул седыми косами. Ну их в бездну, упрямых стариков: молодежь почитает сына за вождя! Время стариков, как и его, Сегмата, на исходе. Сын сможет всех толгувов забрать под свою руку!

Справа пошевелился Харис. Перед старцем стояли пустое блюдо и чаша с родниковой водой: верховный жрец не баловал себя излишними радостями. Двери вдали распахнулись, впустив солнечный свет. Вошедшие воины ввели новых гостей. Рослый стражник направился через весь зал к высокому креслу хозяина Толгвены.

Перед вождем со стуком поставили новый кубок, а сутулый старик выпрямил спину, ухватившись за посох. Подошедший стражник нагнулся к уху вождя. Верховный жрец вдруг легонько пристукнул кулаком по столу, и веселье вмиг оборвалось.

– Я вижу духа, – в полной тишине негромко произнес Харис, глядя в дальний угол зала.



Ули проспал всю дорогу. Похищение, сидение в яме и долгий бег от преследователей его изрядно вымотали – вот он и продрых в копне сена на подпрыгивающей по ухабам телеге. Ночные привалы в хмуром лесу запомнились едва-едва: он грыз что давали, пил вволю и вновь заваливался спать. Вилея ворчала, обзывая его медуном в берлоге, но заботливо укрывала шкурой.

– Вставай, лежебока, вставай же! – затормошила Вилейка. – Смотри, какая красота!

Ули фыркнул и открыл глаза. К потному лбу прилипла соломинка, и он отер лицо. Потянулся.

– Ну что там? – Ули сел и забыл закрыть рот.

Зимний мрачный лес наконец остался позади. Они ехали по равнине. Впереди изгибалась юрким ужом полноводная река, а за ней возвышался высокий холм, опоясанный белой стеной с аккуратными одинаковыми башенками. Сотней настороженных глаз-бойниц стена поглядывала на равнину. У подножия холма виднелось еще одно укрепление, попроще, из ошкуренных бревен. Перед ним темнел выкопанный ров и частокол на скате. На поле между рекой и холмом мальчик разглядел множество шалашей и палаток, коновязей и легких навесов. Поднимались в небо дымные струйки, блеяли овцы и сновали люди.

– Это что?.. – прошептал Ултер.

– Это Толгвена, город-крепость дубовичей! – с гордостью произнесла Вилея. – Здесь деда тоже был, веселил народ!

– Я думал, города только в Империи бывают… – сказал Ултер, разглядывая небывалую картину.

«Вот здорово, и я в настоящем городе побываю, не только брат!»

– Я тоже не знала, что у дубовичей такое есть, – призналась Вилейка. – Это же сколько народу за белыми стенами живет?!

Ултер попытался представить и не смог. Пожалуй, если всех жителей Архоги, Анданы и Придоны запихать – тогда хватит… Или еще для селян Паграбы место останется?

– Вот в город заедем, тогда и посмотрим, – решил наследник.

Однако путь оказался неблизким. Громада холма все приближалась, росла и белая стена. Это же сколько лет ее строили! И белили еще… Широкому каменному мосту через реку Ултер не удивился – этого добра в горах сколько хочешь! А потом они поехали свозь лагерь, и Ули с удивлением услышал, что дубовичи говорят на имперском. И все разные: кто в плаще, кто в меховой накидке, кто в кольчуге, кто в кожаном доспехе. Кто рыжий, кто черный. Многие подбегали позубоскалить над пленными северянами, и охране пришлось попотеть, отгоняя зевак. На Ултера с Вилеей смотрели с недоумением.

Затем их поджидали глубокий ров, заполненный стоячей водой, бревенчатый настил и распахнутые ворота. Дорога шла внутри длинного дома: вокруг гладкие каменные стены, а наверху слышался гомон. Звонкий голос прокричал что-то, и связанные дикари в телеге зло зашипели.

В предместье оказалось удивительно много лошадей. Вскоре показались и вторые ворота, охраняемые двумя башнями. Стена толстая – десяток шагов, не меньше! А за ней прятался настоящий город! Блестели тусклым серебром деревянные чешуйки на белых домах. Желтели соломенные крыши с пятнами мха на домиках попроще.

На самой вершине холма нависал над постройками огромный общинный дом с высоченной остроскатной кровлей. В переулках сновали люди, все с оружием. Женщин не видно вовсе. А едва они въехали на площадь, Ули широко раскрыл глаза, увидев большое дерево с висящими на ветвях головами. У подножия дуба лежала целая гора отрубленных голов! Кора и листья дуба ярко блестели, словно начищенный поднос…

– Да он же бронзовый!.. – прошептал Ули.

Телега дернулась и остановилась.

– Идем, парень. Деве нечего делать во дворце.

Ули нахмурился, глянул на Вилейку и побрел следом. Распахнулись двери, и Ултер едва не оглох от криков и смеха. Разило потом и вином. Один из воинов отправился вперед, а к другим подскочили полуголые мужики с кувшинами. Громко крича и хлопая вошедших по спинам, они налили им вина.

Ули украдкой огляделся – и замер. В углу приютился приметный сдвоенный трон! Тот самый, из сна! В прошлый раз он привиделся наследнику на берегу реки… Не может быть, как же он сюда попал?! Зачарованный, Ули двинулся вперед. Воины, занятые дружной перебранкой, даже и не заметили его отлучки. Ули подошел вплотную и потрогал плотное дерево, огладил резные гривы рычащих львов. В спинке трона виднелись выщербины и сколы, на сиденье натекла и засохла бурая лужица. Ултер залез на кресло и уселся поудобнее, болтая ногами. Погладил львов еще раз. Поднял голову и столкнулся взглядом с высоким седым стариком. Старик был странный: на голове красовался бронзовый венок из сплетенных дубовых ветвей и листьев, а рядом стоял необычный посох с живой веткой, отходящей от навершия. На веточке висели два зеленых листа. От взгляда необычного старика повеяло холодом, и наследник невольно поежился. Незнакомец пристукнул по столу и в полной тишине произнес пару слов. Все обернулись и уставились на Ултера. Охрана у дверей, проворонившая мальчишку, с руганью подбежала к креслу. Ули спрыгнул с сиденья, его схватили и завернули руки. Грузный воин с красным лицом и седыми вислыми усами, сидевший во главе стола, хлопнул в ладоши и захохотал, запрокинув голову назад.

– Ну, парень! Уморил! Вот так запросто усесться на трон имперских наместников! А ты храбрый малый! Подойди ко мне! Отпустите мальца! – Имперская речь вождя звучала громко и весело.

Ули сбросил чужие руки и приблизился.

– Знаешь, что это? – Краснолицый покачал перед лицом цепочкой с желудем.

Ули нахмурился и выпятил подбородок.

– Это мое! Амулет, мне подарили!

– Амулет, говоришь? Ты, парень, носишь чужое. И знать не знаешь, что это… – с презрением махнул тяжелой рукой вождь и повернулся к седому старику. – Украл или снял с мертвого и даже не знает, что носит. Зачем он здесь? – рявкнул он стражникам. – Уведите воришку!

– Я не крал! Я не воришка! – топнул ногой, уворачиваясь от стражников, Ултер. Злые слова рассердили наследника, и он забыл об осторожности. Он нагнул голову, шагнул вперед. – Это подарок! Мне дядюшка Вутц подарил! На память!

Вождь резко повернулся и остановил охрану.

– Постой! Дядюшка Вутц? Вутсих из Пайгалы?

– Да! – Ули вновь топнул ногой. – И Вилея со мной, его внучка! Если твои воины ее обидят, я их убью!!! – в гневе сжал кулаки мальчик.

Пирующие зароптали. Молодой воин на другом конце стола вскочил, схватившись за кинжал. В ежике коротких светлых волос запутались солнечные лучи. Он совсем не походил на остальных – патлатых, длинноволосых.


– Светлые боги послали нам гостей… – произнес сутулый старик с бронзовым венком. Его тихие слова мигом всех утихомирили и навели порядок. – А мы в близорукости своей и не разглядели. – Старик выпрямился, поднялся, опираясь на посох, и забрал у вождя амулет.

Стражники разошлись в стороны.

– Как твое имя, юный воин? – Старик протянул мальчику свой посох, который Ули, мало что соображая, принял; обошел гостя со спины и повесил на шею желудь, застегнув сзади застежку. Мальчик, разглядывающий странный посох, и не заметил, что свой вопрос старик задал на дорча. Посох был из потемневшего гладкого мертвого дерева, а веточка живая, и листики настоящие! Они воспряли и словно потянулись к мальчику. Старик забрал посох и уставился Ули в глаза, дожидаясь ответа.

Ули сжал кулаки. Ну уж нет! Хватит! Больше он прятаться не станет.

– Ултер, сын Рокона! – выкрикнул он.

– Младший сын дана Дорчариан, – кивнул незнакомец, оглядывая ошарашенных воинов, и мягко взял Ули за плечи, подталкивая к трону. – Преломи с нами хлеб и отведай вина. Будь нашим гостем…

Краснолицый захохотал. Он хохотал долго и с удовольствием, колыхаясь и тряся усами и седыми косами, стуча ладонью по столу так, что кубок с вином подпрыгнул, упал на бок и разлился.

– Вина! – проревел весельчак так громко, что у мальчика зашумело в голове. – Вина! Будь моим гостем, наследник дана Дорчариан!

– И позаботьтесь о нашей гостье, – велел стражникам старик.

– Светлые боги любят тебя, парень! – громогласно крикнул вождь. – В моих чертогах угрожать убить моих воинов – и после этого стать моим гостем?! – Он опять захохотал, и бойцы подхватили, стуча рукоятями кинжалов по столу. – Я Сегмат Громкий, правитель благословенной Толгвены!

Сегмат плеснул вина в кубок, щедро долил водой. Отрезал большой кусок мяса и придвинул к мальчику. Нагнувшись и заглядывая в глаза, он серьезно спросил:

– Ты грозился убить… А от твоей руки погиб хоть один враг?

Ули вспомнил своего первого убитого… Вспомнил бой у Заградного моста, рухнувшего лицом вперед раба, которому окровавленный Хродвиг выдавил глаза, и осторожно кивнул.

– Только мне прадедушка помогал, – признался Ули.

Вождь опять захохотал, наполняя чашу, радуясь поверженному врагу. А потом вдруг замолчал и не заметил, как замочил руку вином. Отряхивая ладонь, вождь нахмурился и спросил:

– Постой?! Прадедушка – это не Хродвиг Упрямый?

Ули кивнул.

– Неужели он еще жив? – поразился вождь и посмотрел на жреца. Тот пожал плечами.

Ули поднял голову и твердо ответил, припомнив поминальную речь Хоара:

– Дан Дорчариан, повелитель и защитник племен квельгов, терскелов, алайнов, дремнов, дворча и дорча, гверхов и гворча, Хродвиг по прозвищу Упрямый, старейший и мудрейший из дорча, упокоился! Пусть примет и обласкает его Мать Предков! – Лоб Ултера прорезала глубокая морщина, а голос дрогнул. – Я проводил прадедушку в Город мертвых!

Торжественный ответ мальчика понравился вождю. Он покачал головой и медленно поднялся.

– Вина! – заревел Сегмат Громкий, вдарив кулаком по столешнице с такой силой, что блюда подпрыгнули. – Восславим Хродвига Железную Руку, который ушел к предкам! Немало он пролил крови отступников-нечестивцев! Вечная слава!!!

– Вечная слава!!! – Воины зашумели, полилось вино, затрещали раздираемые туши запеченных свиней и баранов, застучали ножи. Пирующие набросились на еду. Сегмат нагнулся, дохнув вином, и накрыл ладонь мальчика своей ладонью. – Мой отец Сегут Строитель рассказывал, когда я был еще сопляком, о славных героях. И о Хродвиге Железная Рука из далеких гор поведал… – Глаза правителя затуманились. – Как он подмял алайнов и как вдарил по нечестивцам с такой силой, что они до конца своих дней мочились, слыша его имя.

Сегмат вновь захохотал и поднял огромную чашу. Кадык заходил ходуном, по вислым усам текло вино и капало на столешницу. Со стуком поставив пустую чашу на стол, Сегмат рыгнул и отер мокрые усы.

– А правда, у Хродвига правая рука из железа? – покачнувшись, невпопад спросил вождь.

Ули вспомнил сухие, костистые, обтянутые бледной кожей ладони прадедушки, и мотнул головой. Вождь пробурчал, похлопал мальчика по спине и удалился. Следом ушли жрец в бронзовом венке и молодой, коротко стриженный воин. Пирующие украдкой посматривали на Ултера, и мальчик принял невозмутимый вид.

Вскоре показались музыканты со свирелями, и окружающие одобрительно загудели. Заиграли свирели, загнусавил рожок, и певцы затянули песню на толгувском языке. Песня оказалась длинной и заунывной, и Ултер заскучал. Дедок-певец завыл совсем громко, и ему в лицо прилетела обглоданная кость. Песнь оборвалась. Вошедший Сегмат швырнул в потешников обгрызенным мослом, и из-под стола выскочили большие собаки. Они бросились к певцам и устроили грызню за объедки. Испуганные музыканты убежали.

– Козлы блеют веселей вас! – заорал вдогонку Сегмат и уселся в кресло. – Вот пайгалы – это да! Когда нас веселил Вутсих, даже боги хохотали до икоты в листве священных дубов…

– Здесь? – Ули огляделся кругом. – Дядюшка Вутц был здесь?

– Давно это было, но я помню, – кивнул вождь. – Славное время! Жаль, нечестивцы больше не пропускают пайгал… Жаль, нельзя повеселить себе сердце их легким ремеслом.

Сегмат сокрушенно вздохнул и покачал головой. Он замолчал, опершись подбородком на кулак. Правитель молчал долго. Воины, гомонившие за столом, умолкали один за другим. Наконец под высокими сводами установилась тишина. Лишь жадные псы ворчали под столом, деля кости. На красной шее Сегмата вспухли жилы, выкатились глаза… Вождь вскочил и заревел во всю мощь. Собаки с воем убрались из-под стола и бросились прочь, поджав хвосты. Ули тоже вскочил.

– Светлые боги явили нам знак! – Голос вождя гремел под высокими сводами. Жрец встал за плечом Сегмата. – Однажды я сам вручил Вутсиху, легкому сердцем, дар друга дубовичей! Священный дар!

Жрец посмотрел на Ули – и мальчик вывесил свой посеребренный желудь поверх безрукавки. Воины зашумели, вытягивая шеи. Многие схватились за амулеты, невидимые сквозь рубахи.

– Войско дубовичей уже здесь, в Толгвене! Мы разбили имперцев, набрали добычи… Сами светлые боги послали нам наследника дана Дорчариан! Вернем сына отцу и пробьем дорогу сквозь земли поганых нечестивцев. Умоем предателей кровью!

– Такова воля пресветлых богов! – пристукнул посохом жрец.

Что тут началось! Крыша подпрыгнула от слитного рева сотни глоток. Дубовичи били себя в грудь, вопили и стучали по столу. Кто-то выл, кто-то рычал…

Ултера прихватили за рукав. Он обернулся. Жрец показал глазами за трон и двинулся вглубь зала. Сегмат подмигнул и легонько подтолкнул в спину, отчего мальчик едва не полетел кубарем.

– Мое имя Харис, наследник. Я слушаю волю пресветлых богов в шелесте листьев священных дубрав, – поведал старик и откинул занавесь, приглашая войти. В комнате воняло паленым мясом и кровью. В углу валялись мертвые северяне, которых везли в передней телеге. Один из дикарей еще дергался. Сидящий над ним на корточках мужчина взмахнул кинжалом и поднялся. Ултер узнал его – это был так не похожий на окружающих воин с коротко стриженными волосами.