Ноги из глины

– Люди этого не потерпят!

Чудакулли обернулся и шикнул на остальных священников.

– Я сейчас говорю, – сказал он и повернулся обратно к Ваймсу. – Это можно расценить как возмутительное богохульство, поклонение идолам и попрание устоев…

– Я ему не поклоняюсь. Я просто плачу ему жалованье, – сказал Ваймс, постепенно входя во вкус. – Если нужно что-то попереть, это скорее к Шнобби. – Он сделал глубокий вдох. – И, раз уж вам так хочется возмутительного богохульства…

– Прошу Прощения, – сказал Дорфл.

– Еще не хватало тебя выслушивать! Ты даже не живой! – крикнул священник.

Дорфл кивнул.

– По Сути, Это Так, – сказал он.

– Видите? Он сам это признает!

– Вы Можете Расколотить Меня На Куски, И Разбить Их На Осколки, И Растолочь Их В Мелкую Крошку, И Размолоть Ее В Легчайшую Пыль – И, Полагаю, Вы Не Найдете Ни Единого Атома Жизни…

– Именно! Так и поступим!

– Однако Для Чистоты Эксперимента Один Из Вас Должен Согласиться На Ту Же Процедуру.

Повисла тишина.

– Это нечестно, – наконец сказал священник. – Достаточно заново слепить тебя из этой самой пыли – и ты снова оживешь…

Опять повисла тишина.

– Мне кажется, – произнес Чудакулли, – или мы в этом теологическом диспуте вступили на зыбкую почву?

И опять.

Другой священник спросил:

– Правда ли, что ты обещал поверить в любого бога, чье существование можно логически обосновать?

– Да.

Ваймс догадался, что сейчас будет, и на несколько шагов отошел от Дорфла.

– Но боги просто существуют, – сказал священник.

– Мне Это Неочевидно, – возразил Дорфл.

С небес вдруг ударила молния – прямо ему в шлем. Дорфла объяло пламя, а потом что-то закапало на мостовую.

Расплавленные доспехи растеклись лужицами возле его ног, раскаленных добела.

– Не Очень Убедительный Аргумент, – спокойно сказал Дорфл откуда-то из облака дыма.

– Зато зрелищный, – заметил Ваймс. – Раньше он всегда впечатлял аудиторию.

Верховный жрец Слепого Ио повернулся к другим священникам:

– Слушайте, ребята, нет никакой необходимости…

– Но Оффлер очень мстительный бог, – сказал какой-то жрец из задних рядов.

– Обычный задира, – возразил Чудакулли. Из облаков ударила очередная молния, но в нескольких футах над шляпой Верховного Жреца переломилась и поразила деревянного гиппопотама, расколов его пополам. Верховный Жрец самодовольно улыбнулся и опять повернулся к Дорфлу, который слегка потрескивал, остывая.

– Так ты говоришь, что примешь любого бога, чье существование будет доказано в ходе дискуссии?

– Да, – ответил Дорфл.

– Никаких проблем, мой глиняный дружок, – сказал Чудакулли, потирая руки. – Для начала давай рассмотрим…

– Прошу Прощения, – сказал Дорфл. Он наклонился и поднял свой значок. Молния придала ему причудливую оплывшую форму.

– Что ты делаешь? – спросил Чудакулли.

– Где-то Совершается Преступление, – сказал Дорфл. – Но Когда У Меня Закончится Смена, Я С Радостью Подискутирую Со Жрецом Самого Достойного Бога.


Он развернулся и зашагал по мосту. Ваймс торопливо кивнул ошарашенным священникам и побежал за ним. «Мы слепили его, и обожгли в печи, и он оказался свободным, – подумал Ваймс. – Теперь в голове у него только те слова, которые он выбрал сам. И он не просто атеист, он керамический атеист. Огнеупорный!»

День обещал быть очень недурным.

Позади, на мосту, уже закипала драка.



Ангва собирала вещи. Или, скорее, никак не могла их собрать. Тяжелый узелок в зубах не утащишь. Но немного денег (вряд ли ей придется часто тратиться на еду) и смена одежды (на случай, если ей понадобится одежда) не должны занять много места.

– Вот с ботинками беда, – вслух сказала она.

– Может быть, свяжешь их шнурками и повесишь на шею? – предложила Шелли, которая сидела рядом на узкой кровати.

– Неплохая мысль. Хочешь взять себе платья? Я так их ни разу и не надела. Думаю, ты их можешь обрезать.

Шелли приняла их обеими руками.

– Ого, настоящий шелк!

– Кажется, если перешить, тебе хватит сразу на два платья.

– Не возражаешь, если я дам их кому-нибудь поносить? В штаб-квартире есть ребята… то есть девушки, – Шелли посмаковала это слово, – которые начинают задумываться…

– …о том, чтобы пустить шлемы на переплавку? – закончила Ангва.

– Нет-нет. Но, может быть, их удастся перековать поизящнее. Э-э-э…

– Да?

– М-м-м…

Шелли поерзала на кровати.

– Ты же никогда никого не ела, правда? Ну, знаешь… не грызла ничьи кости и все такое…

– Нет.

– Я и сама не уверена, что моего троюродного брата сожрали вервольфы. Просто слышала об этом. Его, кстати, звали Сфен.

– Не припомню такого имени, – сказала Ангва.

Шелли попыталась выдавить улыбку.

– Ну и ладно тогда, – сказала она.

– Так что можешь вынуть из кармана серебряную ложку, – добавила Ангва.

Шелли разинула рот, а потом сбивчиво затараторила:

– Э… я не знаю, как она туда попала, наверное, случайно завалилась, когда я мыла посуду, ох, правда, я не хотела…

– Ничего страшного, честное слово. Я привыкла.

– Но я и не подозревала, что ты…

– Слушай, пойми меня правильно. Штука не в том, чтобы не хотеть, – сказала Ангва. – Штука в том, чтобы хотеть, но не делать.

– А тебе обязательно уходить?

– Ох, не знаю, смогу ли я достаточно серьезно относиться к работе, и… порой мне кажется, что Моркоу вот-вот сделает мне… в общем, ничего хорошего из этого не выйдет. Сама знаешь: он себе в голову вобьет что-нибудь, и с концами. Так что лучше уйти сейчас, – соврала Ангва.

– А Моркоу не попытается тебя остановить?

– Попытается, но что он мне скажет?

– Он очень огорчится.

– Да, – коротко сказала Ангва и швырнула на кровать очередное платье. – А потом успокоится.

– Хрольф Бедрогрыз пригласил меня на свидание, – смущенно призналась Шелли, потупив взгляд. – И я почти уверена, что он мужчина!

– Здорово. Рада за тебя.

Шелли встала.