Новая Луна

— На этот раз она права.

Коджо садится в постели. Лицо у него растерянное.

— Что случилось с Цзиньцзи?

— Я его не ношу.

Не носить фамильяра — все равно что не носить одежду. Или кожу.

— Афуа сказала, ты сбежал из семьи. Отец отрезал тебя от счетов.

— И по этому поводу она тоже права.

— Ого. — Коджо внимательно разглядывает Лукасинью, будто высматривая грехи или паразитов. — Это самое… ты хоть дышать-то можешь?

— До такого бы никогда не дошло. Бабушка его бы не простила. Она меня любит. С водой тоже все нормально, однако он заморозил мои счета по углероду и данным.

— Как ты деньги зарабатываешь?

Лукасинью разворачивает наличку веером.

— У меня полезная тетушка.

— Я такого раньше никогда не видел. Можно понюхать? — Коджо машет банкнотами под носом. Вздрагивает. — Подумать только, сколько рук их щупали.

Лукасинью садится на кровать.

— Коджо, как долго ты собираешься тут быть?

— Что тебе нужно?

— Просто если ты не пользуешься своей квартирой…

— Тебе нужна моя квартира?

— Я тебе жизнь спас. — Лукасинью немедленно жалеет, что пустил в ход козырь. Это выигрышный шаг, это подлый шаг.

— Ты поэтому сюда явился? Просто чтобы спрятаться в моей квартире?

— Нет, совсем нет… — Лукасинью меняет курс. Слова не помогут. Он предлагает брауни. — Я их сделал для тебя. Правда.

— Мне не положено никакого кайфа, пока палец не отрастет, — говорит Коджо и берет один брауни. Кусает. Тает. — Ох, дружище, как круто… — Он приканчивает брауни. — Ты и впрямь хорош в этом деле. — Наполовину съев второй брауни, Коджо Асамоа говорит: — Квартира твоя на пять дней. Я уже перепрограммировал замок на твою радужку.

Лукасинью забирается на кровать и сворачивается клубочком у ног Коджо, точно ручной хорек. Теперь и он берет брауни. Медицинские боты жужжат и роятся, регистрируют у своего пациента растущий уровень наркотической интоксикации. Два подростка жуют и хихикают, вместе им хорошо.



Высокие двойные двери открываются, советники поднимаются со своих диванчиков и неторопливо уходят; в шуме голосов не различить отдельных разговоров. Заседание Павильона Белого Зайца подошло к концу.

— Итак, сеньора Корта, что вы скажете о первом знакомстве с лунной политикой? — Банкир Видья Рао незаметно оказывается возле Ариэль.

— Она на удивление банальна.

— Внимание к банальным вещам сохраняет нам жизнь, — говорит Видья Рао. Шеф-повар Марин Олмстед спешит в вестибюль лифта, ему не терпится вернуть фамильяра в рабочий режим и отчитаться перед Джонатоном Кайодом. — Разумеется, политика не обязана быть до такой степени банальной. — Э касается руки Ариэль, приглашая задержаться, о чем-то поговорить тайком. — Существуют советы внутри советов.

— Я только успела разместиться за столом в этом совете, — замечает Ариэль.

— Ваша кандидатура не получила единогласного одобрения, — отвечает банкир. Э приглашает Ариэль присесть рядом. От прикосновения чанной кожи она, как обычно, покрывается мурашками. Не может забыть, что вырастили эту кожу из человеческих клеток.

— Называть имена было бы неразумно, — замечает Ариэль.

— Конечно. Кое-кто из нас прилагал все усилия к тому, чтобы вас приняли. Я было одним из них. Я следило за вашей карьерой с интересом. Вы исключительная молодая женщина, вас ожидает блестящее будущее.

— Я слишком тщеславна, чтобы краснеть, — признается Ариэль. — Тоже на это надеюсь.

— О, моя дорогая, это не пустые мечтания, — говорит Видья Рао. Глаза эо сверкают. — Все было смоделировано с высокой степенью точности. Форварды Рао — лишь самое малое из моих достижений. Чего желает каждый инвестирующий банк, так это возможности заглянуть в будущее. Предсказать, какие цены продержатся долго, а какие — нет, что дало бы нам мощное преимущество.

— Вы сказали «нам», — говорит Ариэль.

— Сказало, не так ли? Последние семь лет я создавало алгоритмы для моделирования рынков. В результате я создало теневые рынки, работающие на квантовых компьютерах, опираясь на которые можно делать обоснованные предположения по поводу того, как будет развиваться ситуация на настоящих рынках. Точность изумительная, хотя инструмент оказался менее полезным, чем мы себе представляли, — используя эту информацию, мы, скажем так, разоблачаем себя, и рынок действует наперекор нам, аннулируя любое преимущество, которое хотела бы получить «Уитэкр Годдард».

— Абракадабраномика, — говорит Ариэль. — Черная магия. — Она раздвигает вейпер на полную длину и закрепляет. Зажигает, вдыхает, выпускает вьющуюся струйку пара.


— Мы нашли более полезное применение для техники, — говорит Видья Рао. Э наклоняется вперед, вынуждая Ариэль посмотреть эу в глаза. — Пророчества. Впрочем, никакой религиозной тарабарщины. Речь о полезных предсказаниях, основанных на грамотных прикидках, которые проистекают из мелкомасштабного компьютерного моделирования. Моделирования лунной экономики и лунного общества. У нас три независимые системы, каждая прорабатывает модель. «Тайян» сконструировал три квантовых универсальных ЭВМ, я разработало алгоритмы. Мы их называем Три Августейших: Фу Си, Шэньнун и Желтый Император. Эти трое редко соглашаются друг с другом — в их выходных данных приходится выискивать закономерности, — но они с высокой долей уверенности пришли к согласию относительно одного человека. Вас.

Внешне Ариэль спокойна и элегантна — такова ее маска для посторонних, — но внутри она чувствует, как от сердца до самой сердцевины мозга пробегает волна холодного электричества.

— Не уверена, что мне по нраву известие о том, что некое тайное собрание квантовых компьютеров провозгласило меня Избранной.

— Ничего столь тенденциозного. Мы просто смоделировали Пять Драконов. Вы главные творцы экономического и политического общества Луны. Вы показали себя важной фигурой в семье Корта. Важной фигурой!

— Но бу-хвэджан у нас Рафа.

— А Лукас — сила позади трона. Вы же знаете, он планирует захватить компанию. Ваши мальчики талантливы, но предсказуемы.

— И вы предсказали мою непредсказуемость. — Ариэль выпускает еще одну струю пара. Без усилий, хладнокровно. Внутри у нее все искрится от бдительности.

— Три Августейших были единодушны. Три Августейших никогда не проявляют единодушия. Скажу откровенно, Ариэль. Мы желаем сделать ставку на ваш потенциал.

— Вы говорите не про «Уитэкр Годдард».

— Я говорю о некоем движении, о призраке, о философии, об отклонении.

— Если вы намекаете на борьбу добра со злом, разговор окончен. — Но маленькое нейтро привлекло ее внимание. Любопытство и тщеславие всегда находят общий язык.

— Твоя мать построила Луну. — Голос судьи Риеко. Ариэль и не заметила, как та вернулась в вестибюль. — Но политическое наследие КРЛ и Пяти Драконов в общем и целом представляет собой феодализм. Великие дома и монархия, распределяющие территории и привилегии, монополизирующие водное, кислородное и углеродное довольствие. Вассалы и сервы в кабале у своих корпораций-спонсоров. Как в Японии времен сегуната или в средневековой Франции.

Риеко садится рядом с Видьей Рао. Ариэль начинает чувствовать себя мишенью.

— Три Августейших согласны с тем, что модель недолговечна, — говорит Видья Рао. — Пять Драконов достигли пика своей мощи — в прошлом квартале прибыль от торговли деривативами превысила прибыль Пяти Драконов, и так уже третий квартал подряд. Финансовые предприятия вроде «Уитэкр Годдард» находятся на подъеме.

Ариэль глядит Видье Рао в глаза, пока э не отворачивается. Презрение Корта.

— Женщина в Гамбурге подключает машину к зарядному пункту на улице, девушка в Аккре заряжает чип своего фамильяра от школьной сенсорной панели, мальчик в Хошимине играет на диджейском оборудовании, мужчина в Лос-Анджелесе садится на поезд-экспресс до Сан-Франциско; все они пользуются гелием Корта.

— Красноречиво, сеньора.

— По-португальски звучит еще красноречивее.

— Уверено. Факт есть факт, будущее принадлежит финансам. Наша экономика бедна ресурсами и богата энергией. Очевидно, что наше будущее связано с невесомыми, цифровыми товарами.

— Невесомые товары становятся до странности тяжелыми, когда обрушиваются тебе на голову. Или Пять Крахов вас ничему не научили?

— Три Августейших…

— Мы представляем движение за независимость, — встревает Нагаи Риеко.

— Ну еще бы, — говорит Ариэль Корта с кошачьей улыбкой и медленно затягивается своим блестящим вейпером.

— У нас есть собственный павильон. Лунарианское общество.

— Опять болтовня.

— Лучше слова, чем клинки.

— И вам нужна я.

— Лунарианское общество опирается на всех Пятерых Драконов и все уровни общества.

— Мы куда демократичнее «Белого Зайца», — мимоходом замечает Видья Рао.

— Я же Корта. Мы не играем в демократию.

Видья Рао не в силах скрыть гримасу отвращения. Нагаи Риеко улыбается.

— Вы хотите пригласить меня вступить в ваше общество, — говорит Ариэль.

Видья Рао откидывается на спинку стула с искренним удивлением на лице.

— Дорогая моя сеньора Корта, мы не собираемся вас приглашать. Мы хотим вас купить.



Обзаведшись постелью и наличкой в кошельке, Лукасинью врывается в круговорот вечеринок. Молодому Корте легче легкого отыскать вечеринку. Он следует по цепи от знакомого к знакомому до квартиры Сяотин Сунь на Тридцатом, в хабе Водолея. Репутация бежит впереди него. Ты удрал от отца? То есть ни сети, ни углерода, ни единого битси? А где ночуешь?

У Коджо Асамоа. Пока он отращивает новый палец на ноге. Я спас ему жизнь. Но они переходят прямиком к следующему вопросу: «Что это на тебе надето?»

Сяотин Сунь наняла Баньяну Рамилепи, нового наркодиджея. Она смешивает и печатает разные виды кайфа, настроения и любви, превращая их в сок для батареи вейперов. Лукасинью дрейфует по вечеринке, эффектный в своем обтягивающем розовом наряде, впитывает эмпатию, религиозный восторг, удовольствие, которое лучше любого секса, эйфорию, золотую меланхолию. На двадцать минут он сильно-сильно влюбляется в невысокую широкобедрую серьезную девушку из Будиньо. Она ангел, богиня, его божественная любовь, он бы каждый день просто сидел и глядел на нее, сидел и глядел. Потом химия распадается, превращается в ничто, они сидят и пялятся друг на друга, и он капает новый сок в свой вейпер. К исходу вечера парень и девушка маркерами рисуют на его скаф-трико существ родом из галлюцинаций.