Няня с большой дороги

— Да, сколько еще нам трястись по этой раздолбанной дороге?? — поддержала ее подруга.

— Не переживайте, — успокоил их руководитель. — Яромир-путеводец выведет.

Кто нас выведет? Что-то я ни про какого Яромира раньше не слышала. А руководитель ансамбля упоминает его уже второй раз.

Наконец вдали замаячила линия электропередачи.

— Все, понял, — радостно сообщил водитель. — Вдоль нее до развилки. Потом налево.

— Слава Яромиру! — возгласил руководитель громким голосом. — Ой ты гой еси, Яромир-всезнаец, Яромир-всевидец, Яромир-всеслышец.

— Слава, слава, Яромир! Слава, ой ты гой еси, Яромир! — заголосили дамы на все лады. — Путеводец наш! Не дал пропасть в безвременье! Не дал потеряться в пространстве!

— Давайте восславим его песней! — предложил Павел Романович.

Происходящее все больше настораживало меня. Я думала, что еду с музыкантами-народниками, а, похоже, они язычники-фанатики. Я еще на пруду предположила, что тут у многих с головой непорядок. Но не так же массово?

— Славься, ты славься, наш Яромир!

Славься ты солнышко наше!

Славься навеки, славься всегда,

Жизнь с тобой полная чаша!

Жуть кошмарная! Надеюсь, они скоро утомятся, и не будут голосить всю оставшуюся дорогу. Я воткнула в уши наушники. Ну, снова здравствуй, Рамштайн!





Глава 9. Анастасия




Автобус крякнул, хрустнул чем-то в двигателе и замер у двух кирпичных почти полностью развалившихся столбов. Когда-то давно тут был въезд в усадьбу.

Дорога закончилась. Через бывшие ворота проходила узкая тропинка, по которой, похоже, никто давно не ходил.

Мы вышли из автобуса. Я потопталась на месте, размяла ноги. Меня слегка качало после продолжительной тряски по грунтовой дороге. Достала фотоаппарат, повесила его на шею. Рюкзак закинула за спину. Все свое ношу с собой. Можно, конечно, оставить в автобусе. Но вдруг мне что-то понадобится?

Темный густой лес стоял перед нами. Еще можно было угадать среди зарослей два ряда лип. Когда-то давно эта аллея вела к дому. Все углубились в заросший парк. Цветастые юбки женщин цеплялись за репейники, коих тут росло в изобилии. Все-таки в лес практичнее ходить в штанах.

Мы дошли до небольшой поляны. Впереди виднелся остов дома. Все, что осталось от когда-то роскошного особняка. На месте поляны раньше была площадка. Кое-где на ней еще виднелись плиты из белого камня, плотно подогнанные друг к другу.

Женщины начали собирать хворост для костра. Вообще-то в лесу запрещено разводить открытый огонь. Но я предположила, что напоминать об этом бесполезно. Лишь бы они не достали из автобуса идола и не начали приносить ему человеческие жертвы.

Я подошла к руководителю ансамбля.

— Павел Романович, тут смартфон не ловит. Боюсь отстать. Вы уж меня не потеряйте, пожалуйста. Вы через сколько собираетесь уезжать? Мне полтора часа хватит? Мне надо пройтись по усадьбе, сделать фотографии.

— Зови меня Елисей-живород, — заявил Павел Романович. — Я — верховный жрец Яромира-всезнайца. Надень юбку, ладо, и присоединись к нашему обряду.

Я слегка оторопела. Час от часу не легче. Со жрецами общаться мне еще не доводилось. Интересно, это выборная должность, или Павел Романович сам себя на нее назначил?

Речь руководителя народников изменилась. Он гордо выпячивал грудь, расправил хилые плечи. Теперь в разговоре упирал на букву «О» и заменял ею все что можно и что нельзя.

Юбки у меня с собой не было. Ни к чему я присоединяться не планировала. У меня другие задачи на сегодня.

— Спасибо за приглашение, но я тут по делу. Виталий Викторович вам, наверное, сказал — я должна предоставить фотофиксацию того, что осталось от усадьбы, — напомнила Живороду.

— Успеется, — Елисей-Павел-Живород дал знак одной из женщин, и она принесла мне юбку.

— Прими, ладо. Надень, — настойчиво совал мне Павел юбку. — Надень, не упрямься, аки коза неразумная.

Зачем мне сдалась эта юбка? И что он там про козу говорит? На что намекает?

— Нет, спасибо, конечно, — отказалась я. — Мне без нее удобнее.

— Девица-невинница должна носить юбку, а не ходить в портках, аки господин ея, — строго заметил Павел-Елисей.

Господин? Невинница? Идиотизм!


Итак, похоже, я вляпалась в секту. Только этого мне и не хватало, для полного счастья. А я всего-то фотографировать руины приехала.

Между тем адептки Живорода соорудили импровизированный очаг из камней и уже успели развести небольшой костер.

Они начали водить вокруг него хоровод и петь.

— Простите, но мне надо работать, — я постаралась побыстрее убраться с поляны.

На всякий случай потрогала в кармане моих широких брюк газовый баллончик. Он был на месте. Его подарил мне отец. Папа знает, что я порой хожу по таким местам, куда порядочную девушку в принципе занести не может.

Баллончик два раза помог мне избежать встречи с бродячими собаками. У баллончика очень интересный дизайн — это точная копия пистолета ТТ. Рассчитано на то, что не каждый хулиган решится приставать к девушке при оружии.

Меня догнала одна из женщин.

— Послушайте, девушка. Тут у нас обряд. Его нарушать нельзя. Все, кто приехал, должны принять в нем участие. Ничего особенного. Просто постойте с нами в кругу и все. Мы же вас сюда привезли, денег за поездку не взяли, — напомнила она мне. — Так окажите и нам любезность. Что вам, трудно, что ли?

— Ладно, просто постоять я могу. Но участвовать в ваших мистериях не буду, — предупредила ее.

— Никто об этом вас и не просит, — заверила меня женщина. — Только вот юбку наденьте, пожалуйста. У нас такой обычай.

— Но мне надо много чего сфотографировать. У меня времени нет.

— Вы все успеете.

Я надела юбку поверх брюк. От меня не убудет. Мы вернулись к костру.

Адептки Живорода стояли широким кругом вокруг очага.

— Круг магический, сил круг! — нараспев повторяли они.

Сколько же идиоток собралось в одном месте!

К костру подошел Павел-Елисей. В одной руке он сжимал посох с большим алым кристаллом в навершии. Похоже, купил на Али-Экспрессе. В другой держал большую деревянную расписную чашу в форме лебедя.

Он отпил из чаши и пустил ее по кругу:

— Испейте зелья чудесного, зелья разума!

Женщины благоговейно припадали к напитку. Когда очередь дошла до меня я заглянула внутрь. Мутная жидкость плескалась в чаше. Резкий синюшный запах выдавал плохо очищенный самогон. Естественно, пить эту дрянь я не стала, просто передала ее дальше.

Посмотрела по сторонам. Водитель стоял поодаль и не пил. Хорошо, а то кто нас отсюда увезет?

— Сегодня мы воздадим величание Яромиру-всезнайцу. За то, что жизни нас научил, на путь наставил, умом-разумом одарил.

Дамы начали голосить на все лады.

— Гой еси, Яромир!

— Собралися с лесу густом невесты-невинницы, — нараспев продолжил Павел. — Читы телом, чисты умом-разумом. Из всех невест выберем одну для Яромира. Мой посох на нее укажет, изберет и счастьем одарит.

Если я правильно поняла, невинницы — девственницы. Ну и набрал он себе в команду невинных девушек! Всем глубоко за сорок. Кому-то и того больше. Кто при детях, кто при внуках. Интересно, как это они умудрились невинность сохранить? Впрочем, возможно, пара настоящих старых дев тут все-таки имеется.

Павел начал медленно идти по кругу мимо женщин.

Дамы преобразились на глазах. Расправили плечи, выпятили грудь. На их лицах заиграли улыбки, глаза заблестели. Все хотели стать невестами Яромира.

Жрец подошел ко мне.

— Избрана! — возгласил он. — Вот на сегодня невеста Яромира. Возрадуйтесь и воспойте, девицы-красавицы.

Елисей слегка икнул и его посох с пластиковым кристаллом указал на меня.

— Нет, это неправильно, — возмутилась та дама, что уговорила меня принять участие в этом цирковом представлении. — Она не наша, не посвященная. И она вообще не хотела юбку надевать. Паша, это нарушение обряда. Так нельзя.

Видимо, дама мечтала на сегодня стать невестой. А тут такой облом.

— Неважно. Так пожелал Яромир, — прервал ее возмущения жрец.

— Павел, мы же ее совсем не знаем, — возмутилась еще одна. — Мы для тебя стараемся, а ты привел постороннюю и сразу выбрал невестой.

— Да, да, мы ее не знаем! — поддержали бунтарок еще несколько женщин. — Пусть уйдет.

— Во время обряда я Елисей-Живород, если кто забыл! — огрызнулся жрец. — А не Павел. И мне решать, что и как правильно. Не мешайте обряду.

Дамы обиженно замолчали.