Норвуд

– По глупости? – Вампир облизнул с губ запекшуюся кровь. – Тогда ты все-таки настоящий интерфектор…

Он рывком притянул меня поближе, большим пальцам отвернул подбородок и вонзил клыки в шею. Острые и тонкие, они сделали два аккуратных, безболезненных и почти привычных прокола. Опять. Снова. В третий раз.





Глава 29




Одно окно в нашем доме было закрыто витражом – роскошь для не самого богатого квартала. Обычно люди довольствовались простыми деревянными ставнями, поэтому вся улица целый год – не меньше – завистливо обсуждала это приобретение отца.

Небольшие кусочки цветного стекла, сложенные причудливым образом, рассказывали целую историю о дружбе, вражде и обмане. На хрупкой картине рыцарь в белом доспехе протягивал руку поверженному противнику. В другой он сжимал длинный меч, пронзавший светловолосую красавицу.

Отец говорил, что это история древнего короля – могучего воина, завоевавшего несколько оазов при помощи колдуньи. В качестве оплаты кудесница требовала все больше и больше и даже приказала лишить жизни королевского побратима. Тогда почти обезумевший правитель выхватил у друга меч, но оружие оказалось непростым и развеяло злую волю, а разъяренный воин обратил его против красавицы…

Витраж разбили во время беспорядков – город и так закипал из-за беженцев с островов, которые якобы принесли с собой желтую пагубу, а тут еще пошлину на соль подняли… В общем, когда под окнами схлестнулись мукомолы с кузнецами, кто-то из недовольных метко швырнул камень, обрушив на пол и древнего короля, и его друга, и даже красавицу-колдунью.

Я хорошо запомнил этот момент – тетушка Ясуи, которая тогда пряталась у меня, вскрикнула, а маленькие стекляшки медленно, словно легкие осенние листья, упали прямо под ноги.

Сейчас я будто снова оказался там, в комнате с витражом, но теперь кусочки мозаики вели себя совершенно по-другому. Они взлетали с пола и, покрутившись перед моими глазами, с хрустом вставали на положенные им места.

Некоторые настойчиво кружились вокруг, задевая острыми краями. Они вынуждали вспоминать слова и целые фразы, услышанные в последние дни. Перед взором проносились события и люди, а части постепенно складывались в целое.

Я уже понимал, что на витраже больше нет знакомых с детства персонажей – теперь там изображен кто-то другой. Сердце застучало быстрее – еще чуть-чуть, и последние цветные кусочки займут правильное положение.

Зиявших пустотой провалов становилось все меньше – совсем скоро я узнаю что-то важное. Еще немного…

Глаза начали слезиться от напряжения, а шея занемела до боли – осталось несколько мгновений…

Совсем чуть-чуть…

Миг.

Последний фрагмент со звоном закрыл пустоту, и, чтобы увидеть картину, мне нужно было только смахнуть слезы. Одно движение, но к рукам будто подвесили камни! Крик отчаяния застрял в глотке, боль в шее стала почти невыносимой, однако я сумел – ладонь легла на глаза, смахивая соленую влагу…

Свет.

Вместо целого витража я увидел небо – безоблачно синее и манящее.

Блэлок причмокивал от удовольствия, крепко сжимая меня в объятии. Свинцовая тяжесть разливалась по всему телу вместе с ядом, который вампир впрыскивал при укусе, чтобы жертва не сопротивлялась. Но человек привыкает ко всему, а мне совсем недавно дважды «повезло» почувствовать на себе действие этой отравы.

Струйки крови стекали под одежду, и я кожей ощущал их теплоту. Похоже, беспамятство продлилось всего несколько мгновений, но времени на раздумья не было – жизнь буквально вытекала из меня по капле.

Шею ломило от давящей боли, а руки висели словно плети – безжизненные и бесполезные. Бесплодные попытки сжать кулаки рождали отчаяние, предлагая забыть о борьбе.

Действительно, что ждет меня впереди – кровь, пот и слезы? События последних дней вовсе не были похожи на те приключения, о которых я мечтал в детстве, и не думаю, что в дальнейшем что-то изменится. Так, может, сдаться сейчас?

Я скосил глаза к земле и увидел напряженную фигуру Младшего, который замер с топором у стены ближайшего дома. Крепко сжимая двумя руками древко, парнишка готовился атаковать упыря.

Уверен, что Блэлок уже услышал заполошный стук его сердца и ожидал нападения. Хотя простая сталь в любом случае не угроза вампиру.

Заметив мой взгляд, Младший кивнул, вдохнул полной грудью и собрался рвануть вперед. Кретин! Я ведь сказал ему уходить и не возвращаться…

От злости перед глазами заплясали рыжие пятна, похожие на крошечные огоньки, а рука наконец шевельнулась, и я жестом приказал спасителю остановиться. Узрев раскрытую ладонь, парнишка будто налетел на невидимую преграду, а после сделал несколько неуверенных шагов назад.

Тряхнув кистью, я с трудом поймал самыми кончиками пальцев длинную иглу, сделанную из черного серебра. Именно ею господин Глен брал кровь Френсис, и именно ее я спрятал в рукаве между кольчугой и одеждой.

– Приятного аппетита, – прошептал я прямо в ухо упырю и крепко сжал в кулаке его жесткие густые волосы.

Блэлок вздрогнул, пытаясь отстраниться, но игла уже впилась в шею, легко пронзив плоть. Металл проникал все глубже, причиняя порождению зла немыслимые страдания.

Вампира трясло. Он кружил на месте, чтобы сбросить меня, и я, продержавшись всего мгновение, разжал пальцы. Горячая земля встретила спину неласково, разом выбив дух и пересчитав ребра. С трудом вдохнув тяжелый пыльный воздух, я почувствовал жгучую боль во всем теле – казалось, даже волосы горели огнем.

Если игла не убила Блэлока, это конец – ни сил, ни оружия у меня больше не было.

Широкий шаг, еще один – тонкие ноги упыря подломились, и он встал на колени, уперев огромные ладони в землю. Глаза блестели безумием, а изо рта капала темная густая кровь, сразу превращавшаяся в маленькие комочки грязи – теперь вампиру явно было не до меня.

Издав какой-то странный гортанный возглас, он попытался встать, но ничего не вышло – руки разъехались в разные стороны, и тело рухнуло в пыль. И без того тощая фигура будто бы еще немного съежилась, а на лице застыло удивленное выражение – похоже, Блэлок даже не предполагал, что может когда-нибудь умереть.

– Ты… ты как? – Младший, не выпуская из рук топора, встал рядом со мной. – Сильно больно?


«Только когда смеюсь», – хотел было ответить я, но сдержался. Если в прошлые разы под действием вампирского токсина в голове гуляли неуместные мысли, то теперь внутри бурлила злость. Хотя, возможно, дело вовсе не в яде, а в характере…

– Все нормально, – проворчал я, с трудом разлепив губы.

– Помощь нужна? – Паренек от волнения чуть не подпрыгивал на месте.

– Порошок. Черный. В сумке. – Кое-как, но я сумел сесть.

Младший только кивнул и рванул к Тоненькой, которую не смогли выбить из равновесия сегодняшние дела – лошадь спокойно стояла и равнодушно глядела на мертвые тела влажными глазами.

Поборов головокружение, я встал на четвереньки и, морщась от боли в колене, пополз к стене ближайшего дома. Кольчуга позвякивала, а моя фигура, наверное, выглядела со стороны довольно нелепо, но зрителей все равно не было, и я не спеша перебирал конечностями.

– Вот. – Парнишка протянул сверток и, подхватив меня под локти, помог подняться на ноги.

Привалившись боком к шершавой деревянной стене, я высыпал на ладонь горсть порошка – его, к слову, осталось немного – и носом втянул мелкие острые крупинки. Дыхание перехватило, горло сдавило, а ко лбу будто приложили раскаленные угли. Разом захотелось пить, чихать и кашлять, но я сумел сдержаться и только фыркнул несколько раз – ненавижу снадобья интерфекторов.

Перетерпев зуд в носу и глотке, я оглядел деревенскую площадь – разрушенное крыльцо, разбросанное оружие и мертвые тела. Обнаженный всадник на клейпе Ван-Прагов с удовольствием взирал на последствия скоротечной схватки с высоты шеста, а лошади беллаторов недовольно трясли лохматыми головами – им не нравился запах темной твари.

Стоило собрать собственное снаряжение, проверить, действительно ли мертв Блэлок, и связать Лонгуса, грудь которого едва заметно вздымалась. Связать и допросить.

Я вспомнил, как господин Глен допрашивал мастера Фонтена – жестоко, хладнокровно и безо всякой жалости. Не уверен, что смогу поступить так же даже ради спасения друзей. Хотя тогда, у дома бургомистра, колени задрожали, когда пальцы случайно задели кровь на каменной стене. А теперь только за этот день от моей руки погибли два порождения зла, и ничего – ни страха, ни жалости. Только усталость.

Порошок подействовал – с плеч будто слетели тяжеленные валуны, голову больше не тянуло к земле, а руки вновь обрели подвижность. Пора приниматься за дело.

Сначала Блэлок.

Вздохнув, я оттолкнулся от стены и, пошаркивая ногами, побрел к арбалету. Оружие от падения не пострадало, поэтому никаких проблем не возникло – зацеп ухватил тетиву, а болт, принесенный догадливым Младшим, улегся на свое место.

Судя по внешнему виду, упырь определенно мертв, но рисковать ни к чему. Я глянул в пустые глаза Блэлока и потянул рычаг. Выстрел. Наконечник вошел в щеку, разорвал кожу и выбил несколько зубов – никакой реакции. Будь вампир жив, не думаю, что он смог бы вытерпеть такую боль.

Мимоходом я поднял клинок, лежавший в пыли, и поковылял к тому беллатору, которого предательски убил Лонгус.

– Сними пояс со второго. – Мои слова застали Младшего рядом с лошадьми.

Парнишка по-хозяйски обстоятельно осматривал животных – проверив глаза и зубы, он уже подбирался к копытам.

– Зачем?

– Нужно связать этого. – Я указал на единственного выжившего беллатора.

Младший кивнул и, потрепав напоследок гриву ближайшей коняги, шагнул к разломанному крыльцу. Там он избавил жертву упыря не только от пояса, но и от небольшого кошеля, висевшего на шее. Громыхнув ножнами, украшенными чеканными пластинами, парнишка вынул меч, полюбовался на него несколько мгновений, однако брать не стал и аккуратно положил оружие рядом с мертвецом.

– Оставь себе. – Отполированный до зеркального блеска клинок притягивал взгляд, и я не видел ни одной причины, почему Младший не мог взять его.

– Нельзя мне. – Слова сопровождал тяжелый вздох.

– Почему? – удивился я. – Это же простая сталь – кто угодно может владеть, так?

– Так-то оно так, – согласился паренек. – Но нельзя мне… Я же не беллатор.

– И что?

– То, что против порядка это. – Младший стал загибать пальцы. – Кровь на мне есть? Нет. Кто за меня слово держал? Никто. Да я даже в круге ни разу не стоял… Если кто увидит у непосвященного меч – сразу смерть!

Я не имел ни малейшего понятия ни о круге, ни о посвящении, но было ясно как день – чтобы заслужить такое оружие, нужно пройти долгий путь.

– Вот если кто-то из Ван-Прагов меня к копью приставит, – мечтательно продолжил паренек, – тогда через год-другой можно и о мече подумать.

Кровавое пятно на спине покойника завораживало своими неправильными очертаниями – теперь оно походило скорее на кляксу, чем на заплатку. Протянув руку, я хотел перевернуть беллатора, лежавшего ничком, на спину, когда до меня неожиданно дошло – Ван-Прагов несколько. Раньше я отчего-то не придавал этому обстоятельству особого значения, хотя и Губа, и Младший всегда говорили именно так: «Ван-Праги». И о чьей же свадьбе тогда толковал Блэлок?

– А сколько их? – спросил я, переборов смущение. Следовало выяснить это еще вчера.

– Кого? – Младший с недоумением глядел на меня.

Он примерял к поясу небольшой деревянный пенал с металлической крышкой, позаимствованный у трусливого беллатора, да так и замер с необычной штуковиной в руках, услышав мой вопрос. Похоже, забирать любое другое имущество, кроме меча, упомянутый «порядок» не запрещал.

– Ван-Прагов…

– Так трое их! – У парня в голове не укладывалось, что кто-то может не знать простейших вещей. – Старший Ван-Праг, глава рода, и двое его внуков: Алистер и Кристофер.

– А почему внуки? Куда дети подевались?

– Померли, – спокойно пояснил Младший. – Давным-давно, от желтой пагубы.