Никто не знает тебя

«Люблю». В настоящем времени, не прошедшем. Любопытно, что, учитывая размытую неопределенность «с ней», Эйнсли выбрала племянницу, а не жену брата.

Рид сдержанно, но отчетливо застонал. Его явно расстроило, что полицейские обратили внимание на оговорку Эйнсли.

Какого черта тут происходит?

«Милая, добрая Лена! Во что же ты влипла?»

— А с Клэр? — подстегнула ее Маркони. — С Клэр вы были близки?

Осознав, какой промах она допустила, Эйнсли заледенела. Она выдала себя с головой, решив, что речь идет о Виоле!

— Мы знали друг друга много лет, — уклончиво отозвалась она.

Да от такого ответа покойница в гробу перевернется!

— Вы ее не любили, — постановила Гретхен.

Казалось, сама комната испустила протяжный вздох, но, возможно, вздохнула одна только Эйнсли. Маркони закатила глаза, Рид непроизвольно замельтешил руками. Гретхен же с олимпийским спокойствием наблюдала, как все вокруг отходят от шока. Случаются мгновения, когда попрание этических норм себя окупает. Лично она никогда не стеснялась резать по живому и задавать неудобные вопросы. Не собиралась она миндальничать и сейчас.

Эйнсли облизала нижнюю губу, переменила позу и склонила голову:

— Клэр приходилось не сладко.

— Я вас не о том спрашиваю, — заметила Гретхен, старательно смягчая прорывавшуюся в ее голосе враждебность.

Ей хотелось приободрить, а не напугать Эйнсли, но, судя по испепеляющему взгляду Маркони, ей это не удалось.

Зато удалось Риду. Он подошел к сестре и успокаивающе погладил ее по плечу:

— Послушайте, я не хочу дурно отзываться о Клэр. Просто мы расходились с ней во мнении, что нам делать с Виолой в сложившейся нетривиальной ситуации.

«Сказала бы проще: что нам делать с агрессивным садистом-психопатом», — подумала Гретхен, но кивнула, словно разделяя ее беспокойство.

— И что вы предлагали?

— Понимаете, я… — Эйнсли покосилась на Рида. — Я военная медсестра. Бывшая, правда, сейчас в отставке, но до этого десять лет провела в армии. В основном работала с пациентами с ПТСР. — Эйнсли обхватила руками колени. — Так что я не понаслышке знаю о посттравматическом стрессовом расстройстве.

Гретхен вытянулась как струна. Встретить полупрофессионального эксперта, напрямую общавшегося с Виолой, — об этом она не могла и мечтать!

— Вы первой заметили Виолины, хм, склонности?

— Она слишком юна, чтобы ставить точный диагноз, — увильнула Эйнсли, — но… Да, не буду отрицать, я видела, как она обращается с братьями.

Гретхен навострила уши — начиналось самое интересное. Например, почему Виола ополчилась именно на Себастиана, а не на Майло?

— Виола использовала их как тренажеры для своих упражнений?

Эйнсли посмотрела в глаза Гретхен, утвердительно кивнула, и Гретхен словно провалилась в небытие. Как во сне, до нее долетели слова Эйнсли:

— Чаще всего она вымещала злобу на Себастиане. До рождения Майло он был всеобщим любимцем, так что несложно представить, какие чувства она к нему испытывала.

Даже нормальные старшие братья и сестры в таких случаях рвут и мечут, теряя рассудок. А что уж говорить о ребенке с диссоциальным расстройством личности. Когда внимание родителей переключается на маленького миленького несмышленыша, такой ребенок просто срывается с цепи.

— Она его била?

— Нещадно. Пару раз Рид заставал ее на месте преступления.

Рид кивнул, стиснув зубы.

— Мы старались держать их порознь.

— И запирали дверь на замок, — добавила Гретхен, припоминая слова Виолы.

Рид вздрогнул и ошеломленно уставился на нее:

— Вы правы. Ночью за ней сложно уследить.

Ну еще бы. Единственный способ уберечься от грозящей тебе опасности — либо не спать вовсе, либо… запереть дверь.

— Но она все равно добиралась до них?

Ведущие отвратительных ток-шоу клещами вцепились в братишек Виолы, цинично смакуя их покрытые шрамами маленькие тела.

— Моя дочь искусно обращается с ножами, — сказал Рид без капли иронии.


Разумеется, ирония здесь была неуместна, учитывая, какая смерть постигла его жену, и все же в его словах скрывался какой-то глубинный смысл, который Гретхен пока не могла уловить.

— Виола получала наслаждение, стравливая между собою людей, — догматичным тоном добавила Эйнсли и мрачно поджала губы. — Науськивала мальчиков друг на друга.

Сидевшая рядом Маркони надсадно и потрясенно вздохнула. При всем старании Гретхен не смогла бы воспроизвести ничего похожего — признание Эйнсли нисколько ее не удивило.

Эмоциональное насилие Виолы, каким бы ужасным оно ни представлялось окружающим, ей даже чем-то импонировало. Оно объединяло их с Виолой, связывало неразрывными узами.

Рид, хранивший уравновешенность и невозмутимость, крепко стиснул плечо Эйнсли. И снова на Гретхен накатило сокрушительное желание содрать с него шкуру, вытрясти из него душу, распялить его на стерильном хирургическом столе и выведать у него всю подноготную. Выпытать, какие муки претерпевал он, воспитывая одновременно и дочь-психопатку, и ее братьев.

«Он взял на себя роль защитника», — подсказывал ее разум. Но каким образом Рид Кент подавлял отцовские инстинкты, оберегая сыновей от дочери, в нервной системе которой происходили химические процессы, превращавшие ее в монстра?

Наверняка он чувствовал себя беспомощным и жалким, загнанным в тупик. А такие люди способны на все. На все самое бессмысленное и непредсказуемое. Например, на убийство жены.

Гретхен впервые серьезно задумалась о возможной виновности Рида. Если предположить, что Клэр зарезала не Виола, то подозрение, само собой, падало на Рида. Но как тогда объяснить его неопровержимое алиби, согласно которому…

— Простите, мы отклонились от темы. Вы не против вернуться к отправной точке? К ночи убийства?

Рид, прохрипев что-то несвязное, двинулся к книжному шкафу.

— В ту ночь вы, мистер Кент, находились в казино, — напомнила Гретхен.

— Приятель подсказал мне, что в казино будет неплохой бой, ну я и отправился его посмотреть.

— И остались там на всю ночь?

— После боя я немного принял на грудь.

— Именно вы и обнаружили Клэр?

— Я не…

Рид затряс головой. В комнате воцарилась мертвая тишина. Настолько мертвая, что все услышали, когда Рид нервно сглотнул.

— Поначалу я ничего не понял. В комнате было темно.

От его слов даже у Гретхен волосы встали дыбом. Какой невообразимый кошмар — откинуть покрывало и очутиться в постели с телом выпотрошенного человека! Такое ей не снилось и в страшном сне. Да по сравнению с этим выставленные на обозрение окровавленные внутренности просто забавное недоразумение.

— Во сколько это произошло?

Рид зарделся.

— Около четырех утра.

Намного позже того, как Виола, предположительно, вонзила нож в сердце матери.

— А в тот день или вечер, до того, как вы ушли, не произошло чего-нибудь странного? — спросила Гретхен, изображая сочувствие. — Может, Виола вела себя необычно? Или поссорилась с матерью?

На пару мгновений глаза Рида заволокло дымкой воспоминаний, затем он встряхнулся, возвращаясь в реальность, и коротко бросил:

— Нет, ничего такого.

— Вы весь день провели дома?

Гретхен мысленно переворошила Ленину папку, но так и не сумела воскресить в памяти временные интервалы, указанные Ридом на первом допросе.

— Да, — кивнул Рид после затянувшегося молчания.

Колючие глаза Гретхен впились ему в лицо.

— Вы уверены?

— Да, — ответил он, бесстрастно перехватывая ее взгляд.

— Как вы добрались до казино?

Эйнсли протестующе фыркнула, и Гретхен усилием воли сложила губы в улыбку.

— Я не хотела вас обидеть, но мне важно составить полную картину происходившего той ночью.

Рид посмотрел на сестру, потом на Гретхен и произнес:

— Я поймал такси.