Ниже нуля
Часть 10 из 16 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
Я напрягаюсь. — С какого момента?
— Этого я не могу сказать, но он присутствовал, когда комитет собрался, чтобы обсудить твое предложение. И, как я уже сказал, именно он наложил на него вето.
Это невозможно. Нонсенс. — Вы уверены, что это был он?
Мерел бросает на меня раздраженный взгляд, и я сглатываю, чувствуя себя странно… незащищенной, стоя в этом кабинете, когда мне говорят, что Йен — Йен? Неужели? Это причина, по которой я не получила финансирование. Это похоже на ложь. Но стал бы Мерел лгать? Он слишком прямолинеен для этого. Я сомневаюсь, что у него хватит воображения.
— Он может это сделать? Наложить вето на проект, который в остальном хорошо принят?
— Учитывая его положение и стаж, да.
— Но почему?
Он вздыхает. — Это может быть что угодно. Возможно, он ревнует к блестящему предложению, или он предпочел бы, чтобы финансирование получил кто — то другой. Я слышал, некоторые из его близких коллег подали заявки. — Пауза. — Что — то, что он сказал, заставило меня заподозрить, что…
— Что?
— Что он не верит, что ты способна выполнить эту работу.
Я напряглась. — Простите?
— Кажется, он не нашел недостатков в предложении. Но он говорил о твоей роли в нем в менее лестных тонах. Конечно, я попыталась оттолкнуть его.
Я закрываю глаза, меня внезапно тошнит. Я не могу поверить, что Йен мог так поступить. Я не могу поверить, что он может быть таким предательским, жалким мудаком. Может быть, мы не близкие друзья, но после нашей последней встречи я думала, что он… Я не знаю. Я понятия не имею. Я думаю, может быть, у меня были какие — то надежды, но это быстро положило им конец. — Я собираюсь подать апелляцию.
— Для этого нет причин, Ханна.
— Есть много причин. Если Йен считает, что я недостаточно хороша, несмотря на мое резюме, я…
— Ты его знаешь? — Мерел прерывает меня.
— Что?
— Я хотел спросить, знаете ли вы друг друга?
— Нет. Нет, я… — Как — то раз я набросилась на его ногу. Это было фантастично. — Едва ли. Просто мимоходом.
— Понятно. Мне было просто любопытно. Это объясняет, почему он был так решительно настроен отклонить проект. Я никогда не видел его таким… непреклонным, чтобы предложение не было принято. — Он машет рукой, как будто это не важно. — Но тебе не стоит беспокоиться об этом, потому что я уже обеспечил альтернативное финансирование для проекта.
Ох. Вот этого я не ожидала. — Альтернативное финансирование?
— Я связался с несколькими руководителями команд, которые были мне обязаны. Я спросил их, есть ли у них излишки бюджета, которые они могли бы направить на проект, и мне удалось собрать достаточно средств, чтобы отправить тебя обратно в Норвегию.
Я наполовину задыхаюсь, наполовину смеюсь. — Правда?
— Правда.
— На следующем АМАСЕ?
— На том, который отправится в феврале следующего года, да.
— А как насчет помощи, о которой я просила? Мне понадобится еще один человек, чтобы помочь мне построить мини — вездеход и быть в поле. И мне придется проехать довольно далеко от домашней базы, что может быть опасно в одиночку.
— Я не думаю, что мы сможем финансировать еще одного участника экспедиции.
Я поджимаю губы и думаю об этом. Вероятно, я смогу сделать большую часть подготовительной работы самостоятельно. Если я не буду спать следующие несколько месяцев, что… Я делала это раньше. Я буду в порядке. Проблема будет, когда я доберусь до Шпицбергена. Это слишком рискованно…
— Я буду там, в поле с тобой, конечно, — говорит доктор Мерел. Я немного удивлена. За те месяцы, что мы были в Норвегии, я видела, что он очень мало занимался сбором образцов и снегоуборочными работами. Я всегда считала его скорее координатором. Но если он предложил, значит, так и есть, и… Я улыбаюсь. — Отлично, тогда. Спасибо.
Я выскальзываю из комнаты, и примерно две недели я нахожусь под кайфом от осознания того, что мой проект состоится, и мне удается сделать именно это: никому ничего не рассказывать. Я даже не говорю Маре и Сэди, когда мы общаемся по FaceTime, потому что… потому что, чтобы объяснить степень предательства Йена, мне пришлось бы признаться во лжи, которую я сказала им много лет назад. Потому что я чувствую себя полной идиоткой, доверяя человеку, который ничего от меня не заслуживает. Потому что для того, чтобы быть честной с ними, сначала нужно быть честной с собой, а я слишком зла, устала, разочарована для этого. В моих разглагольствованиях Йен становится безликой, анонимной фигурой, и в этом есть что — то освобождающее. В том, чтобы не позволять себе вспоминать, что раньше я думала о нем с нежностью и по имени.
Затем, ровно через семнадцать дней, я встречаю Йена Флойда на лестничной клетке. И тогда все идет к чертям.
Я замечаю его раньше, чем он меня — из — за красного цвета, общей крупности и того факта, что он поднимается, а я спускаюсь. Здесь около пяти лифтов, и я не уверена, почему кто — то добровольно решил подвергнуть свое тело стрессу подъема по лестнице, но я слишком потрясена тем, что это делает Йен. Это тот вид бесславия, которого я ожидала от него.
Мой первый инстинкт — толкнуть его и посмотреть, как он падает навзничь. Вот только я почти уверена, что это уголовное преступление. Кроме того, Йен значительно сильнее меня, а значит, это может оказаться невыполнимым. Откажись от миссии, говорю я себе. Просто протиснись мимо. Игнорируй его. Не стоит тратить время.
Проблемы начинаются, когда он смотрит вверх и замечает меня. Он останавливается ровно на две ступеньки ниже, что должно поставить его в невыгодное положение, но, к сожалению, несправедливо, трагично, не ставит. Мы оказываемся на уровне глаз, когда его глаза расширяются, а губы изгибаются в довольной улыбке. Он говорит: — Ханна, — в его голосе звучит что — то такое, что я узнаю, но тут же отвергаю, и у меня не остается выбора, кроме как признать его.
Лестница пустынна, и звук разносится далеко. Его: — Я искал тебя, — звучит глубоко и низко и вибрирует прямо во мне. — На прошлой неделе. Какой — то парень в твоем офисе сказал, что ты там редко работаешь, но…
— Отвали.
Слова вырываются из меня. Мой характер всегда был безрассудным, сто миль в час, и… ну… ну. И до сих пор, наверное.
Реакция Йена слишком озадачена. Он смотрит на меня, словно не понимая, что он только что услышал, и это идеальный шанс для меня уйти, прежде чем я скажу что — то, о чем буду сожалеть. Но, увидев его лицо, я вспоминаю слова Мерела, и это… это действительно нехорошо.
Он не верил, что ты способна выполнить эту работу.
Худшая часть, та, которая на самом деле причиняет боль, это то, как глубоко я ошиблась в Йене. На самом деле я думала, что он хороший парень. Он мне очень нравился, когда я не позволяла себе никого любить, и… как он посмел? Как он посмел ударить меня в спину, а потом обращаться ко мне, как будто он мой друг?
— С чем именно у тебя проблемы, Йен? — Я расправляю плечи, чтобы казаться больше. Я хочу, чтобы он смотрел на меня и думал о танке 'Крейсер'. Я хочу, чтобы он боялся, что я собираюсь его ограбить. — Ты ненавидишь хорошую науку? Или это чисто личное?
Он хмурится. У него хватает наглости хмуриться. — Я понятия не имею, о чем ты говоришь.
— Можешь сократить. Я знаю о предложении.
Секунду он абсолютно неподвижен. Затем его взгляд становится жестким, и он спрашивает: — Кто тебе сказал?
По крайней мере, он не притворяется, что не знает, о чем я говорю. — Правда? — фыркнула я. — Кто мне сказал? Это то, что кажется уместным?
Его выражение лица каменное. — Процедуры, связанные с распределением внутреннего финансирования, не являются публичными. Анонимная внутренняя экспертная оценка необходима, чтобы гарантировать…
— …чтобы гарантировать вашу способность выделять финансирование близким сотрудникам и портить карьеру тем, кто не нужен. Верно? — Он отшатнулся назад. Это не та реакция, которую я ожидала, но, тем не менее, она наполняет меня радостью. — Если только причина не была личной. И ты наложил вето на мое предложение, потому что я не переспала с тобой пять лет назад.
Он не отрицает этого, не защищается, не кричит, что я сумасшедшая. Его глаза сужаются до голубых щелей, и он спрашивает: — Это был Мерел, не так ли?
— Почему тебя это волнует? Ты наложил вето на мой проект, так что…
— Он также сказал тебе, почему я наложил вето?
— Я никогда не говорила, что это был Мерел…
— Потому что он был там, когда я объяснял свои возражения, подробно и обстоятельно. Он это упустил? — Я поджимаю губы. Что он, кажется, интерпретирует как открытие. — Ханна. — Он наклоняется ближе. Мы нос к носу, я чувствую запах его кожи и лосьона после бритья, и я ненавижу каждую секунду этого. — Твой проект слишком опасен. Он требует, чтобы ты отправилась в отдаленное место, чтобы завезти оборудование в такое время года, когда погода изменчива и часто совершенно непредсказуема. Я бывал в Лонгйирбюене в феврале, и лавины сходили внезапно. За последние несколько лет ситуация только ухудшилась…
— Сколько раз?
Он моргает на меня. — Что?
— Сколько раз вы были в Лонгйирбюене?
— Я был в двух экспедициях…
— Тогда ты поймёшь, почему я принимаю мнение того, кто побывал в дюжине миссий, а не твое. К тому же, мы оба знаем, какова была истинная причина вето.
Йен открывает, затем закрывает рот. Его челюсть твердеет, и я окончательно убеждаюсь: он зол. Я вижу это по тому, как он сжимает кулак. По раздуванию его ноздрей. Его большое тело в нескольких дюймах от моего, пылающее гневом. — Ханна, Мерел не всегда заслуживает доверия. При нем были инциденты, которые…
— Какие инциденты?
Пауза. — Это не моя информация, чтобы разглашать ее. Но ты не должна доверять ему свою…
— Верно. — Я насмехаюсь. — Конечно, я должна верить на слово парню, который действовал за моей спиной, а не парню, который за меня вступился и добился того, чтобы мой проект все равно был профинансирован. Очень сложный выбор.
Его рука поднимается и смыкается вокруг моей руки, одновременно нежно и настоятельно. Я отказываюсь заботиться настолько, чтобы отстраниться от его прикосновения. — Что ты только что сказала?
Я закатываю глаза. — Я наговорила кучу всего, Йен, но суть была одна — отвали. А теперь, если ты меня извинишь…
— Что ты имеешь в виду, говоря, Мерел позаботился о том, чтобы твой проект все равно был профинансирован? — Его хватка напряглась.
— Я имею в виду именно то, что сказала. — Я наклоняюсь к нему, смотрю в его глаза, и на долю секунды знакомое чувство близости, здесь, рядом с ним, обрушивается на меня, как волна. Но оно так же быстро смывается, и остается лишь странное сочетание мстительной грусти. У меня есть мой проект, а это значит, что я выиграл. Но я также… Да. Он мне нравился. И хотя он всегда был лишь на периферии моей жизни, я думаю, может быть, я надеялась…
Ну. Теперь неважно. — Он нашел альтернативу, Йен, — говорю я ему. — Я и моя неспособность осуществить проект отправляемся в Норвегию, и ты ничего не можешь с этим поделать.
Он закрывает глаза. Затем открывает их и бормочет что — то под нос, что звучит очень похоже на 'блядь', затем следует мое имя и другие торопливые объяснения, которые я не желаю слушать. Я высвобождаю руку из его пальцев, встречаю его взгляд в последний раз и ухожу, поклявшись себе, что это конец.
Я больше никогда не буду думать о Йене Флойде.
Глава 7
Острова Шпицберген, Норвегия
Настоящее
— Этого я не могу сказать, но он присутствовал, когда комитет собрался, чтобы обсудить твое предложение. И, как я уже сказал, именно он наложил на него вето.
Это невозможно. Нонсенс. — Вы уверены, что это был он?
Мерел бросает на меня раздраженный взгляд, и я сглатываю, чувствуя себя странно… незащищенной, стоя в этом кабинете, когда мне говорят, что Йен — Йен? Неужели? Это причина, по которой я не получила финансирование. Это похоже на ложь. Но стал бы Мерел лгать? Он слишком прямолинеен для этого. Я сомневаюсь, что у него хватит воображения.
— Он может это сделать? Наложить вето на проект, который в остальном хорошо принят?
— Учитывая его положение и стаж, да.
— Но почему?
Он вздыхает. — Это может быть что угодно. Возможно, он ревнует к блестящему предложению, или он предпочел бы, чтобы финансирование получил кто — то другой. Я слышал, некоторые из его близких коллег подали заявки. — Пауза. — Что — то, что он сказал, заставило меня заподозрить, что…
— Что?
— Что он не верит, что ты способна выполнить эту работу.
Я напряглась. — Простите?
— Кажется, он не нашел недостатков в предложении. Но он говорил о твоей роли в нем в менее лестных тонах. Конечно, я попыталась оттолкнуть его.
Я закрываю глаза, меня внезапно тошнит. Я не могу поверить, что Йен мог так поступить. Я не могу поверить, что он может быть таким предательским, жалким мудаком. Может быть, мы не близкие друзья, но после нашей последней встречи я думала, что он… Я не знаю. Я понятия не имею. Я думаю, может быть, у меня были какие — то надежды, но это быстро положило им конец. — Я собираюсь подать апелляцию.
— Для этого нет причин, Ханна.
— Есть много причин. Если Йен считает, что я недостаточно хороша, несмотря на мое резюме, я…
— Ты его знаешь? — Мерел прерывает меня.
— Что?
— Я хотел спросить, знаете ли вы друг друга?
— Нет. Нет, я… — Как — то раз я набросилась на его ногу. Это было фантастично. — Едва ли. Просто мимоходом.
— Понятно. Мне было просто любопытно. Это объясняет, почему он был так решительно настроен отклонить проект. Я никогда не видел его таким… непреклонным, чтобы предложение не было принято. — Он машет рукой, как будто это не важно. — Но тебе не стоит беспокоиться об этом, потому что я уже обеспечил альтернативное финансирование для проекта.
Ох. Вот этого я не ожидала. — Альтернативное финансирование?
— Я связался с несколькими руководителями команд, которые были мне обязаны. Я спросил их, есть ли у них излишки бюджета, которые они могли бы направить на проект, и мне удалось собрать достаточно средств, чтобы отправить тебя обратно в Норвегию.
Я наполовину задыхаюсь, наполовину смеюсь. — Правда?
— Правда.
— На следующем АМАСЕ?
— На том, который отправится в феврале следующего года, да.
— А как насчет помощи, о которой я просила? Мне понадобится еще один человек, чтобы помочь мне построить мини — вездеход и быть в поле. И мне придется проехать довольно далеко от домашней базы, что может быть опасно в одиночку.
— Я не думаю, что мы сможем финансировать еще одного участника экспедиции.
Я поджимаю губы и думаю об этом. Вероятно, я смогу сделать большую часть подготовительной работы самостоятельно. Если я не буду спать следующие несколько месяцев, что… Я делала это раньше. Я буду в порядке. Проблема будет, когда я доберусь до Шпицбергена. Это слишком рискованно…
— Я буду там, в поле с тобой, конечно, — говорит доктор Мерел. Я немного удивлена. За те месяцы, что мы были в Норвегии, я видела, что он очень мало занимался сбором образцов и снегоуборочными работами. Я всегда считала его скорее координатором. Но если он предложил, значит, так и есть, и… Я улыбаюсь. — Отлично, тогда. Спасибо.
Я выскальзываю из комнаты, и примерно две недели я нахожусь под кайфом от осознания того, что мой проект состоится, и мне удается сделать именно это: никому ничего не рассказывать. Я даже не говорю Маре и Сэди, когда мы общаемся по FaceTime, потому что… потому что, чтобы объяснить степень предательства Йена, мне пришлось бы признаться во лжи, которую я сказала им много лет назад. Потому что я чувствую себя полной идиоткой, доверяя человеку, который ничего от меня не заслуживает. Потому что для того, чтобы быть честной с ними, сначала нужно быть честной с собой, а я слишком зла, устала, разочарована для этого. В моих разглагольствованиях Йен становится безликой, анонимной фигурой, и в этом есть что — то освобождающее. В том, чтобы не позволять себе вспоминать, что раньше я думала о нем с нежностью и по имени.
Затем, ровно через семнадцать дней, я встречаю Йена Флойда на лестничной клетке. И тогда все идет к чертям.
Я замечаю его раньше, чем он меня — из — за красного цвета, общей крупности и того факта, что он поднимается, а я спускаюсь. Здесь около пяти лифтов, и я не уверена, почему кто — то добровольно решил подвергнуть свое тело стрессу подъема по лестнице, но я слишком потрясена тем, что это делает Йен. Это тот вид бесславия, которого я ожидала от него.
Мой первый инстинкт — толкнуть его и посмотреть, как он падает навзничь. Вот только я почти уверена, что это уголовное преступление. Кроме того, Йен значительно сильнее меня, а значит, это может оказаться невыполнимым. Откажись от миссии, говорю я себе. Просто протиснись мимо. Игнорируй его. Не стоит тратить время.
Проблемы начинаются, когда он смотрит вверх и замечает меня. Он останавливается ровно на две ступеньки ниже, что должно поставить его в невыгодное положение, но, к сожалению, несправедливо, трагично, не ставит. Мы оказываемся на уровне глаз, когда его глаза расширяются, а губы изгибаются в довольной улыбке. Он говорит: — Ханна, — в его голосе звучит что — то такое, что я узнаю, но тут же отвергаю, и у меня не остается выбора, кроме как признать его.
Лестница пустынна, и звук разносится далеко. Его: — Я искал тебя, — звучит глубоко и низко и вибрирует прямо во мне. — На прошлой неделе. Какой — то парень в твоем офисе сказал, что ты там редко работаешь, но…
— Отвали.
Слова вырываются из меня. Мой характер всегда был безрассудным, сто миль в час, и… ну… ну. И до сих пор, наверное.
Реакция Йена слишком озадачена. Он смотрит на меня, словно не понимая, что он только что услышал, и это идеальный шанс для меня уйти, прежде чем я скажу что — то, о чем буду сожалеть. Но, увидев его лицо, я вспоминаю слова Мерела, и это… это действительно нехорошо.
Он не верил, что ты способна выполнить эту работу.
Худшая часть, та, которая на самом деле причиняет боль, это то, как глубоко я ошиблась в Йене. На самом деле я думала, что он хороший парень. Он мне очень нравился, когда я не позволяла себе никого любить, и… как он посмел? Как он посмел ударить меня в спину, а потом обращаться ко мне, как будто он мой друг?
— С чем именно у тебя проблемы, Йен? — Я расправляю плечи, чтобы казаться больше. Я хочу, чтобы он смотрел на меня и думал о танке 'Крейсер'. Я хочу, чтобы он боялся, что я собираюсь его ограбить. — Ты ненавидишь хорошую науку? Или это чисто личное?
Он хмурится. У него хватает наглости хмуриться. — Я понятия не имею, о чем ты говоришь.
— Можешь сократить. Я знаю о предложении.
Секунду он абсолютно неподвижен. Затем его взгляд становится жестким, и он спрашивает: — Кто тебе сказал?
По крайней мере, он не притворяется, что не знает, о чем я говорю. — Правда? — фыркнула я. — Кто мне сказал? Это то, что кажется уместным?
Его выражение лица каменное. — Процедуры, связанные с распределением внутреннего финансирования, не являются публичными. Анонимная внутренняя экспертная оценка необходима, чтобы гарантировать…
— …чтобы гарантировать вашу способность выделять финансирование близким сотрудникам и портить карьеру тем, кто не нужен. Верно? — Он отшатнулся назад. Это не та реакция, которую я ожидала, но, тем не менее, она наполняет меня радостью. — Если только причина не была личной. И ты наложил вето на мое предложение, потому что я не переспала с тобой пять лет назад.
Он не отрицает этого, не защищается, не кричит, что я сумасшедшая. Его глаза сужаются до голубых щелей, и он спрашивает: — Это был Мерел, не так ли?
— Почему тебя это волнует? Ты наложил вето на мой проект, так что…
— Он также сказал тебе, почему я наложил вето?
— Я никогда не говорила, что это был Мерел…
— Потому что он был там, когда я объяснял свои возражения, подробно и обстоятельно. Он это упустил? — Я поджимаю губы. Что он, кажется, интерпретирует как открытие. — Ханна. — Он наклоняется ближе. Мы нос к носу, я чувствую запах его кожи и лосьона после бритья, и я ненавижу каждую секунду этого. — Твой проект слишком опасен. Он требует, чтобы ты отправилась в отдаленное место, чтобы завезти оборудование в такое время года, когда погода изменчива и часто совершенно непредсказуема. Я бывал в Лонгйирбюене в феврале, и лавины сходили внезапно. За последние несколько лет ситуация только ухудшилась…
— Сколько раз?
Он моргает на меня. — Что?
— Сколько раз вы были в Лонгйирбюене?
— Я был в двух экспедициях…
— Тогда ты поймёшь, почему я принимаю мнение того, кто побывал в дюжине миссий, а не твое. К тому же, мы оба знаем, какова была истинная причина вето.
Йен открывает, затем закрывает рот. Его челюсть твердеет, и я окончательно убеждаюсь: он зол. Я вижу это по тому, как он сжимает кулак. По раздуванию его ноздрей. Его большое тело в нескольких дюймах от моего, пылающее гневом. — Ханна, Мерел не всегда заслуживает доверия. При нем были инциденты, которые…
— Какие инциденты?
Пауза. — Это не моя информация, чтобы разглашать ее. Но ты не должна доверять ему свою…
— Верно. — Я насмехаюсь. — Конечно, я должна верить на слово парню, который действовал за моей спиной, а не парню, который за меня вступился и добился того, чтобы мой проект все равно был профинансирован. Очень сложный выбор.
Его рука поднимается и смыкается вокруг моей руки, одновременно нежно и настоятельно. Я отказываюсь заботиться настолько, чтобы отстраниться от его прикосновения. — Что ты только что сказала?
Я закатываю глаза. — Я наговорила кучу всего, Йен, но суть была одна — отвали. А теперь, если ты меня извинишь…
— Что ты имеешь в виду, говоря, Мерел позаботился о том, чтобы твой проект все равно был профинансирован? — Его хватка напряглась.
— Я имею в виду именно то, что сказала. — Я наклоняюсь к нему, смотрю в его глаза, и на долю секунды знакомое чувство близости, здесь, рядом с ним, обрушивается на меня, как волна. Но оно так же быстро смывается, и остается лишь странное сочетание мстительной грусти. У меня есть мой проект, а это значит, что я выиграл. Но я также… Да. Он мне нравился. И хотя он всегда был лишь на периферии моей жизни, я думаю, может быть, я надеялась…
Ну. Теперь неважно. — Он нашел альтернативу, Йен, — говорю я ему. — Я и моя неспособность осуществить проект отправляемся в Норвегию, и ты ничего не можешь с этим поделать.
Он закрывает глаза. Затем открывает их и бормочет что — то под нос, что звучит очень похоже на 'блядь', затем следует мое имя и другие торопливые объяснения, которые я не желаю слушать. Я высвобождаю руку из его пальцев, встречаю его взгляд в последний раз и ухожу, поклявшись себе, что это конец.
Я больше никогда не буду думать о Йене Флойде.
Глава 7
Острова Шпицберген, Норвегия
Настоящее