Новая угроза

* * *


Петр присел на корточки и, послюнявив пальцы, провел ими по земле, а затем начертил последний символ на ловушке душ. Очира-кум-ба-сабала, ну, или ловушка душ, вспыхнула и пропала. Но это было еще не всё. Облизав грязные пальцы, шаман со скрипом и хрустом перемолол своими ставшими вновь крепкими и сильными зубами песчинки, соринки и просто грязь, попавшую ему в рот, и проглотил.

Благоволение главного духа этой земли чукча почувствовал почти сразу. А заразиться чем-то… этого он не боялся даже в своем мире. Шаманы не болеют, если только на то нет воли духов. Если ты чувствуешь жажду – можно хоть пить кишащую паразитами воду из гнилого болота, пока местный дух благоволит тебе. Учитывая, что орк научил его не просить милости, а заставлять их делать, что ему нужно.

Ярве еще раз осмотрел руины, а затем глубоко вздохнул и выдохнул пламя, которое быстро убрало любые следы его присутствия. После чего крутанулся на одной ноге и, обратившись какой-то местной птичкой, упорхнул в ближайшие кусты, где уселся на ветку и принялся ждать.

Долго они с его новым другом готовились к этому дню. Дух эльфийки, заточенной в анимированной кукле, приходил сюда строго по расписанию, и не раз, и не два, но уже добровольно оказывался к этому времени на алтаре, жертвуя свою кровь какому-то там непонятному фэнтезийному божку. А духи тем временем, направляемые волей шамана, все больше и больше свирепели.

Раз и навсегда уничтожить мертвую эльфу оказалось на удивление трудно. Только знания, переданные Петру, да нынешняя немалая выдержка, которой он ранее не обладал, позволили парням подготовиться к этому дню.

Дену… как он просил себя называть, было, в общем-то, уже все равно. Он горел жаждой мести, а делиться кровью уходил, выпив специальный отвар, из-за которого не чувствовал ни боли, ни дискомфорта. А сам алтарь, над которым шаман предварительно провел особый ритуал, под конец которого, как учил зеленомордый старик, еще и испражнился по-маленькому, более не тянул из парня силу, а уж как восстановить человеку кровь, молодой шаман знал еще по своему старому миру.

Наконец-то кукла появилась. Именно кукла, а вовсе не живое существо, что было прекрасно заметно, хоть в вечерней полутьме сельвы прорисовывался только силуэт, смазанный кустами, росшими вокруг протоптанной ею тропинки. Петр даже забеспокоился было, уж не почувствовала ли предательница эльфа его ловушек, но вдруг она сорвалась с места и почти тут же влетела в одну из них.

Дура, просто не учуяла своей жертвы мертвому богу, которой сегодня в разрушенном храме действительно не было, а потому и среагировала так, позволив себя поймать. Впрочем, это было только начало.

Так и не поняв, что, собственно, ее задержало, эльфа ворвалась в руины и, не найдя там свою жертву, принялась бегать вокруг, собирая на себя все больше и больше ловушек душ. И вот наконец Петр, спрыгнув со своей ветки, вылетел прямо перед ней и, вновь превратившись в человека, с презрением взглянул прямиком в грубо вырезанное из деревянного полена вроде как женское лицо.

Ден был не великим мастером резьбы по дереву и лепки из глины. Точнее, он был даже не криворуким дилетантом, а просто неумехой, который тем не менее смог в какой-то мере сотворить чудо, пользуясь знаниями, приобретенными у наднебесников. Вот только теперь это чудо необходимо было убить, и если страшная рожа эльфы с карикатурными ослиными ушами, торчащими в разные стороны, и вызывала желание посмеяться, то технический гений Донателло вкупе с умениями, переданными наднебесниками, смогли создать чуть ли не идеальную духовную марионетку. Но вот лицо и вообще голова…

Петр, вспоминая, как Ден гордился этим шедевром, мог только покачать головой. Ибо не досталось несчастному хакеру ни капли от таланта итальянского скульптора эпохи Возрождения, чьим именем он просил себя называть.

– Кто ты? – выплюнула из пухлых, скорее орочьих, чем африканских, губ марионетка мелодичным девичьим голосом. – И где мой друг?!

– Я? Я тот, кто отправит тебя к духам предков, женщина, – спокойно произнес Петр, глядя на грубо вырезанное в дереве пустое лицо бывшей эльфы и стараясь не коситься на крадущуюся по кустам темную тень. – А про твоего «друга» я ничего не знаю. Мы, настоящие люди, не приносим в жертву кому бы то ни было своих друзей.

– Помог убежать! – тут же почти прошипела эльфа, но вот деревянная рожа на ее лице никак не изменилась. – Ты умрешь!

Оружием эльфе служили две остро заточенные палки из местного аналога железного дерева, которые она носила на тряпичном поясе. Да и нападала она так резво и бойко, что Петр мог только защищаться, бешено вращая своим посохом вплоть до того момента, как из кустов с яростным боевым кличем не выпрыгнула его темная эльфийка, с ходу рубанув марионетку саблей по спине.

И в этот момент одушевленный констракт завизжал от боли. В неверии она протянула ладонь и, проведя по ране, начинавшейся на ее плече, тупо уставилась на свою окровавленную глиняно-деревянную ладонь.

– Как? – прошептала она хриплым голосом.

– Просто духи могут всё! – усмехнувшись, ответил Петр и ловко ткнул марионетку своим посохом в область сердца, отчего она закричала.

А через секунду пиратская темноэльфийская сабля срубила ей голову, и окрестности оросило кровавым фонтаном, вырвавшимся из обрубка деревянной шеи. В следующий же момент тело куклы рухнуло, и его тут же со смачным хрустом засосало куда-то под землю.





Эпилог




– Проклятье! – взревел на старофламандском искалеченный мужчина и откинул в сторону не просто лишенный крови, но высушенный до состояния мумии труп молодой девушки, с глухим стуком врезавшийся в кучу человеческих тел, многие из которых пребывали даже в худшем состоянии. – Проклятый щенок!

Последнее Рафаэл Федерик Камил ван дер Мер, высший вампир или стрикс, как сами себя называли эти существа, произнес на языке, который вряд ли можно было бы услышать не только в старушке Европе, но и вообще в этом мире. После чего совершенно не элегантно вытер окровавленный рот рукавом единственной здоровой руки и звонко протяжно рыгнул. Собственные манеры, слетевший аристократический лоск, как, впрочем, и непрезентабельный внешний вид древнего маркиза в данный момент совершенно не волновали.

Оторванная рука, тяжелые раны на груди и животе, а также наполовину содранный скальп и вытекший глаз как-то не способствовали соблюдению этикета. Однако самым поганым в его нынешнем положении было вовсе не эстетическое уродство, а то, что нанесенные странной силой мальчишки раны не спешили регенерировать. Даже несмотря на все возможности, даруемые телом многовекового стрикса, и просто невероятное количество крови, уже поглощенное разъяренным фламандцем.

– Клянусь всеми святыми, этот щенок пожалеет, что родился на этот свет, – взбешенный ван де Мер, скрипя отросшими клыками, вновь сбился с «благородного» языка стриксов на свой родной земной, но затем, обратив внимание на окружающих, поправился: – Где Ливен? Почему я его не вижу?!

– Он отправился на охоту, за свежей кровью для вас, мастер, – подала голос Эрика, одна из стрикс, а заодно и любовница ван де Мера. – Скот уже закончился, а вы все еще ранены…

– Я же сказал, никому не высовываться! – рыкнул вампир, мгновенно приходя в бешенство. – Как он посмел ослушаться?! Кто еще с ним ушел?

– Флорис и Клаас, – кровососка внутренне тряслась от страха, но старалась этого не показывать. – И Дамиан так до сих пор и не вернулся. Я пыталась его позвать, но отклика почти нет. Однако я чувствую, что он жив.


– Бесполезные твари! – от рева маркиза остальные вампиры вздрогнули и попытались слиться со стенами, причем у некоторых это даже получилось. – Почему сразу не доложили?! Ничтожества! Скоты! Вы ничем не лучше этих смертных мразей! Вы понимаете, чем это может грозить для нашего плана?

– Для «твоего» плана, – раздался голос со стороны выхода, и в бывшее техническое помещение заброшенного коллектора, ставшего убежищем беглым вампирам, вошли трое кровососов. – Это ведь твои планы, мастер. Как и с этим ублюдком… Аватаром. Ты утверждал, что легко сможешь подчинить его, даже не обращая. Хотя знал, что он отродье последнего эксперимента ребе Льва…

«Идиот, откуда тебе, желторотому птенцу, вообще знать мои планы?! И ты действительно вот так вот взял и принял все за чистую монету? – мысленно презрительно скривившись, впился горящими от ярости глазами в говорившего стрикса ван де Мер. – Глупец! Куда ты лезешь своими грязными лапами? Даже я точно не знаю итогов эксперимента ребе Льва, но ты, недоносок, все для себя уже решил, только один раз услышав мое предположение…»

Действительно, об опытах древнего стрикса над человеческими младенцами знали многие, но вот в подробности тот никогда и никого не посвящал, не говоря, удалось ли задуманное. Так что все, что на самом деле знали пришедшие на Землю вампиры, было догадками ван де Мера, заполучившего дневники старика после его смерти. И именно своими мыслями он поделился со своими сподвижниками и подручными. Но, видимо, слова о могуществе, которое истинный стрикс может получить в результате «последнего эксперимента», кое-кто из последователей маркиза понял ну очень превратно.

А ведь даже сам ван де Мер так и не разобрался до сих пор с тем, что именно имел в виду древний ребе. Уж слишком образны и витиеваты, а зачастую обрывочны были его мысли. Да и все остальное было всего лишь предположениями, основанными на том, что ритуал, записанный в дневниках, открыл разлом на территории бывшего Московитского царства, а один из новых рабов сообщил о недавно появившейся при дворе местного императора даме со способностями, схожими с теми, которыми обладали стриксы.

Оставить такую информацию без внимания маркиз просто не мог. И решил воспользоваться подвернувшейся возможностью выйти на контакт с ее сыном, женщину которого так удачно похитил идиот Ромушев. Ван де Мер все равно убил бы зарвавшегося неофита, поставившего под удар его план, но так его смерть могла помочь втереться в доверие к молодому Аватару, расслабить его, заставить считать маркиза другом или даже родственником. Идея назваться дедом пришла спонтанно после допроса новообращенной девки, но показалась фламандцу гениальной. Однако что-то пошло не так.

Сам ван де Мер привык видеть в человечестве скот и пищу для своего усиления, но не ожидал, что Аватар будет смотреть на него самого как на слабого паразита, само существование которого просто оскорбляет по-настоящему сильных созданий. Да и думал он примерно о том же, по крайней мере, именно такие мысли иногда удавалось ощутить маркизу. Парень вполне мог быть связан с «последним экспериментом» ребе, поскольку походил на стрикса как минимум защитой разума, пусть неосознанной, но весьма мощной. Жаль только, что понял это ван де Мер слишком поздно.

Так что, пусть вампир и был в ярости от полученных травм, своего он этой встречей все-таки добился. А секретность пребывания вампиров в этом мире, так она и так уже полетела ко всем чертям из-за имбецила раба, решившего так глупо отомстить за счет своего хозяина. Хоть это и пошло на пользу планам маркиза, так что теперь осталось только зализать свои раны и исполнить его план, только уже не на сто процентов, а на всю тысячу, благодаря последнему эксперименту. И именно в этот момент твари….

– …Я еще тогда был против, ибо невместно скотам давать силу стриксов, но ребе никого не слушал, поэтому и погиб! – продолжал тем временем свою речь молодой вампир, одновременно веселя ван де Мера своим самомнением и окончательно выбешивая непокорностью. – А сейчас и ты начинаешь заигрывать с ними, вместо того чтобы просто уничтожить и позволить нам, стриксам, занять достойное нас место в древнем мире! Мастер!

Последнее слово было произнесено с непередаваемой издевкой, явно показывая, что сам Ливен де Риддер, раньше бывший правой рукой маркиза, больше не считал того главой гнезда. Два спутника молчаливыми тенями застыли у него за спиной, явно показывая, что они уже сделали свой выбор и решили, кому принадлежит их верность.

Остальные вампиры, включая Эрику, тут же отступили подальше от раненого мастера, явно не собираясь вмешиваться. Впрочем, глупо было ожидать иного. Ван де Мер прекрасно знал повадки своего племени, тем более что тот проклятый мальчик, ничего не зная ранее о стриксах, недавно очень точно напомнил ему о них.

«Подчиняйся сильному, унижай слабого!» Вот по этим законам жило общество вампиров испокон веков. Так что его не удивило бы, проиграй он сейчас, Эрика тут же сама прибежит к Ливену в постель. Вот только старый стрикс не собирался покорно ждать смерти.

– А ты, значит, можешь это сделать? – с ехидством оглядел соперника маркиз. – И что заставляет тебя так думать? Ты, щенок, родился в Убежище и не знаешь, на что способны люди! А я знаю! И ребе знал, поэтому и занимался своими исследованиями. И сейчас ты хочешь похерить идеальный план…

– Идеальный?! – Было видно, что Ливена не тронули шпильки маркиза. – Скорее трусливый. Вы с ребе испугались разумного скота, чье предназначение – служить нам пищей. Ты говоришь, я родился в Убежище. Так и есть. Я чистокровный стрикс, чье предназначение – править. А ты лишь трусливый старик, которого изувечил смертный мальчишка. Но помня, что это ты научил меня всему, я дам тебе возможность уйти. Беги, прячься, забейся в нору и трясись там от ужаса. А мы возьмем то, что наше по праву.

– Что ж, – грустно улыбнулся ван де Мер. – Да будет так!

И тут же без предупреждения прыгнул на соперника. Заброшенный коллектор, служивший убежищем вампирам после их спешного бегства из «московского» особняка рабов Ромушевых, не мог похвастаться большими размерами. Однако дерущиеся не были людьми и места им хватило. Клубок из четырех сцепившихся тел, быстро потерявших человеческий облик, катался по техническому помещению, иногда цепляя других вампиров. Кровь лилась ручьями. Троица восставших кровососов не зря ходили на охоту. Естественно, на маркиза им было плевать, но кровь являлась источником силы, поэтому до нападения на ослабшего главу гнезда они постарались добыть столько, сколько смогли переработать. И сейчас были полны сил и энергии.

Однако ван де Мер, несмотря на тяжелые раны, оставался тем соперником, которого не стоило недооценивать. Старый кровосос был прав в том, что эти трое выросли в Убежище. Маленьком ограниченном мирке стриксов, осколке чужого мироздания, превращенном когда-то вампирами в собственный аналог рая. По сути, они росли в тепличных условиях, где, кроме старших гнезда, для юных стриксов не существовало врагов.

И пусть он сам их учил, но не всему. И ничто не заменит опыта многолетнего выживания в условиях тотальной охоты на вампиров и сотен схваток не на жизнь, а на смерть. Добавить к этому огромную ментальную силу маркиза, и станет понятно, почему он даже покалеченным вполне успешно противостоял троице заговорщиков. И не просто оборонялся.

Извернувшись, ван де Мер выпустил волну силы, тут же раскидавшую его противников в разные стороны. После боли, полученной от мальчишки-человека, нанесенные его нынешними противниками раны не казались даже царапинами. Почти мгновенно он оказался возле Клааса, и тот едва смог увернуться от взмаха единственной руки бывшего мастера, который бы гарантированно оторвал ему голову.

Спас его Ливен, и ван де Меру прошлось отшвырнуть свою жертву в сторону, дабы на равных противостоять взбешенному предателю. И тем не менее они, а следом еще и остальные бунтовщики смертоносными тенями метались по помещениям коллектора, разнося его по кирпичикам в попытке достать друг друга.

Забавно, но именно в этот момент маркиз понял, насколько же на самом деле опасен был Аватар, а следовательно, и некоторые люди, живущие ныне в Московитском царстве. И пусть он не мог повторить атакующие движения молодого паршивца, слишком мудреными для стрикса, использующего свои природные особенности, они были, но вот от вампирских когтей уворачиваться парень его научил.

Первым погиб Флорис ван Гуттен. Самый молодой из троицы, который по дурости, не заметив подлянку, решил запрыгнуть маркизу на спину. Но едва он взмыл вверх, ван де Мер извернулся, словно уж, буквально перекрутив тело в несколько оборотов, и перехватил вампиреныша прямо в воздухе.

Лишенный опоры Флорис просто не смог увернуться от удара и через секунду рухнул на пол, буквально выпотрошенный маркизом. Его внутренности разлетелись веером по помещению, добавив драке еще больше кровавого антуража.

Следующим ван де Мер достал Клааса. Мечущийся уже на одних лишь инстинктах по всему помещению вампир, которому от страха и собственной смелости, похоже, окончательно снесло остатки разума, не успел убрать голову из-под удара когтистой лапы. И мгновенно ее лишился.

Ливен, взбешенный гибелью сторонников, усилил натиск, а затем и вовсе в ярости впечатал силовым толчком своего хозяина в стену, а когда тот вновь атаковал, успел схватить за шею Эрику и прикрыться ею. Впрочем, маркизу было наплевать на маркировавшую и пытавшуюся отбиваться любовницу. Спасать он ее не собирался – у него был теперь целый мир куда как более красивых женщин, которых он мог сделать своими. Да он даже не думал о ней, пробив тело стриксы насквозь, но так и не дотянувшись до отбросившего ее в сторону де Риддера.

А дальше, несмотря на относительную молодость и силу, дела Ливена шли все хуже и хуже. В какой-то момент вампир понял, что еще немного, и маркиз его достанет, поэтому, собравшись с силами, стрикс нанес очередной ментальный удар, которым полагалось хоть на мгновение оглушить противника, и кинулся бежать, желая хотя бы сохранить свою жизнь, но было уже поздно.

Он почти достиг поворота тоннеля, когда в спину его ударило тяжелое тело, буквально вдавливая в бетон. А в следующую секунду в шею впились острейшие клыки, разрывая вены и артерии. Ван де Мер зачавкал, осушая бывшего друга и соратника, а закончив, не глядя, отшвырнув его иссушенную мумию, застыл на месте, чувствуя, как, преодолев сдерживающую силу, оставшуюся после ранения, полученного от мальчишки Аватара, вдруг заработала его регенерация.

– Ну что, кто еще хочет бросить мне вызов?! – уже не однорукий, а с почти выросшей культей, с головы до ног залитый кровью маркиз внушал даже не страх, а первобытный ужас. – Я спрашиваю: кто?! Ну?!! Молчите?! На колени!

Команда вместе с ментальным ударом, а также взглядом, которым обычно стриксы смотрели на простых людей, заставила притихших и сумевших выжить во время бойни вампиров упасть ниц, а затем поползти к ногам Хозяина. И все еще живая Эрика, шипя и рыча на остальных стриксов, подтягивая за собой вывалившиеся кишки, оказалась первой. После чего, забыв обо всем, поскуливая, с энтузиастом принялась облизывать разорванные обращением в истинную форму сапоги господина.