Ночь Огня
Часть 5 из 23 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
Он покинул кухню с дочерью на руках. На его губах играла самодовольная ухмылка. Я боролся с желанием швырнуть что-нибудь ему в затылок.
Я только что спас жизнь его ребенку. Или, как минимум, уберег малышку от переломов.
Но нет…
Для нее это был бы опыт, который бы пошел ей на пользу. Р-р-р!
Широкими шагами я вышел из кухни. Приторный ванильный аромат печенья, кондитерских изделий и прочих сладостей наполнил все вокруг, когда официанты понесли подносы в столовую.
Мэдден помогал Ивару зажигать свечи в канделябрах, неторопливо расхаживая взад и вперед, а я направился в бальный зал, но остановился, снова увидев Дэймона.
Верхний свет погасили, на золотисто-красном полу расставили свечи, а праздничные гирлянды из вечнозеленых растений, омелы и чернослива висели на каминной полке справа, в точности повторяя украшения на перилах лестницы позади меня.
Танцпол еще пустовал, если не считать моей жены, танцующей с братом.
Помедлив, я скрестил руки на груди и почувствовал, как смягчаюсь, увидев их вместе. Ладно, ладно. Я не испытывал к Дэймону ненависти.
Я не мог ненавидеть того, кто любил Бэнкс.
Он заставил ее откинуться назад и закружился, а Бэнкс очень широко улыбнулась, после чего рассмеялась и обняла брата, пока он танцевал все быстрее и быстрее.
Я тоже заулыбался, наблюдая за ними.
Неподалеку Рика отплясывала с моей дочерью. Они обе смотрели под ноги, пока Рика считала шаги для Джетт. Черное платье обтягивало небольшой беременный животик, срок составлял около пяти месяцев.
Дочки Уилла, Инди и Финн, вертелись вокруг танцующих, притворяясь балеринами. Черные перья в волосах Финн заставили желудок слегка сжаться при воспоминании. Казалось, будто еще вчера мы с Бэнкс стояли в бальном зале «Понтифика» и смотрели, как мать Дэймона, одетая в черные перья, передвигается словно призрак.
Холодок пробежал у меня по спине.
– Кай? – окликнул меня кто-то.
Я оглянулся: Уинтер спускалась по лестнице, вцепившись в перила.
Я протянул ей руку, чтобы помочь.
– Ага, он самый, – ответил я. – Ты меня по запаху узнала?
Как еще она могла определить, что это я?
Уинтер засмеялась, остановившись со мной рядом.
– Угу. От тебя хорошо-о-о пахнет.
Я хмыкнул, изучая бальный зал. Сын куда-то пропал, а Иварсен присоединился к братьям, устремившись в столовую, без сомнения, к сладостям.
За окном мелькнул свет фар, начали прибывать гости.
– Октавия не хочет уходить сегодня вечером, – сказала Уинтер.
– Тогда Мэдс к ней присоединится.
– Ага.
Так вот почему она сообщила мне – чтобы я был в курсе. Пока взрослые танцевали целую ночь напролет и принимали активное участие в разгуле, дети отправлялись в театр навстречу собственным приключениям. Во всяком случае, до полуночи, а потом они могли вернуться домой и открыть подарки.
Уинтер старалась придать зимнему времени года особенное очарование. Она любила Рождество, но всегда испытывала горько-сладкие эмоции, ведь сезон праздников на этом заканчивался. Поэтому мы начали праздновать еще со дня солнцестояния, радуясь тому, что впереди еще много безоблачных месяцев.
– Она – счастливица, – заметила Уинтер. – Многие души в ней не чают.
Я кивнул, увидев тень, мелькнувшую на втором этаже. Мэдс укрылся в привычном убежище.
– Она – искательница приключений, – ответил я. – Мэдс – нет. Но рядом с ней он оживает.
– А ей нравится повсюду таскать его за собой, – добавила Уинтер, – и Мэдс никогда не обижается на нее. А братья Октавии… не такие покладистые.
Ее братья – та еще проблема. Но, по крайней мере, Мэдс подавал им хороший пример.
Динамики выключились, когда музыканты закончили настраивать инструменты. Тишина заполнила все пространство вокруг нас.
– Мне нравится этот звук, – прошептала Уинтер.
– Какой?
– Сквозняк, гуляющий в старом здании и играющий с пламенем свечей, – пояснила она. – Ты слышишь?
Я напряг слух и различил, как ветер завывает на верхних этажах, его порывы заставляли пламя трепетать.
Волосы у меня на затылке встали дыбом.
– Похоже на призраков, – пробормотала Уинтер. – В бликах огня все кажется прекраснее, правда?
Я взглянул на Уинтер. Ее веки с длинными ресницами прикрывали глаза, которые больше не могли видеть прекрасное, но это не означало, будто что-нибудь могло ускользнуть от ее взора.
Просто теперь Уинтер видела мир по-другому.
Я бережно взял ее ладонь, а другой рукой обвил за талию и повел на танцпол.
– Держись крепко.
Губы ее растянулись в улыбке, и мы заскользили по полу. Я повел Уинтер в танце без музыки, завитые локоны упали ей на лицо. Черное платье развевалось, а красные ленты, вплетенные в волосы, трепетали.
– Ты хорошо танцуешь, – сказала она.
– Шокирована?
– Ну… – Уинтер пожала плечами, не вдаваясь в подробности.
Мы кружились и двигались все быстрее и быстрее, пока Уинтер не захихикала, но она ни разу не сбилась с шага и казалась легче воздуха в моих руках.
Наверное, она думала, что я умею только драться, хотя мать воспитала во мне и джентльмена.
– Никогда не доверяй меч человеку, который не умеет танцевать, – процитировал я Конфуция, когда мы замедлились.
Тяжело дыша, Уинтер нахмурилась.
– Почему?
– Смертельное оружие нельзя давать в руки тому, кто в принципе и не жил.
И нельзя решать за всех, придерживаясь лишь одной точки зрения.
Я остановился и уставился на Уинтер, озаренный новой идеей.
– Хочу, чтобы ты научила Мэдса и Джетт танцевать.
Она склонила голову набок.
Почему я не подумал об этом много лет назад? Я старался вырастить детей сильными, обеспечив им в будущем получение хорошего образования и научив защищаться, но кое-что упустил. Надо успеть помочь им найти занятие, которое сделает их счастливыми. Мэдс сперва наверняка возненавидит танцы, но когда-нибудь эти знания ему пригодятся.
Помедлив, Уинтер кивнула.
– Хорошо.
Внезапно рядом возник Дэймон, взял жену за руку и приобнял за талию.
– Прошу прощения.
Я отступил в сторону и уже собирался отправиться к жене, но обнаружил, что Бэнкс сама направляется ко мне.
– Гости прибывают, – сообщила она. – Давай загадаем желание на канделябре.
Ах да, точно.
– Джетт! – позвал я, взмахом руки поманив дочь. – Инди? Финн?
Гости постепенно собирались, Рика и Майкл стояли в фойе и приветствовали их, а гардеробщики принимали у дам накидки и перчатки. Эмери, одетая в зеленое, с собранными в низкий хвост волосами и ниспадающими на спину локонами, расхаживала вокруг канделябра, раздавая маркеры и листья базилика всем детям.
Гости огибали рассевшихся на полу ребятишек и смотрели, как те серебристыми фломастерами пишут пожелания на предстоящий год, а затем встают и поджигают листья от свечей в канделябре.
– Зачем надо сжигать листья? – спросил Гуннар, когда Даг бросил догорающий лист в медную миску, которую держала Эмми.
– Чтобы желание улетело прямиком во вселенную, – объяснила Инди.
– В прошлом году я мечтала прославиться, – парировала ее сестра, – и желание не сбылось. По-моему, мы все делаем неправильно.
Я улыбнулся, наблюдая, как дети, один за другим, встают и бросают горящие листья в миску.
– Твое желание пока еще не сбылось, – вмешалась Уинтер.
Я только что спас жизнь его ребенку. Или, как минимум, уберег малышку от переломов.
Но нет…
Для нее это был бы опыт, который бы пошел ей на пользу. Р-р-р!
Широкими шагами я вышел из кухни. Приторный ванильный аромат печенья, кондитерских изделий и прочих сладостей наполнил все вокруг, когда официанты понесли подносы в столовую.
Мэдден помогал Ивару зажигать свечи в канделябрах, неторопливо расхаживая взад и вперед, а я направился в бальный зал, но остановился, снова увидев Дэймона.
Верхний свет погасили, на золотисто-красном полу расставили свечи, а праздничные гирлянды из вечнозеленых растений, омелы и чернослива висели на каминной полке справа, в точности повторяя украшения на перилах лестницы позади меня.
Танцпол еще пустовал, если не считать моей жены, танцующей с братом.
Помедлив, я скрестил руки на груди и почувствовал, как смягчаюсь, увидев их вместе. Ладно, ладно. Я не испытывал к Дэймону ненависти.
Я не мог ненавидеть того, кто любил Бэнкс.
Он заставил ее откинуться назад и закружился, а Бэнкс очень широко улыбнулась, после чего рассмеялась и обняла брата, пока он танцевал все быстрее и быстрее.
Я тоже заулыбался, наблюдая за ними.
Неподалеку Рика отплясывала с моей дочерью. Они обе смотрели под ноги, пока Рика считала шаги для Джетт. Черное платье обтягивало небольшой беременный животик, срок составлял около пяти месяцев.
Дочки Уилла, Инди и Финн, вертелись вокруг танцующих, притворяясь балеринами. Черные перья в волосах Финн заставили желудок слегка сжаться при воспоминании. Казалось, будто еще вчера мы с Бэнкс стояли в бальном зале «Понтифика» и смотрели, как мать Дэймона, одетая в черные перья, передвигается словно призрак.
Холодок пробежал у меня по спине.
– Кай? – окликнул меня кто-то.
Я оглянулся: Уинтер спускалась по лестнице, вцепившись в перила.
Я протянул ей руку, чтобы помочь.
– Ага, он самый, – ответил я. – Ты меня по запаху узнала?
Как еще она могла определить, что это я?
Уинтер засмеялась, остановившись со мной рядом.
– Угу. От тебя хорошо-о-о пахнет.
Я хмыкнул, изучая бальный зал. Сын куда-то пропал, а Иварсен присоединился к братьям, устремившись в столовую, без сомнения, к сладостям.
За окном мелькнул свет фар, начали прибывать гости.
– Октавия не хочет уходить сегодня вечером, – сказала Уинтер.
– Тогда Мэдс к ней присоединится.
– Ага.
Так вот почему она сообщила мне – чтобы я был в курсе. Пока взрослые танцевали целую ночь напролет и принимали активное участие в разгуле, дети отправлялись в театр навстречу собственным приключениям. Во всяком случае, до полуночи, а потом они могли вернуться домой и открыть подарки.
Уинтер старалась придать зимнему времени года особенное очарование. Она любила Рождество, но всегда испытывала горько-сладкие эмоции, ведь сезон праздников на этом заканчивался. Поэтому мы начали праздновать еще со дня солнцестояния, радуясь тому, что впереди еще много безоблачных месяцев.
– Она – счастливица, – заметила Уинтер. – Многие души в ней не чают.
Я кивнул, увидев тень, мелькнувшую на втором этаже. Мэдс укрылся в привычном убежище.
– Она – искательница приключений, – ответил я. – Мэдс – нет. Но рядом с ней он оживает.
– А ей нравится повсюду таскать его за собой, – добавила Уинтер, – и Мэдс никогда не обижается на нее. А братья Октавии… не такие покладистые.
Ее братья – та еще проблема. Но, по крайней мере, Мэдс подавал им хороший пример.
Динамики выключились, когда музыканты закончили настраивать инструменты. Тишина заполнила все пространство вокруг нас.
– Мне нравится этот звук, – прошептала Уинтер.
– Какой?
– Сквозняк, гуляющий в старом здании и играющий с пламенем свечей, – пояснила она. – Ты слышишь?
Я напряг слух и различил, как ветер завывает на верхних этажах, его порывы заставляли пламя трепетать.
Волосы у меня на затылке встали дыбом.
– Похоже на призраков, – пробормотала Уинтер. – В бликах огня все кажется прекраснее, правда?
Я взглянул на Уинтер. Ее веки с длинными ресницами прикрывали глаза, которые больше не могли видеть прекрасное, но это не означало, будто что-нибудь могло ускользнуть от ее взора.
Просто теперь Уинтер видела мир по-другому.
Я бережно взял ее ладонь, а другой рукой обвил за талию и повел на танцпол.
– Держись крепко.
Губы ее растянулись в улыбке, и мы заскользили по полу. Я повел Уинтер в танце без музыки, завитые локоны упали ей на лицо. Черное платье развевалось, а красные ленты, вплетенные в волосы, трепетали.
– Ты хорошо танцуешь, – сказала она.
– Шокирована?
– Ну… – Уинтер пожала плечами, не вдаваясь в подробности.
Мы кружились и двигались все быстрее и быстрее, пока Уинтер не захихикала, но она ни разу не сбилась с шага и казалась легче воздуха в моих руках.
Наверное, она думала, что я умею только драться, хотя мать воспитала во мне и джентльмена.
– Никогда не доверяй меч человеку, который не умеет танцевать, – процитировал я Конфуция, когда мы замедлились.
Тяжело дыша, Уинтер нахмурилась.
– Почему?
– Смертельное оружие нельзя давать в руки тому, кто в принципе и не жил.
И нельзя решать за всех, придерживаясь лишь одной точки зрения.
Я остановился и уставился на Уинтер, озаренный новой идеей.
– Хочу, чтобы ты научила Мэдса и Джетт танцевать.
Она склонила голову набок.
Почему я не подумал об этом много лет назад? Я старался вырастить детей сильными, обеспечив им в будущем получение хорошего образования и научив защищаться, но кое-что упустил. Надо успеть помочь им найти занятие, которое сделает их счастливыми. Мэдс сперва наверняка возненавидит танцы, но когда-нибудь эти знания ему пригодятся.
Помедлив, Уинтер кивнула.
– Хорошо.
Внезапно рядом возник Дэймон, взял жену за руку и приобнял за талию.
– Прошу прощения.
Я отступил в сторону и уже собирался отправиться к жене, но обнаружил, что Бэнкс сама направляется ко мне.
– Гости прибывают, – сообщила она. – Давай загадаем желание на канделябре.
Ах да, точно.
– Джетт! – позвал я, взмахом руки поманив дочь. – Инди? Финн?
Гости постепенно собирались, Рика и Майкл стояли в фойе и приветствовали их, а гардеробщики принимали у дам накидки и перчатки. Эмери, одетая в зеленое, с собранными в низкий хвост волосами и ниспадающими на спину локонами, расхаживала вокруг канделябра, раздавая маркеры и листья базилика всем детям.
Гости огибали рассевшихся на полу ребятишек и смотрели, как те серебристыми фломастерами пишут пожелания на предстоящий год, а затем встают и поджигают листья от свечей в канделябре.
– Зачем надо сжигать листья? – спросил Гуннар, когда Даг бросил догорающий лист в медную миску, которую держала Эмми.
– Чтобы желание улетело прямиком во вселенную, – объяснила Инди.
– В прошлом году я мечтала прославиться, – парировала ее сестра, – и желание не сбылось. По-моему, мы все делаем неправильно.
Я улыбнулся, наблюдая, как дети, один за другим, встают и бросают горящие листья в миску.
– Твое желание пока еще не сбылось, – вмешалась Уинтер.