Ноги из глины
Часть 36 из 74 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
Кольцами – бесспорно. Хочешь выковать волшебное кольцо – позови гнома. Но… волшебные серьги? Ох, ладно. В некоторые дебри лучше не лезть.
Сержант Детрит был прирожденным стражником. Он выстроил перед собой всю дворцовую прислугу и орал на них во всю глотку.
«Видел бы сейчас кто-нибудь нашего Детрита, – думал Ваймс, спускаясь по лестнице. – Несколько лет назад – обычный тупоголовый тролль, сейчас – ценный сотрудник Стражи. Главное – убедиться, что он понял приказ с первого раза. Броня сияет еще ярче, чем у Моркоу, потому что Детриту не надоедает ее полировать. И он в совершенстве научился поддерживать порядок теми методами, которыми действуют почти все на свете, кто облечен властью: кричит на людей, пока те во всем не признаются. Он до сих пор не затиранил весь город только потому, что его очень легко сбить с толку. Конечно, для этого нужно проявить недюжинную хитрость и коварство. Например, можно все отрицать».
– Я знаю, что вы все ета сделали! – орал Детрит. – Если тот, кто ета сделал, тут же всех не сдаст, мы вас всех запрем в тюрьме, а ключ выбросим! – Он указал на пухленькую судомойку. – Ета ты сделала! Признавайся!
– Нет.
Детрит немного помолчал.
– Где ты была ентой ночью? Признавайся!
– В постели, где же еще?
– Красиво врешь! Ты каждую ночь тама? Признавайся!
– Конечно.
– А свидетели есть?
– Ах ты нахал!
– Ага! Нет свидетелей, значит, ета ты сделала! Признавайся!
– Нет!
– Ох…
– Ладно, ладно. Спасибо, сержант. На сегодня хватит, – сказал Ваймс и похлопал его по плечу. – Здесь вся прислуга собралась?
Детрит обвел глазами шеренги.
– Ну? Вы все тута?
В строю замялись и зашаркали, а потом кто-то неуверенно поднял руку.
– Милдред Ветерок, горничной, со вчерашнего дня не видно, – сказал этот смельчак. – К ней прибежал мальчишка с запиской, и ей пришлось срочно отправиться к родным.
По спине у Ваймса пробежал едва уловимый холодок.
– Что у них там стряслось? – спросил он.
– Не знаю, сэр. Все вещи она тут оставила.
– Ясно. Сержант, прежде чем уйдешь со смены, пошли за ней кого-нибудь. И ступай-ка отдохни. Все остальные – идите занимайтесь тем, чем вы там обычно занимаетесь. Ах да… господин Стукпостук!
Личный секретарь патриция, с ужасом наблюдавший за допросом в исполнении Детрита, поднял голову.
– Да, командор?
– Что это за книга? Дневник его сиятельства?
Стукпостук взял книгу.
– Да, похоже на то.
– Вам случайно не удалось разгадать шифр?
– А дневник зашифрован? Я не знал.
– Как так? Вы что же, никогда его не открывали?
– Но зачем, сэр? Это же не мой дневник.
– Вам известно, что ваш предшественник пытался убить патриция?
– Да, сэр. Вынужден заметить, сэр, что ваши люди меня уже допрашивали, и довольно усердно. – Он открыл дневник и приподнял брови.
– А что именно они спрашивали? – поинтересовался Ваймс.
Стукпостук в задумчивости посмотрел вверх.
– Дайте-ка вспомнить… «Ета ты сделал, признавайся, все тебя видели, все говорят, что ета ты, ета же ты был, ну давай, признавайся уже». Примерно в таком ключе. А потом я сказал, что это не я, и, похоже, немало этим озадачил офицера.
Стукпостук аккуратно лизнул палец и перевернул страницу.
Ваймс уставился на него во все глаза.
В утреннем воздухе звонко жужжали пилы. Капитан Моркоу постучал в ворота лесопилки, и спустя какое-то время они отворились.
– Доброе утро, сэр! – поздоровался Моркоу. – Я так понимаю, у вас тут есть голем?
– Был, – ответил торговец деревом.
– О боги, еще один! – сказала Ангва.
Это был уже четвертый. Голем в кузнице положил голову на наковальню, от голема, что служил у каменотеса, осталось только десять глиняных пальцев, торчащих из-под двухтонной глыбы известняка, голема из доков последний раз видели в реке – он шагал к морю, а теперь этот…
– Не знаю, что на него нашло, – сказал торговец и стукнул голема кулаком в грудь. – Сидни говорит, он стоял себе спокойно и пилил бревна, а потом вдруг отпилил себе голову. От меня сегодня ждут большую партию ясеня. И кто его распилит, спрашивается?
Ангва подняла с земли голову голема. Если на его лице и можно было прочитать какое-то выражение, то это была напряженная сосредоточенность.
– Слушайте, – продолжил торговец, – а мне тут Альф сказал, что в «Залатанном барабане» накануне поговаривали, будто големы людей убивать начали…
– Мы ведем следствие, – сказал Моркоу. – А теперь, господин… Древ Глотт, верно? Ваш брат торгует лампадным маслом на Цепной улице? А дочка служит горничной в Университете?
Торговец в изумлении на него воззрился. Моркоу и правда знал всех в городе.
– Ага…
– Ваш голем вчера вечером куда-нибудь отлучался?
– Да, было дело… Сказал, что у него святой день или вроде того. – Он тревожно перевел взгляд с Моркоу на Ангву. – Приходится их отпускать, а не то слова у них в голове…
– А потом он вернулся и всю ночь работал?
– Ага. Что же ему еще делать? А утром Альф заступил на смену и увидел, как тот отошел от бревна, постоял немного, а потом…
– А он вчера пилил сосновые бревна? – спросила Ангва.
– Было дело. Где мне теперь, спрашивается, взять нового голема, чтобы не ждать целую вечность?
– Что это? – спросила Ангва и подняла из горы опилок какую-то дощечку. – Это его табличка для письма, да?
– «Не убий», – медленно прочитал Моркоу. – «Глина от глины моей. Позор». Как думаете, почему он это написал?
– Да чтоб я знал, – сказал Глотт. – Они всегда какую-то ерунду творят. – Он вдруг слегка просветлел. – Слушайте, а может, у него черепок треснул? Ну понимаете, да? Череп… черепок?
– Очень смешно, – мрачно произнес Моркоу. – Это я возьму с собой как вещественное доказательство. Доброго утра вам.
Выйдя наружу, он спросил у Ангвы:
– А почему ты заговорила про сосновые бревна?
– Там, в подвале, пахло сосновой смолой, прямо как тут.
– Но смола – она же вся пахнет одинаково.
– Нет. Только не для меня. Этот голем тоже был в том подвале.
– Как и все остальные, – вздохнул Моркоу. – А теперь они кончают с жизнью.
– Нельзя кончить с тем, чего нет, – сказала Ангва.
– И как нам тогда это называть? «Порча имущества»? – отозвался Моркоу. – Как бы то ни было, их уже не расспросишь…
Он постучал по табличке.
– Впрочем, ответы у нас есть, – сказал он. – Осталось узнать вопросы.
– В смысле «ничего»? – спросил Ваймс. – Яд в дневнике, я уверен! Патриций лижет пальцы, чтобы перевернуть страницу, и каждый день получает небольшую дозу мышьяка! Чертовски коварный план!
Сержант Детрит был прирожденным стражником. Он выстроил перед собой всю дворцовую прислугу и орал на них во всю глотку.
«Видел бы сейчас кто-нибудь нашего Детрита, – думал Ваймс, спускаясь по лестнице. – Несколько лет назад – обычный тупоголовый тролль, сейчас – ценный сотрудник Стражи. Главное – убедиться, что он понял приказ с первого раза. Броня сияет еще ярче, чем у Моркоу, потому что Детриту не надоедает ее полировать. И он в совершенстве научился поддерживать порядок теми методами, которыми действуют почти все на свете, кто облечен властью: кричит на людей, пока те во всем не признаются. Он до сих пор не затиранил весь город только потому, что его очень легко сбить с толку. Конечно, для этого нужно проявить недюжинную хитрость и коварство. Например, можно все отрицать».
– Я знаю, что вы все ета сделали! – орал Детрит. – Если тот, кто ета сделал, тут же всех не сдаст, мы вас всех запрем в тюрьме, а ключ выбросим! – Он указал на пухленькую судомойку. – Ета ты сделала! Признавайся!
– Нет.
Детрит немного помолчал.
– Где ты была ентой ночью? Признавайся!
– В постели, где же еще?
– Красиво врешь! Ты каждую ночь тама? Признавайся!
– Конечно.
– А свидетели есть?
– Ах ты нахал!
– Ага! Нет свидетелей, значит, ета ты сделала! Признавайся!
– Нет!
– Ох…
– Ладно, ладно. Спасибо, сержант. На сегодня хватит, – сказал Ваймс и похлопал его по плечу. – Здесь вся прислуга собралась?
Детрит обвел глазами шеренги.
– Ну? Вы все тута?
В строю замялись и зашаркали, а потом кто-то неуверенно поднял руку.
– Милдред Ветерок, горничной, со вчерашнего дня не видно, – сказал этот смельчак. – К ней прибежал мальчишка с запиской, и ей пришлось срочно отправиться к родным.
По спине у Ваймса пробежал едва уловимый холодок.
– Что у них там стряслось? – спросил он.
– Не знаю, сэр. Все вещи она тут оставила.
– Ясно. Сержант, прежде чем уйдешь со смены, пошли за ней кого-нибудь. И ступай-ка отдохни. Все остальные – идите занимайтесь тем, чем вы там обычно занимаетесь. Ах да… господин Стукпостук!
Личный секретарь патриция, с ужасом наблюдавший за допросом в исполнении Детрита, поднял голову.
– Да, командор?
– Что это за книга? Дневник его сиятельства?
Стукпостук взял книгу.
– Да, похоже на то.
– Вам случайно не удалось разгадать шифр?
– А дневник зашифрован? Я не знал.
– Как так? Вы что же, никогда его не открывали?
– Но зачем, сэр? Это же не мой дневник.
– Вам известно, что ваш предшественник пытался убить патриция?
– Да, сэр. Вынужден заметить, сэр, что ваши люди меня уже допрашивали, и довольно усердно. – Он открыл дневник и приподнял брови.
– А что именно они спрашивали? – поинтересовался Ваймс.
Стукпостук в задумчивости посмотрел вверх.
– Дайте-ка вспомнить… «Ета ты сделал, признавайся, все тебя видели, все говорят, что ета ты, ета же ты был, ну давай, признавайся уже». Примерно в таком ключе. А потом я сказал, что это не я, и, похоже, немало этим озадачил офицера.
Стукпостук аккуратно лизнул палец и перевернул страницу.
Ваймс уставился на него во все глаза.
В утреннем воздухе звонко жужжали пилы. Капитан Моркоу постучал в ворота лесопилки, и спустя какое-то время они отворились.
– Доброе утро, сэр! – поздоровался Моркоу. – Я так понимаю, у вас тут есть голем?
– Был, – ответил торговец деревом.
– О боги, еще один! – сказала Ангва.
Это был уже четвертый. Голем в кузнице положил голову на наковальню, от голема, что служил у каменотеса, осталось только десять глиняных пальцев, торчащих из-под двухтонной глыбы известняка, голема из доков последний раз видели в реке – он шагал к морю, а теперь этот…
– Не знаю, что на него нашло, – сказал торговец и стукнул голема кулаком в грудь. – Сидни говорит, он стоял себе спокойно и пилил бревна, а потом вдруг отпилил себе голову. От меня сегодня ждут большую партию ясеня. И кто его распилит, спрашивается?
Ангва подняла с земли голову голема. Если на его лице и можно было прочитать какое-то выражение, то это была напряженная сосредоточенность.
– Слушайте, – продолжил торговец, – а мне тут Альф сказал, что в «Залатанном барабане» накануне поговаривали, будто големы людей убивать начали…
– Мы ведем следствие, – сказал Моркоу. – А теперь, господин… Древ Глотт, верно? Ваш брат торгует лампадным маслом на Цепной улице? А дочка служит горничной в Университете?
Торговец в изумлении на него воззрился. Моркоу и правда знал всех в городе.
– Ага…
– Ваш голем вчера вечером куда-нибудь отлучался?
– Да, было дело… Сказал, что у него святой день или вроде того. – Он тревожно перевел взгляд с Моркоу на Ангву. – Приходится их отпускать, а не то слова у них в голове…
– А потом он вернулся и всю ночь работал?
– Ага. Что же ему еще делать? А утром Альф заступил на смену и увидел, как тот отошел от бревна, постоял немного, а потом…
– А он вчера пилил сосновые бревна? – спросила Ангва.
– Было дело. Где мне теперь, спрашивается, взять нового голема, чтобы не ждать целую вечность?
– Что это? – спросила Ангва и подняла из горы опилок какую-то дощечку. – Это его табличка для письма, да?
– «Не убий», – медленно прочитал Моркоу. – «Глина от глины моей. Позор». Как думаете, почему он это написал?
– Да чтоб я знал, – сказал Глотт. – Они всегда какую-то ерунду творят. – Он вдруг слегка просветлел. – Слушайте, а может, у него черепок треснул? Ну понимаете, да? Череп… черепок?
– Очень смешно, – мрачно произнес Моркоу. – Это я возьму с собой как вещественное доказательство. Доброго утра вам.
Выйдя наружу, он спросил у Ангвы:
– А почему ты заговорила про сосновые бревна?
– Там, в подвале, пахло сосновой смолой, прямо как тут.
– Но смола – она же вся пахнет одинаково.
– Нет. Только не для меня. Этот голем тоже был в том подвале.
– Как и все остальные, – вздохнул Моркоу. – А теперь они кончают с жизнью.
– Нельзя кончить с тем, чего нет, – сказала Ангва.
– И как нам тогда это называть? «Порча имущества»? – отозвался Моркоу. – Как бы то ни было, их уже не расспросишь…
Он постучал по табличке.
– Впрочем, ответы у нас есть, – сказал он. – Осталось узнать вопросы.
– В смысле «ничего»? – спросил Ваймс. – Яд в дневнике, я уверен! Патриций лижет пальцы, чтобы перевернуть страницу, и каждый день получает небольшую дозу мышьяка! Чертовски коварный план!