Николай Хмурый. Восточная война

Главный калибр был представлен классикой – 305-мм при 40 калибрах. Совершенно стандартное орудие для практически всех эскадренных броненосцев 1-го ранга в мире. Официально. На деле в башнях главного калибра стояли те самые 340-миллиметровые пушки, которыми так восторгался Император на Всемирной выставке в Париже… Он их заказал довольно большой партией в доработанном варианте[26] для глубокой модернизации береговой обороны Финского залива. Но… внезапно… «что-то где-то перепутали», и на береговые батареи пошли 305-миллиметровые орудия, а на корабли – 340-миллиметровые. Впрочем, о том, что произошла путаница, нигде не трубили, так что в международные справочники пошло то, что заявляли изначально. Ведь никого с линейкой не пускали мерить диаметр ствола, а на вид… мало ли что вам там мерещится? Закусывайте!

С промежуточным калибром было еще странней. Он был представлен пятидюймовыми орудиями. Да, их было много. На каждый борт по четыре линейно-возвышенные башни с парой таких вот «пятаков». Плюс по башне линейно-возвышенной стояло за ГК. Таким образом, на каждом борту могло работать по дюжине пятидюймовых орудий. Классно? Весьма. Но в представлении тех лет это было в корне неправильно. Нужно было ставить «шестидюймовки», которые считались основным вооружением броненосца. Смешно? Может быть. Но до Русско-японской войны идея all-big-gun была непопулярна. И даже в ходе сражений в Желтом море русские моряки больше ценили свои 152-миллиметровые орудия, чем главный калибр, выступавший скорее этакой вспомогательной кувалдой. Средством для добивания. И они были не одиноки в таком подходе. Грубо говоря, никто иначе и не считал, за исключением небольшой горстки маргиналов.

Противоминного калибра у ЭБР типа «Полтава» не было вовсе, как и торпедных аппаратов, что вызывало особенно жгучую волну насмешек. Странное вооружение, вкупе с публично заниженными характеристиками, сделали свое дело. Адмирал Того русских броненосцев не боялся и шел на них уверенно. А зря…

Увешанные дальномерами, как новогодние елки, и оснащенные механическими вычислителями, «Полтавы» открыли огонь главным калибром с шестидесяти кабельтовых. Могли бы и раньше, так как стволы их задирались до 45 углов. Но не стали рисковать. Причем бить начали с «Полтавы» полузалпами главного калибра, пристреливаясь.

Залп. Залп. Залп. Залп. Залп. Накрытие!

Дольше, чем обычно. По уставу нужно было достигать накрытие третьим, максимум четвертым, а тут – шестым. Но канониры нервничали.

Впрочем, это было тут же компенсировано тем, что к празднику подключились «Петропавловск» и «Севастополь». На них передали данные с артиллерийского поста, и возле головного ЭБР «Асахи» начали подниматься столбы накрытий. Били фугасами, поэтому снаряды взрывались от удара об воду и осыпали японский броненосец крупными осколками.

И вот – первое попадание.

340-миллиметровый стальной фугас массой 582 кг ударил в барбет правого борта и взорвался, высвобождая энергию 98 кг тротила[27]. Эффект нокаута! «Асахи» повело на курсе. Но он быстро выправился и, обильно чадя дымом, стал отходить за линию своей эскадры.

Того очень недовольно нахмурился. Всего одно попадание, и такой эффект. Что-то здесь не так. Так не бывает. Тем более что снаряд зашел просто в надстройку. Однако, когда «Асахи» поравнялся с «Микасой», адмирал все понял. Правого барбета с шестидюймовыми орудиями у того почти не было, а дымовая труба опасно накренилась, что в немалой степени усиливало задымление и мешало тушению пожара.

– Чем они начиняют свои снаряды? – спросил сам себя Того.

– Ничем особенным, – ответил командир корабля. – Просто взорвались снаряды первой очереди, которые нужно держать у оружий.

– Вы думаете? – с некоторым облегчением переспросил Того, с радостью признавая тот факт, что необъяснимое объяснилось. Правильно или нет – не важно, главное было в том, что он мог продолжать бой, не опасаясь подобных сюрпризов.

Однако второе попадание, которого добились русские броненосцы, вырвало броневую плиту главного пояса у «Хацусе». Она просто сорвалась с креплений и утонула. Снова случайность? И взрыв по силе вполне сопоставим. Здесь объяснение командира корабля не подходило. А ведь корабли еще даже не сблизились на сорок кабельтовых и 1-я эскадра японского флота не открывала огня.

– Сорок кабельтовых! – крикнули с дальномерного поста.

– Начать пристрелку! – скомандовал Того.

Но только первые снаряды шестидюймовок начали падать возле кораблей Макарова, как тот взял и отвернул, стремясь удерживать дистанцию побольше. И не только отвернул, но и добавил скорости, вырываясь за пределы зоны поражения. Японцы пристреливались по обычаям тех лет – шестидюймовыми орудиями. Видя, что русские броненосцы уходят, они попытались работать на большей дистанции. Однако рассеивание и на сорока было весьма значительным. А дальше – больше. Так и игрались…

Тем временем фон Эссен решил дать прикурить Камимуре. Выжал максимум скорости и открыл огонь из всех стволов, благо что они имели углы возвышения до 45 градусов и били сильно дальше, чем японские восьмидюймовки. Броневой пояс «Асам» вполне надежно защищал жизненно важные отсеки корабля от столь незначительного калибра. Но снаряды летели с большими углами атаки, так что поражали броненосные крейсера Камимуры в палубу, а не борт.

Да, не часто поражая. Но поражая. То тут рванет снаряд, то там. И опять – сильно «громче», чем положено. Так как шестидюймовки «Варягов» имели увеличенную толщину стенок и сменные хромированные лейнеры, что позволяло стрелять куда большими зарядами, отправляя во врага намного более тяжелые снаряды. Фактически по этому показателю русские «Варяги» сравнялись с британскими шестидюймовыми орудиями времен Второй мировой войны. Сложности в этом не было, просто раньше считалось, что не нужно делать такие длинные и тяжелые снаряды. Как несложно догадаться, тротила они несли заметно больше обычных «гостинцев» типа Канэ…

Но развязки у этой истории не получилось. Наступила ночь, и эскадры потеряли друг друга и разошлись, вздохнув во многом с облегчением. Макаров, что выкрутился из ловушки без потерь, так как за эту инициативу в столице могли и голову оторвать. Все-таки у Императора был план, и вот так дуриком его сорвать было плохой идеей. Того, что ему никого не утопили. А могли. Русские снаряды оказались на удивление действенными. И это было бы несмываемым позором в сложившейся ситуации.

Утром японские, а вслед за ними и английские газеты начали трубить о славной победе японского оружия. Дескать, русские «недокораблики» высунулись из своей норы и были ссаными тряпками загнаны туда. Американцы этот оптимизм поддержали, но сдержанней. Итальянцы же опубликовали совсем иную оценку, посчитав, что победу одержали именно русские. Пусть слабую и скорее по очкам, но победу.

Логика их была простой. Японцы хвастались, что подстроили русским ловушку, выманив на открытый бой при своем численном и качественном превосходстве. Прекрасно. Но смогли ли они добиться своего? Нет. Все три броненосца и шесть корветов русских вернулись в Порт-Артур, причем своим ходом. Да, их немного потрепало. Ну так и японцам досталось. То есть русские, имея заведомо худшие корабли и численное превосходство, смогли не только вырваться из ловушки, но и достойно дать сдачи.

Очень неприятная для англичан это была статья. Очень. Испанцы поддержали итальянцев, а французы и немцы ограничились нейтральной позицией. У их руководства нарастало понимание того, что ситуация становится неуправляемой… и непредсказуемой…

Адмирал Того же, добравшись до Сасебо, отправился ругаться. Крепко ругаться. Этот бой смог убедить его только в одном – он сражался с чем угодно, только не с теми лоханками, что описаны в британском военно-морском справочнике. Его трясло. Нет. Колотило. А в его душе клубилось странное чувство из смеси ужаса, бешенства и крайнего возмущения.

– Во что вы нас втянули?! – рявкнул он с порога, когда добрался до постоянного представителя разведки при штабе флота.

– Что вы имеете в виду? – напрягся его собеседник. Он НИКОГДА не видел адмирала таким. Тот славился своей уравновешенностью и предельным самоконтролем. Сейчас он был в состоянии едва ли не паники.

– Пойдемте. Я покажу вам, что я имею в виду. А вы объясните мне. Все объясните! Бездари! Бездельники! Из-за вашей халатности мы чуть ко дну не пошли! За мной! Шагом марш!





Глава 7

1904 год, 5 апреля, Инкоу




Несмотря на успешную и очень продуктивную оборону Ляо-Яна, сил для эффективного сдерживания японцев в регионе у России не хватало. Снимать с западной границы Имперскую гвардию было опасно в нарастающей обстановке напряжения, а мобилизацию проводить он не хотел. Просто не хотел, чтобы не создать обстановку для успешной агитации всякого рода бунтовщиков и провокаторов. Слишком уж сильно била по экономике эта самая мобилизация.

Кроме того, играл немаловажную роль и важный политический момент. Мобилизация была этаким признанием Японии как серьезной военной державы, с которой нужно считаться. А этого делать совершенно не хотелось, так как пока она находилась в категории туземной страны. Ну, немного более развитой за счет неимоверных усилий англичан, немцев и американцев. У России и так была низкая репутация в военном деле. Сначала было поражение в Крымской войне, где русские просто ничего не смогли сделать с англо-французским десантом. Плохо, но Великобритания и Франция – наиболее значимые европейские державы. Их коалиции проиграть неприятно, но не позорно. Просто звоночек о том, что Российская Императорская армия уже не та. Но потом ведь последовала Русско-турецкая война 1877–1878 годов, в которой эта самая армия победила с огромным напряжением сил. И кого?! Совершенно разложившуюся армию Османской империи. А ведь ее армию, находящуюся в куда более боеспособном состоянии, она легко раскидывала двадцатью годами раньше. Что это? Что случилось с Россией? Уж не ослабла ли она? Уж не перешла ли она из разряда опасных хищников в стойло к вкусному и питательному корму?

Обновленный Николай Александрович это понимал прекрасно, в отличие от оригинала. И искал способы уклониться от мобилизации. Поэтому в Маньчжурию шел полноводный поток продовольствия, боеприпасов, снаряжения и прочего полезного военного имущества, но очень мало солдат. Фактически шел набор на «вакантные позиции» в Имперской гвардии в рамках обычной, штатной процедуры. Ну еще казаки ближайших войсковых кругов. С теми все было попроще…

Так или иначе, но русских войск в Маньчжурии не хватало для закрытия всех важных направлений. Поэтому 5 апреля японцы сумели предпринять высадку в Инкоу, стремясь отрезать железнодорожное сообщение с Китаем…

Семен Янковский вновь участвовал в сражении. Чтобы заткнуть дыру в Инкоу, решили использовать их ЧВК. Здесь, как на Кубе, нормальной засады не сделаешь для десанта. Другая местность. Леса нет. Конечно, они попробовали, постреляли немного из легких 87-миллиметровых полевых гаубиц, накидывая японцам шрапнель и гранаты с закрытых позиций. Но недолго. Здесь высадку поддерживали канонерские лодки, которые ответили. Хорошо так ответили. Едва треть личного состава батареи ноги унесла. Да и то только потому, что заранее догадались нарыть щелей для укрытия от контрбатарейного огня. Орудия – в труху. Людей, не успевших спрятаться, в фарш. Все-таки против шести- и восьмидюймовых фугасов спорить сложно. Да еще в таком количестве.


Потом ЧВК часа три огрызалось станковыми пулеметами, активно маневрируя и уходя от ответного огня канонерок. Но все равно была вынуждена отойти, оставляя городок. Продолжать дальше бой было нереально. И так потеряли больше ста бойцов, что для ЧВК было чрезвычайно много. Тот уровень выучки и оснащения подразумевал более взвешенное и осторожное использование этих элитных войск. Но у Ренненкампфа просто не было резервов для прикрытия этого направления. А вся дивизионная и корпусная артиллерия была сосредоточена либо под Ляо-Яном, либо на севере Ляодуна. Вот и выкручивался как мог. Глупо. Да. Но хоть так. Совсем сдавать без боя этот городок было нельзя.

Впрочем, ЧВК просто так сдаваться не собиралась. Так что Семен вновь со своими бойцами окапывался, подготавливая позиции и вспоминая свою вторую кампанию – уже в Южной Африке. Ведь действовать руководство компании решило именно в этом ключе…

Россия официально была в стороне и держалась нейтралитета относительно Англо-бурской войны. В отличие от трех ЧВК и частных лиц. Как «внезапно» оказалось, у русских офицеров уже несколько лет была очень популярной поездка на время отпуска в Трансвааль или Оранжевую республику. Для них тут даже несколько санаториев построили и стали организовывать регулярный комплекс развлечений вроде сафари, экзотического секс-туризма и прочих забав. Поэтому начало войны застало в тех краях немало русских офицеров, находящихся в длительном отпуске «по состоянию здоровья», то есть не на действительной службе. И они, как один, вступились за «несправедливо обиженных» буров. Как частные лица, разумеется, записавшись добровольцами в армию Трансвааля и Оранжевой республики.

Случайность? Император Николай II разводил руками и уверял всех, что это именно она. Кто же знал? Только вот на территории этих двух полудиких стран по странному стечению обстоятельств нашлись «частные склады» с очень полезным для войны имуществом. Большими такими, просто колоссальными запасами. И принадлежали они подданным Британской империи со странными фамилиями Маслоу, Сидороу, Иваноу… Так что даже ЧВК заезжало туда в совершенно гражданском облике, чтобы не привлекать лишнего внимания.

Поначалу буры действовали так же, как и в оригинальной истории – наступали и осаждали городки англичан. Только в этом варианте их поддерживало три ЧВК, что позволяло им таки брать города штурмом, а не просто осаждать. В ноябре 1899 года вновь восстали зулусы[28], провозгласившие свою независимость от англичан. Как несложно догадаться, вождь Бамбата сразу же вступил в переговоры с руководством Трансвааля и Оранжевой республики, заключив с ними военный союз. И что удивительно, на складах этих странных Маслоу и Петроу хватило карабинов с патронами и для зулусов. Раз – и буквально за месяц в Зулуленде образовалась чернокожая армия в пятнадцать тысяч бойцов, вооруженная современным стрелковым оружием. Да, без пулеметов и пушек. Но все равно – проблема, и немалая. Особенно если учесть, что действовали они с двенадцатитысячной армией Оранжевой республики и двадцатитысячной Трансвааля.

А потом наступил 1900 год, и англичане, накопив спешно переброшенные в Южную Африку войска, перешли в наступление. Кое-кто приехал из метрополии, но в основном стягивались колониальные части из других регионов Африки и Индии.

Объединенная армия конфедератов[29] медленно отступала, устраивая англичанам засады по пути продвижения и разбирая железнодорожные пути. А ЧВК действовали на коммуникациях, используя преимущества в мобильности, выучке и вооружении. Особенно вооружении, так как у них на руках были очень удобные средства для партизанской войны. В частности, 20-миллиметровое крепостное ружье Мосина, которое тот все-таки «допилил», и 37-миллиметровый гранатомет[30], разработанный все тем же Мосиным.

ЧВК действовали не единым массивом, а разбившись на взводы. В каждом имелось отделение с 37-миллиметровыми гранатометами, отделение с крепостными ружьями, отделение с ручными пулеметами и отделение прикрытия. В ближний бой они не вступали. Незачем. Они применяли тактику боевиков времен Чеченской войны. Скрытно подходили к важному объекту и обстреливали его. Если все складывалось удачно, то переходили в наступление и старались перебить весь личный состав. Если нет – отходили. Зачем рисковать лишний раз?

Специально охотились на железнодорожные составы, что обычные, что бронированные. Крепостное ружье надежно пробивало паровые котлы с безопасного расстояния, обездвиживая эту «железную гусеницу». А потом… а потом был суп с котом. То есть обстрел парализованного состава. Как в тире. Благо что боеприпасов было в регионе припасено очень много.

Совершались налеты и на обозы. Поджигались склады с казармы посредством зажигательных снарядов из 37-миллиметровых гранатометов. Разрушались водонапорные башни и прочие хозяйственные сооружения. В общем – в тылу у наступающей армии творился настоящий ад.

Англичане в своем наступлении буксовали… и гибли… гибли… гибли… постоянно. Буквально таяли на глазах. Бесконечные засады, которые им устраивали буры с зулусами, чередовались с крайне губительными налетами бойцов трех ЧВК.

Великобритания пыталась развернуть систему блокгаузов вдоль железных дорог и своей системы коммуникаций. Но это оказалось плохой идеей. Ведь ЧВК не буры. Днем такие укрепления обстреливали из гранатометов, довольно легко попадавших в бойницы за счет пусть и короткого, но нарезного ствола. Ночью можно было скрытно подойти и забросить туда ручную гранату… По нарастающей шло применение разнообразных «колхозных» бронепоездов. Но толку от них было чуть. Слабое бронирование, выполненное из котельного железа, легко пробивалось крепостными ружьями. А круто поднимающийся стволик гранатомета позволял закидывать гранаты прямо в эти «гробики на колесах». Поначалу. Потом бронированные вагоны стали оснащать крышами. Но ситуацию это не сильно облегчало.

Иногда происходили столкновения британской кавалерии с отрядами ЧВК, но ничем хорошим для англичан это не заканчивалось. Слишком много ручных пулеметов раз за разом вынуждало «лайми» обжигаться, неся очень существенные потери. Катастрофические потери, так как своих пулеметов английская кавалерия не имела.

К исходу 1901 года Великобритания сумела развернуть в Южной Африке почти четыреста тысяч солдат и офицеров. Процентов на семьдесят они являлись туземцами всех сортов и видов. Но все равно, даже имея такое категорическое численное преимущество, топтались на месте, застряв и не в силах занять даже южную половину Оранжевой республики, не говоря уже о Трансваале или Зулуленде. Причина была проста – большая часть британских войск оказалась размазана на бесчисленное количество гарнизонов и эскортов по всей Южной Африке. Эта война для англичан превратилась в ад… и стала чудовищной дырой в бюджете без каких-либо перспектив. В Лондоне просто не понимали, как им сражаться в таких условиях.

Особой болью оказались лошади. Бойцы ЧВК, буры и зулусы старались при первой возможности стрелять в тягловую скотину «лайми». Большая, крупная мишень. Сложно промахнуться. Поэтому потери в ней были такие, что к концу 1901 года в Великобритании тупо начался острый дефицит лошадей, и их пришлось закупать в Южной Америке. И не только лошадей. В ход шло все, включая осликов, верблюдов и быков. Но это не сильно помогало…

Семен Янковский улыбнулся, глянув на то, как его коллега оборудовал замаскированную позицию для 37-миллиметрового гранатомета… а вдали из Инкоу медленно выползала пехотная колонна японцев. Вытер со лба пот и занялся своим делом. Он командовал отделением пулеметчиков, и требовалось еще раз проверить их позиции и маскировку. Сталкиваться лоб в лоб с целым полком пехоты им не было никакого смысла. Но что мешало его обстрелять? Их 37-миллиметровые клопы были маленькими, но очень вонючими… в особенности их шрапнели с гранеными стрелками и тонкостенные осколочно-фугасные снаряды со спиральками с насечками. Они не так чтобы и хорошо убивали. Нет. Но вот раненых плодили чудовищно.

Да, Инкоу был потерян. Но война только начиналась…





Глава 8

1904 год, 9 апреля, река Ялу




Александр Александрович Блок осторожно выглянул из-за пригорка. Раздвинул траву. Лег на пузо и, достав бинокль, начал наблюдать за японцами.

Поэт… да, он был поэтом. Но новые законы во многом скорректировали его жизнь. Ведь не отслужив в Имперском ополчении, он изрядно ущемлялся в правах. Поэтому выбора у него особенно и не было. Ситуация усложнялась еще и тем, что он не проходил по квоте бедняков и был обязан содержать себя в армии за свой счет либо сразу внеся всю стоимость, либо открывая беспроцентный армейский кредит…

И вот он – дембель, то есть перевод в Имперский резерв, а вместе с ним стандартные права «гражданина Империи». Программа-минимум выполнена – можно возвращаться к мирной жизни и поступать на юридический факультет, так рекомендуемый ему отцом. Но Блок старался. И это заметили, предложив ему продолжить службу, поступив в военное училище.

Отец был против, мать тоже. Но Блок взял кредит, отказавшись от их помощи. Хотелось доказать свою самостоятельность. Денег на погашение кредита не было. Однако в случае поступления по предложенной ему программе кредит оставался замороженным. Более того, если он после выпуска еще и служить пойдет, то его и вовсе погасят через три года. Красота! В общем, Блок согласился, продолжая доказывать отцу, что он самостоятельный парень.

А стихи? Их служба писать не мешала. Только они стали другими, совсем другими. Меньше женственности и тумана, меньше символизма, больше энергии, страсти, жизни.

Отучился. Выпустился офицером в резервную пехоту. И уже через год прошел отбор в Имперскую гвардию, а еще через год – в лейб-гвардию. Да, обычным корнетом, но лейб-гвардии! Отец был в шоке. Все были в шоке. Никто не ожидал от этого утонченного и изнеженного юноши таких успехов. Так Блок в Маньчжурию и попал в звании поручика лейб-гвардии Гусарского полка – одного из лучших полков империи…

Александр лежал в траве и внимательно вглядывался в то, что происходит на правом берегу Ялу. Требовалось выявить узлы возможной обороны и закономерности в движениях. По разведданным, японцы не пользовались какой-то особенной охраной тылов. Но мало ли? Вдруг это дезинформация? Вот он и лежал в траве, наблюдая, до самого вечера.

И вот наступила тьма.

Личный состав эскадрона проверил еще раз свое снаряжение. Попрыгал. Подергал крепления обвеса. И выступил в путь.

Брод, засыпанный «чесноком», никто не использовал. Это было слишком рискованно. Особенно из-за того, что русские вывалили часть «чеснока» выше по течению и тот постоянно сносило на, казалось бы, очищенный участок. Поэтому его и не караулили. Какой в этом смысл? По мату и воплям и так всем станет понятно, что кто-то решил им воспользоваться.

Два бойца выступили вперед, водя перед собой странными приборами. Палками, на конце которых были обычные деревянные корзинки, в которых лежали магниты. Обычные простые магниты. Но много. Они были довольно тяжелыми, поэтому бойцы надевали ременные плечи и брюшной упор для облегчения удержания магнитного искателя.

Они шли медленно, водя магнитным искателем по дуге перед собой. Время от времени останавливались и, снимая налипший на уловитель «чеснок», кидали его выше по течению. Чтобы тот позже снова сполз на брод. Но потом. Многие дни спустя.

Когда же «разминирование» брода завершилось, на правый берег Ялу начали перебираться бойцы кавалерийского эскадрона… Кавалерийского… М-да… Кавалерия в России была категорически сокращена в ходе военных реформ 1890-х годов. Небольшие конные отряды остались у пограничной стражи, у полевой разведки, тылового охранения и прочих подобных служб. Конные полки же сохранились только в лейб-гвардии, кардинально преобразившись и превратившись в этаких тяжелых драгун.

Типичный эскадрон включал в себя группу управления, три стрелковых взвода, взвод тяжелого оружия, отделение подвоза продовольствия, вещевое отделение и отделение обеспечения. Стрелковый взвод… да-да, именно стрелковый, ведь, по факту, они были драгунами, то есть ездящей пехотой. Такой взвод состоял из четырех опять-таки стрелковых отделений и группы управления. В каждом отделении имелся один ручной пулемет[31]. Взвод тяжелого вооружения имел два станковых пулемета, два крепостных ружья и три гранатомета. Очень серьезная огневая мощь! Очень. Ни одна пехотная или кавалерийская рота в мире ничем подобным не обладала… ну кроме разве что ЧВК, но там – отдельная песня.

Отдельно нужно отметить, что для этого задания бойцам эскадрона выдали особое оружие – «ночные карабины». Их сделали на основе револьверов «Наган». Длинный ствол, штампованное цевье, откидной приклад и так далее. Все что нужно. А сверху еще и глушитель, интегрированный в конструкцию карабина[32]. Такой карабин давался не «в нагрузку» к штатному вооружению большей части личного состава, а взамен. У руководства не было особой надежды на «бесшумность» всей операции. Расчет был на внезапность и попытку вырвать хотя бы несколько минут лишних – уже хорошо.