Ночь в твоих глазах

— Много. Много, моя совершенная. Но все они тебе в подметки не годились. Ты — идеальна.

От звуков легких поцелуев дурнота накатила на меня с новой силой.

— Кто они были? Те, кто лежал здесь до меня? Они все были драконицами?

Приглушенное хмыканье, и:

— О, нет. Я люблю экзотику. Экзотику и разнообразие. Но ты, моя прелесть, можешь считать себя жемчужиной моей коллекции. Пожалуй, возможно, ты права, и впредь мне следует отдавать предпочтение подобным тебе…

И каким же контрастом с этим голосом, полным любования, был мучительный крик, вырвавшийся — и тут же задавленный, чтобы не доставлять удовольствия палачу…

От постыдного бегства из хижины (или обморока, что тоже в своем роде — бегство) меня спасло прикосновение Мэла, стиснувшего мою руку.

И голос Сомхэрла “Полагаю, вы увидели достаточно”, стал сигналом, что можно открыть глаза.

— Это могла быть иллюзия.

У Тау хищно трепетали ноздри, и заострившиеся черты лица и опасно сощуренные глаза говорили, что Таура Роше увидела цель и теперь методично отсекает возможность ошибки.

Не знаю, видел ли это Тайернан Сомхэрл, но на вопрос он ответил без тени возмущения недоверием Тауры к представленным доказательствам:

— Не могла. Дракона невозможно обмануть иллюзией. Если ныне покойная Этиари Акламина, дочь дома Зеленого Пламени, назвала человека в этой записи “ваше величество” — значит, видела перед собой его величество.

Магический фон вокруг сестры был исключительно ровным, и даже специально прислушавшись, я не чувствовала его колебаний. Но если смотреть на Тау не прямым взглядом, а искоса — можно было заметить, что воздух вокруг нее дрожит и течет.

Тайернан Сомхэрл добился, чего хотел. Он заполучил Тау на сторону кронпринца целиком и полностью — и вряд ли он этого не понимал.

Ну, что ж. Даже если мы убьемся об этот переворот, значит, так тому и быть.

Сейчас я как никогда ясно понимала, что чувствовал отец, ввязываясь в ту историю с заговором. Зная, чего это может нам всем стоить.

Есть цель, которая должна быть достигнута. Которая стоит того, чтобы положить на ее алтарь жизни свою и близких.

— “Последний свет” невозможно подделать, госпожа Таура Роше. Будучи созданным, он выжигает носителя. Это действительно… послание последнего шанса. Возможность сказать самое важное тогда, когда шансов на спасение уже нет. Этиари Акламина, сохраняя свое последнее свидетельство, знала, что ее будут искать. И что камень позовет дракона, который окажется с ним рядом. Она создавала его, чтобы родичи узнали правду о ее смерти — рано или поздно.

Тау смотрела на него молча, в упор. Сомхэрл не отводил взгляда. Синяя ярость столкнулась с серым спокойствием — еще чуть-чуть, и заскрежещет вслух сталью…

— Что вы с принцем хотите конкретно от меня?

Слова Тау прозвучали вслух, и сеть возможных вариантов развития событий для нас с ней в моем восприятии переплелась. Нити, ведшие “мимо” участия в конфликте кронпринца и императора, и до того были бледными, маловероятными — теперь же и вовсе растаяли, поле возможностей сузилось, количество проблем на горизонте подскочило.

— Нам нужно знамя. Символ. Человек, которому поверят и за которым, при необходимости, пойдут.

— Знамя… После победы знамя, как правило, вешают. — Тау усмехнулась. — На стену.

— Это “нет”? — уточнил Сомхэрл.

— Это “да”. Но мне нужны гарантии.

— В этом вопросе гарантии вам может дать только принц. Я же могу лишь обеспечить вашу встречу с его высочеством и гарантировать вашу безопасность во время этой встречи. Есть еще, что вы желали бы узнать?

Сомхэрл адресовал свой вопрос Тау, но я проигнорировала это, как досадную мелочь, и вступила в беседу:

— Да. Мы хотели бы знать, почему, если вам нужно было “знамя” — почему вы не спасли Тау?

— Потому что не так уж просто вытащить с каторги человека, определенного туда личным пожеланием императора. Госпожа, вы не задумывались, почему вашу сестру вообще приговорили к заключению в климантиловых рудниках?

— За биографию? — это и впрямь было одним из моих предположений.

— За активность. Ваша сестра, Даркнайт Ирондель, сорвала акцию по устранению кронпринца, которую готовили несколько лет, да еще и ментально выпотрошила одного из агентов. Ей повезло, что она не задала лорду Вействелу ни одного по-настоящему опасного для императора вопроса, и печати тайной канцелярии на его сознании остались целы — иначе она просто скоропостижно скончалась бы в камере, скажем, от острой сердечной недостаточности. Скажите, Таура Роше, у вас есть сердечная недостаточность? — Сомхэрл повернулся к Тау.

— У меня и впрямь наблюдается некоторая недостаточность сердечности. Со всем остальным у меня полный порядок.

— Вот видите, как хорошо! — совершенно искренне порадовался за Тау Сомхэрл. — Так что эта участь постигла не вас, а лорда Вействела!

У императора своеобразное представление о награде за верную службу — это я не могла не отметить.

Тау кивнула, даже не думая скрывать удовлетворения во взгляде, и перешла к делу:

— Какой у нас план?

Огненный таур увидел противника, определился с целью и не тратя времени на мелочи, понесся на врага, набирая ход.


Кажется, к этому зрелищу Тайернан Сомхэрл был морально не готов!



Ветреная и темная островная ночь обвилась вокруг избушки хтоническим зверем, когда лорд тайный советник кронпринца Теренса Оуксворда наконец собрался покинуть нашу скромную (очень скромную) обитель.

Не дожидаясь, пока завершатся расшаркивания сторон, я выскользнула в двери и практически наощупь добралась до облюбованного места на обрыве. Села, укрывшись магией от ночной прохлады.

Ждать пришлось недолго — вскоре на плечи мне опустилось покрывало чужой, но такой родной силы, и рядом на траву опустился темный эльф.

— Ты хотел поговорить? — усталость, скопившаяся за весь этот бесконечный день, ломила виски, но этот вопрос не стоило откладывать и переносить.

— Да. Нэйти, я знаю о разговоре, который состоялся между тобой и Корзой эль-Талафом. И знаю, почему ты ушла. Я работаю над проблемой. Кстати, ты не расстроишься, если через некоторое время я останусь бездомным и безработным?

— Ушел, — прервала наши нежности Тау, появившись из темноты за нашими спинами.

Правда, тех нежностей и было-то — моя ладошка в его руке да его сила на моих плечах.

Но всё равно, контакт рук я разрывала неохотно.

— Нам тоже пора.

Сестра была собрана и деловита, я же дернула бровью с недоумением:

— Ты же говорила, что сюда без приглашения не пройти?

— Не пройти. Но запереть нас здесь, если очень постараться — можно. Не хотелось бы, знаешь ли.

А вот у Мэлриса необходимость немедленного отхода не вызвала ни удивления, ни сомнений — он, кажется, и не сомневался, что так быть и должно…

И если действия Тау были мне понятны (и вызывали самое горячее одобрение), то Мэл-то где свою паранойю раскормить успел?

— Тебе, наверное, пора? — прозрачно намекнула Тау, когда овальное окно портала вытянулось во в человеческий рост.

— Да нет, — пожал плечами Мэл. — Я как раз сейчас рассказывал Нэйти, что в настоящий момент совершенно уже никуда не тороплюсь.

Они смотрели друг на друга с таким умилительным равнодушием, скрывающим взаимную неприязнь, что мне отчаянно хотелось обхватить обоих за плечи, прижать к груди и поцеловать в макушки со словами “ну-ну, дети, не ссорьтесь”.

С сожалением откинув заманчивую картину, я взяла Мэла за руку.

— Он пойдет с нами, Тау.

Сестра фыркнула, тряхнула гривой и первой шагнула в портал.

Мы последовали за ней.

В лицо мгновенно дохнул густой теплый тропический воздух. Я запрокинула голову и с изумлением уставилась на необычайно яркую разноцветную россыпь звезд на бархатно-черном небе. Сапоги лизнула теплая волна, а серебристый песок под ногами днем наверняка был почти белым.

Таура, не обращая внимания на красоты, уже решительно направлялась к крохотной бамбуковой хижине, которую взгляд даже не сразу мог выхватить в буйстве островной зелени.

— И почему, спрашивается, нельзя было нам сразу обосноваться здесь? — пробормотала я себе под нос, задумавшись о том, что страдать в таком месте без магии было бы куда приятнее!

— Потому что тогда нам нельзя было расслабляться, — Тау все равно услышала.

— А сейчас можно, — покладисто согласилась я. — Вот сядем на песочке, погреемся, расслабимся и обсудим, как нам свергнуть императора.

— Я рада, что тебе здесь нравится, — Таура шпильку проигнорировала. — Неизвестно, насколько это затянется, и мне будет спокойнее, если ты переждешь все это здесь, а не у эльфов на куличках.

— “Переждешь”? — переспросила я. — В каком смысле “переждешь”?

— В прямом, — сестра остановилась у самой двери в хижину и обернулась, так что вопрос задала, уже глядя мне прямо в глаза: — в сердце заговора тебе все равно делать нечего, а аналитическую поддержку нам ты и на расстоянии оказать сможешь. Заодно будешь защищена, если что-то пойдет не так.

— Ты в своем уме? — ласково осведомилась я. — Ты всерьез решила, что я снова отпущу тебя вляпываться в новый заговор самостоятельно?

— А ты всерьез решила, что я отпущу тебя в активные действия? Какой из тебя боевой маг? Тут нечего даже обсуждать, Нэйти, — с этими словами она взяла и…, и… и просто ушла в хижину!

Я возмущенно хватанула ртом воздух и повернулась к Мэлу, в поисках поддержки.

— Нет, ты это слышал? Какой из меня боевой маг?!

— Никакой?.. — осторожно предположил темный, кажется, пытаясь свести накал страстей к шутке, но шутку я не оценила, и он продолжил уже уверенно и серьезно: — Нэйти, я не верю, что ты не понимаешь, что тебе там действительно не место. Тайернан не зря пришел к Тауре, а не к тебе. Это ее дело — вести битвы.

— А мое — сидеть на пляже и наблюдать, как члены моей семьи гибнут один за другим?!

Я вдруг почувствовала, что не на шутку расхожусь. Возможно, мой гнев и не выглядел, как стадо огненных быков, не повергал в трепет (от ужаса или благоговения), но он был. Я ощущала его в груди как черную пропасть. Ночь без дна. Не ходи туда — не вернешься.