Николай Хмурый. Западная война

– Кто вас туда продал?

– Зачем вам? Хотите поворошить моё грязное бельё?

– Разве вам не хотелось бы с ним вновь увидеться?

Марта внимательно посмотрела на Александра Михайловича и после очень долгой паузы назвала ему не только имя, но и вообще всё, что знала об этом человеке. Её визави всё это тщательно записал в блокнот и откланялся.

– Он тебе хамил? – спросил Ники, чуть погодя входя на балкон.

– Мне кажется, ты их напугал до колик… до ужаса…

– Так и было задумано.

– Наша сделка выполнена?

– Да. Сделка выполнена. Но тебе придётся задержаться. Я уже отправил телеграмму патриарху Александрии с обещанием оторвать ему голову, если он не вернёт мне Клеопатру. Полагаю, что она в настоящий момент уже едет обратно. На том же дирижабле, на котором убежала. Но я хотел бы, чтобы вы встретились.

– Жестоко.

– Да, но это полезно. Они совсем распустились.

– Ты выполнил то, что пообещал?

– Разумеется. Сегодня мне телеграфировали, что тебя исключили из всех картотек французской полиции. Вообще из всех. Там, где не удалось договориться, неизвестные сожгли отделения. Голова того человека, что продал тебя в бордель, уже едет сюда. В корзинке со льдом. Желаешь на неё взглянуть?

– Нет. Я верю тебе на слово.

– Не нужно.

– Если ты позволишь, я хотела бы уехать раньше возвращения твоей супруги. Ей и так досталось. Не делай ей больнее.

– Куда ты поедешь?

– Туда, где ты меня никогда не найдёшь. Я ведь теперь слишком много знаю. Я не дура… я прекрасно понимаю, что знать такие подробности – смертельно опасно. Или… ты убьёшь меня сразу? Так ведь проще. Ведь кто я такая? Обычный отработанный материал. Простая шлюха…

– Я предлагаю тебе работать на меня.

– Я могу отказаться?

– После того, что ты наговорила матери? Плохая идея. Она тебя точно найдёт – и поверь: твоя судьба в борделе покажется тебе счастливым временем. Она умеет мстить.

– Я так и знала, что этим всё кончится… – процедила Марта. – Кем я буду работать? Пугалом для твоих родных? Что, дескать, ты в любой момент можешь взять меня в жёны?

– Да, но формально – личным помощником. Ты действительно видела слишком много. Поэтому должна быть у меня на виду, чтобы тебя тихонько не придушили. А секс? Посмотрим. Тем более что, полагаю, нам обоим теперь нужно лечиться. Минутная слабость – плохой советчик в жизни. Хорошо, что передо мной не стоит задач в зачатии наследника. Их у меня осталось мало, но пока ещё имеются.

– Я здорова. Я не запускала болезнь[127]. К тому же мы предохранялись.

– Доверяй, но проверяй.





Глава 9

1914, июль, 15, Аахен




Вечерело. Генрих спокойно работал с документами: их стало удивительно много в последнее время. Став Кайзером, он погрузился в работу с головой, стараясь как можно лучше принять дела у своего предшественника. Пока Кайзером. Он уже получил телеграмму от Папы римского: тот выражал своё полное согласие на коронацию Генриха Императором Запада. Оставалось дело за малым: завоевать Францию. И придумать, что он скормит Святому Престолу в благодарность.

Тихо скрипнула дверь, и в кабинет зашла его супруга Ирэн. Прошла и безвольным мешочком опустилась в кресло рядом со столом мужа.

– Это какое-то безумие…

– Что-то случилось?

– Что-то? Ты разве не в курсе, что творит этот безумец?

– О ком ты говоришь?

– Об этом Императоре! О Николае!


– Милая, – отложив документы, произнёс Генрих. – Никогда, слышишь, никогда даже мысли такой не допускай. Николай не безумен. Он довольно злой. Это верно. Но он упорядочен, дисциплинирован и предельно разумен. Конечно, Николай лишён всяких моральных и нравственных ограничений, однако, будучи злодеем законопослушным, он старается преступать законы и неписаные обычаи только тогда, когда не может добиться своих целей по правилам. Да и вообще – все эти его выходки, как правило, просто игра, отвлекающая внимание, либо провокация. Он всегда всё делает с каким-то умыслом. Даже если тебе кажется, что вот теперь он точно спятил, это значит только то, что теперь-то ты, как и все, попался на его крючок.

– Ты сам-то веришь в то, что говоришь? – покачав головой, спросила супруга.

– Конечно. Иначе бы я этого не говорил.

– Хорошо. Как ты тогда объяснишь, что он женился на шлюхе?! На сифилитичке!

– Во-первых, не женился, а обручился. Причём по весьма спорному обычаю. Она католичка, он православный, а обручение произошло в евангелической церкви. Во-вторых, она не болеет сифилисом: давно от него излечилась. И это общеизвестно. В-третьих, она не шлюха вот уже много лет как. Детали важны.

– И что они меняют?

– Как правило, они меняют всё. Хотя пока я не могу объяснить, зачем Николай всё это устроил. Но, поверь, скоро мы всё узнаем.

– Ты думаешь?

– Уверен. Так было всегда. Николай мастер провокаций и сложного, нелинейного планирования. Я очень пристально за ним наблюдаю с тех самых пор, как узнал о подготовке к войне. Мне нужно было понять, что ожидать от русских. И если поначалу я думал так же, как и ты, то постепенно мнение моё менялось.

– И что же его изменяло?

– Детали. Если их собрать в одну единую мозаику, то многое предстаёт совсем не тем, чем кажется. Вспомни ту попытку устроить дворцовый переворот на второй год его правления. Если не вглядываться, то покажется, будто бы Николай по неосторожности наломал дров. Молодой. Зелёный.

– А это не так?

– О нет! Как мне удалось выяснить, Император в те годы в России был очень сильно ограничен властью Великих князей, по сути являясь их заложником. Поэтому Николай и устроил всю эту комбинацию. Она включала в себя массу компонентов – от специально сорванной коронации до подготовки лично преданных головорезов. И когда он оказался готов, то просто взмахнул палочкой и все эти родственнички побежали его свергать. А он их принял на пулемёт в узком коридоре. Хуже того, после этого разгрома общество ему рукоплескало, потому что он сумел всё грамотно подготовить и выставить злодеями бунтовщиков. В то время как Николай I, действуя в близкой ситуации на вполне законных основаниях, оказался кровавым тираном и душителем свобод.

– Вот как? Хм. А как тогда объяснить эту Варфоломеевскую ночь в Лондоне?

– День.

– Что день?

– Это была не ночь, а день. И масштаб жертв не сопоставим.

– Но это же кровавое безумие!

– Тебя задевает это событие только потому, что он убил твоих родственников. Но если отбросить в сторону личную трагедию, то и крови пролилось немного, и никакого безумия не было. Просто показательная акция устрашения. Ты ведь в курсе, что Георг устроил в России?

– Организовали какой-то там кружок в России. И что, из-за этого…

– КРУЖОК?! – изумился Генрих. – Вообще-то там практиковались человеческие жертвоприношения.

– Так русских же, – безучастно пожала плечами Ирэн. – Кто их считает?

Муж на неё очень серьёзно посмотрел, а потом холодно произнёс:

– В сложившихся условиях безопаснее было бы убивать англичан.

– Что?! – вскинувшись, произнесла она.

– Ты не злись. Сама подумай. Николай ещё очень деликатно действует. Вспомни, что случилось с Францем Иосифом.

– Как такое можно забыть? Этот мерзавец поставил ему тавро на задницу.

– Строго говоря, не «этот мерзавец», а его люди. Но не суть. Ты знаешь, почему «этот мерзавец» так поступил?

– Это имеет значение? Тавро! На задницу монарха! Это никак и ничем нельзя оправдать.

– Вообще-то Франц Иосиф организовал несколько покушений на Николая и занимался открытой поддержкой бунтовщиков в его землях, давая им приют у себя и деньги с оружием. И эта «выходка» с тавро – очень показательна. Если бы Николай убил в ответ – ничего бы хорошего не вышло. А так он дал понять, что его люди могут достать кого угодно, где угодно и сделать с ним что угодно… что ему угодно. Францу Иосифу этого хватило, чтобы прекратить вести свои игры в России, а твоим родственникам…

– А почему ничего бы хорошего не вышло из смерти? – удивилась Ирэн. – Если бы Франц Иосиф умер, то проблема бы решилась. Это он хотел зла Николаю.

– О нет! Проблемы бы только начались, породив общеевропейскую войну за Австрийское наследство. Потому что в тех условиях Австро-Венгрия раскололась бы как минимум на два государства. Как минимум. И спровоцировала бы целую россыпь далеко идущих военных конфликтов. Прямо на границе России, что Николаю было невыгодно. Ему пришлось бы воевать, а его армия была пока не готова.

– А министра иностранных дел Великобритании зачем он тогда убил? В 1904‐м.

– Затем же. Это тоже была демонстрация с массой символизма. Министр застрелен в сортире, что само по себе весьма унизительно. И не где-нибудь, а в самом центре Лондона, в одном из самых значимых зданий Великобритании. Подтекст тот же самый: Император вправе решать, кому и где умереть. И он может исполнить свой приговор. И никто не уйдёт от его приговора. Но твои родственники этого не поняли. Они не только не прекратили, но и увеличили градус бреда.

– Бреда?!

– Именно. Вот они-то как раз словно с ума сошли. Это удумать ещё нужно: секту сатанистов создать. Да ещё с человеческими жертвоприношениями, в которые вовлекли членов семьи Императора, включая его старших сыновей. Они дураки? Они зачем это вообще затеяли? Для будущего шантажа? Они идиоты? Они хоть понимали, что с ними сделали бы эти развращённые ими же чудовища, если бы пришли к власти? Николай никогда не убивает просто так. Он рационален и практичен. Эти же уже привыкли наслаждаться чужой смертью и болью. Нужно быть кретином, чтобы таким чудовищам дать власть, тем более в столь могущественной стране. Получится её ввергнуть в пучину Гражданской войны – хорошо. А если нет? Это же кошмар! Идиоты! Вот уж настоящие безумцы! Из-за глупости твоих родственников этот мир мог по-настоящему утонуть в крови. И Николай это отчётливо понимает.

– Если всё так плохо, – нахмурившись, произнесла Ирэн, – то почему он не убил Георга? Тот всё это разрешил. Отнял у него многих родственников. Их Николаю пришлось приговорить к мучительной смерти. Вот и приговорил бы Георга, а вместе с ним и семью его для устрашения остальных.