Николай Хмурый. Война за мир
Часть 11 из 31 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
Эти танки поддерживали САУ, построенные на том же шасси.
Штурмовая САУ представляла собой приземистую машину с закрытой рубкой в передней части корпуса и 152-мм полевой мортирой. Собственно, артиллерийская САУ со смещенной назад открытой броневой рубкой и 107-мм полевой гаубицей. Этакая «рабочая лошадка» механизированной артиллерии. Ну и зенитная САУ с гиперболизированно большой башней и спаренной установкой длинных 37-мм автоматических пушек на ленточном питании.
Пехота же их сопровождала на бронетранспортерах, максимально унифицированных по конструкции с этой гусеничной платформой. Ради чего пошли даже на шахматную подвеску, не очень-то и нужную на БТРах. Но главное – они были. Крытые. То есть защищенные от пулеметного огня самолетов и шрапнельных выстрелов. Распашной десантный люк в корме. В передней части кроме места механика-водителя и командира имелась и небольшая легкая башенка с ручным приводом, где был установлен 12-мм пулемет. Само собой, с хорошими углами возвышения и круговым сектором. Бронирование этих БТРов было существенно хуже, чем у танков и САУ. Однако от всего стрелкового оружия и осколков они прекрасно защищали. Плавать не могли. Да. Но не все сразу…
Развернувшись клином, эта механизированная дивизия вспарывала оборону Альянса, как раскаленный нож масло. Клином – не значит острием к противнику. Нет. Ни в коем случае. Клин применялся обратный, при котором широкое основание было развернуто в сторону наступления. Из-за чего в момент натиска на противника давило очень много войск и тяжелой техники. Не потому, что этого всего был избыток. Нет. А потому, что в конкретном месте, в конкретном времени получалось создавать значительное превосходство. И не только численное, но и качественное. То есть стратагема Ушакова в ее чистом и незамутненном виде. Немцы в годы Великой Отечественной войны поступали точно так же, создавая с завидным постоянством чрезвычайные проблемы советским войскам даже при формальном численном превосходстве последних.
Танки и штурмовые САУ ехали впереди.
Давили.
Принимая на себя огонь вражеской артиллерии.
За ними двигались гусеничные БТРы, поддерживая бронетехнику первой линии огнем из своих 12-мм пулеметов. А за ними – арт-САУ со своими 107-мм гаубицами, обеспечивающими оперативную огневую поддержку. Их прикрывали зенитные САУ, которые, в случае необходимости, могли своими 37-мм автоматами дела натворить – дай боже.
А с воздуха наступающей механизированной дивизии содействовали штурмовики и пикирующие бомбардировщики. Прямо по концепции блицкрига.
Штурмовики и пикирующие бомбардировщики были построены на базе тяжелого истребителя «Орел». Штурмовик «Беркут» получил довольно приличную броню не только коробки увеличенной, двухместной кабины, но и блока силовой установки. То есть он мог очень долго жить под огнем обычного стрелкового вооружения. В носовом обтекателе у него сохранили батарею из шести 12-мм пулеметов. Дополнительно его оснастили массой крыльевых подвесов, куда можно было вешать простенькие эрэсы[20], мелкие бомбы и дополнительные пулеметные модули, превращающие штурмовик в какой-то летающий ад. Плюс, опционально, модули с 37-мм пушками для борьбы с легкой бронетехникой противника. Второй номер выполнял функцию стрелка-радиста, сидел задом наперед и прикрывал верх задней полусферы из своего пулемета.
А вот пикирующий бомбардировщик «Коршун» отличался от истребителя сильнее. У него изменился центр масс и были смещены крылья из-за того, что с него сняли носовую батарею. Ни брони, ни крыльевых подвесов он не имел. Одно крепление со специальным отводящим кронштейном для одной-единственной 250-кг бомбы под фюзеляжем. Зато он был оснащен бомбовым прицелом, воздушными тормозами и автоматом вывода из пикирования. Кабина была двухместной, но так как на самолете не было никакого стрелкового вооружения, второй номер выполнял роль штурмана-радиста.
С бомбой он был довольно неуклюж. Да. Все-таки вон какая дура у него торчала «между ног». Но сбросив бомбу, становился удивительно подвижен и очень быстр из-за меньшего, чем у «Орла», веса. Да, двухместный. Но мощной носовой батареи не было, как и бронирования. По прямой этот штурмовик мог уйти практически от всех самолетов в том 1925 году.
Да, к огромному сожалению, таких вот самолетов «поля боя» у Империи было сделано немного. Однако за счет грамотных тыловых служб они могли вылетать по три, а то и четыре раза за день. В то время как очень многочисленные воздушные флоты Альянса этого себе позволить не могли. И, казалось бы, втрое превосходящая численно группировка самолетов имела меньшее количество вылетов. В Альянсе прекрасно понимали эту слабость и создавали шести – восьми и даже более значимое численное превосходство на ключевых участках. Но помогало это мало. Сказывалось преимущество в тактике, технике и выучке личного состава Империи.
Плюс радио… радио… Его постарались внедрить буквально всюду. Пусть слабенькое, пусть плохонькое… но везде. Вот и сейчас штаб механизированной дивизии принимал и вел подходящие звенья штурмовиков и пикировщиков, наводя их на цели. Оперативно. Быстро. Точно.
Звено штурмовиков влетело в зону досягаемости дивизионного радио. Их позывные принимали в штабе. Сразу уточняли квадрат действий и цели. Передали сведения на места. И когда штурмовики подлетали, им с земли дополнительно сигнальными ракетами уже подсвечивали цели.
Слаженность получалась феноменальная! Но оно и неудивительно – ее нарабатывали совместными учениями и тренировками последние пару лет. Секретно, разумеется. Но на качестве подготовки взаимодействия это никак не сказалось.
Бойцы Альянса старались. Честно старались. Но ничего противопоставить этой боевой машине не могли.
И она давила… давила… давила… Как паровой каток, наступление которого пытались предотвратить все лягушки из ближайшего пруда.
С тыла механизированную дивизию подпирали две легкие моторизованные дивизии, которые дерзкими и резкими фланговыми ударами расширяли прорыв.
В отличие от механизированной, где практически все было на гусеницах, у этих ребят – все было на колесах. Тяжелая восьмиколесная платформа позволила сделать и бронетранспортеры, и бронеавтомобили разного типа, и колесные САУ. Проходимость похуже. Но широкие колеса с развитым протектором и низким давлением спасали в какой-то мере. Как и аммиачный паровой двигатель высокого давления, позволяющий очень продуктивно работать даже на самых малых оборотах и пробираться по удивительным хлябям…
Корпус шел вперед неумолимо.
Не останавливаясь нигде ни на день, ни на час.
За ним в образовавшийся прорыв втягивались части Имперского резерва. Им предстояло занять отбитую территорию и закрепиться на ней, готовясь к тяжелым боям. Ведь этот удар отсекал в котле довольно многочисленную группировку войск Альянса. И очень наивно было бы предполагать, что ее не станут пытаться деблокировать…
Глава 3
1925 год, 28–29 мая
Панамский канал продолжал притягивать внимание сил Альянса. Даже после двух неудачных штурмов они не оставляли попыток его захватить. И готовились. Всеми силами готовились для того, чтобы окончательно решить «Панамский вопрос», оседлав его как некогда Великобритания заняла Суэцкий канал. Слишком он был значим в геополитическом плане. И, как несложно догадаться, ключевую роль в подготовке к очередному штурму, конечно, играли США. В Вашингтоне спали и видели этот канал под своим контролем. А иногда так и вообще наяву этой мечтой грезили. Без Панамского канала связанность между западным и восточным побережьями этой державы была крайне затруднена. А значит, и уязвимость росла. Да и транспорт морской был дешевле железнодорожного, особенно если речь шла о доставке каких-то грузов из Аляски на восточное побережье.
Перебили кучу людей во время второго штурма? Американских солдат, кстати, преимущественно. Но не беда. Конгресс санкционировал переброску к Панамскому каналу еще большего количества войск. Регулярная армия США была небольшой, но ее без всякого стеснения пустили в расход, пытаясь добиться успеха. В этот раз атаковать решили не с двух сторон, а только с тихоокеанского побережья. В Вашингтоне опасались внезапного подхода флотов Империи, разгромивших в Ютландском сражении линейные силы Альянса. Поэтому со стороны атлантического побережья широко раскинулись только наблюдатели, занявшие практически все Карибское море, чтобы своевременно заметить угрозу. Основные же силы Альянса в этом регионе оказались сосредоточены на западе, куда были переброшены остатки войск с восточного побережья и все подкрепления, прибывшие из США. Фактически, к 28 мая здесь находилось порядка восьмидесяти процентов регулярной US Army и около семидесяти процентов ее флота. При поддержке англичан, разумеется, но крайне ограниченной.
Днем ситуация была идиллическая. Тихо. Спокойно. Даже мухи не кусали, так как тупо не долетали от джунглей, не выдерживая даже легкого морского бриза. Да и далековато от них. Моряки Альянса расслабились.
Еще неделька, и новая атака.
Они гордились собой. Они сумели вытащить несколько трупов с побережья и понять, отчего те умерли. И теперь были в принципе готовы. По сути они ждали только подвоза противогазов. Обычных промышленных противогазов, которые бы позволили не только повторить успех штурма, но и развить его, не давая себя потравить, как тараканов.
Шумиха, кстати, по поводу применения Империей газов потихоньку разворачивалась в прессе. Журналисты таким образом пытались поднять патриотизм. Но пока получалось только хуже. Люди боялись. Газовое оружие – страшное оружие. А главное – в войсках и у населения не было никакой защиты от него. А ну как имперские дирижабли налетят на столицу или их никому не интересные Нью Васюки из американской глубинки? Да разбомбят их химическими бомбами. Они ведь просто передохнут. И никакие укрытия не спасут…
– Воздух!
Раздался пронзительный крик кого-то, и спустя очень непродолжительное время мерзко заревели сирены. Все, кто не должен был бежать на боевые посты, начал крутить головами, пытаясь обнаружить – где же эта самая воздушная угроза. И далеко не сразу народу удавалось где-то в вышине разглядеть едва различимые точки.
Это летели дирижабли нового поколения – типа «Колибри». Они были еще крупнее, чем их предшественники, только баллоны у них были заправлены гелием, а не водородом, из-за чего несколько страдала грузоподъемность. Однако резко возрастала живучесть под огнем. Зажигательными боеприпасами их больше поджечь было нельзя. Компактная герметичная кабина под небольшое количество экипажа позволяла им летать ОЧЕНЬ высоко. Они вообще целиком и полностью были заточены под высотный полет на десяти километрах и выше. Даже паровые турбины высокого давления были специально адаптированы к полету в таких условиях.
Снизу эти дирижабли имели небесно-голубой цвет камуфляжа, из-за чего визуально они сливались с небом. Как их разглядели – не ясно. Но разглядели. Впрочем, когда они были уже довольно близко.
Минуты не прошло как застучали трехдюймовые зенитки. Однако довольно скоро замолчали. Они тупо не доставали. И хорошо так не доставали. Несколько километров. Потому как дирижабли шли в нижних слоях стратосферы – на высоте около пятнадцати километров. Так далеко эти пушки не стреляли.
Поняв, что отразить налет не удастся, весь флот попытался прийти в движение и начать маневрировать, но отчаянно не успевал. А потом началась бомбардировка…
Попасть с пятнадцати километров куда-то одиночной бомбой было нереально. Тут требовались явно какие-то средства радионаведения или что-то в этом духе. Поэтому инженеры предложили пойти через «насыщение фронта» поражающими элементами. Для чего применяли небольшие бомбы в четверть тонны с мощными бронебойными носами и донными взрывателями с небольшим замедлением, а также самоликвидаторами. То есть, даже промахнувшись и упав в воду, она через несколько минут покоя взрывалась, выполняя функцию донной мины. Ведь при взрыве вся энергия преимущественно устремлялась наверх и лупила по днищу проплывающего сверху корабля. Поэтому замедление в несколько минут и стояло. На всякий случай.
И вот эти бомбы начали просыпаться на сбившийся в стадо ордер кораблей Альянса. В основном – мимо. Но кое-где и попадали. Страдали даже линкоры, которым этот стальной дружок пробивал достаточно тонкие броневые палубы. Он ведь разгонялся за эти пятнадцать километров до приличных скоростей.
Отбомбились.
Улетели.
Каких-то значимых повреждений не нанесли. Не утонул ни один корабль, хотя многие получили повреждения. Иной раз даже существенные. В любом случае Имперские дирижабли улетели, а флот Альянса, стоящий у тихоокеанского побережья Панамы, занялся ремонтом. И к ночи он пылал огнями словно плавучий город. А вокруг стоял гул, перестук и гвалт. Корабли ремонтировали. Где-то упала труба. Где-то сильно повредило надстройку. Где-то, пробив бронированную палубу, разворотило котельную. Где-то пробило днище и затопило целый отсек. И так далее…
Тут-то настоящая драма и развернулась.
Большие подводные лодки, как те, что участвовали в атаке Вильгельмсхафена, так и новые, еще более крупные и мощные, еще утром сумели занять свои позиции у горизонта. Их как раз успели свести в единый кулак, перебросив с западных театров военных действий. Приближаться они не рисковали, опасаясь быть замеченными с самолетов, которые прекрасно видели подводные лодки даже в погруженном положении. Эти крупные темные силуэты ни с чем было не спутать.
Там же, у горизонта этот подводный флот и наблюдал за налетом дирижаблей. За тем, как поднятые с легких эскортных авианосцев самолеты курсируют вокруг, наблюдая. В том, что произошло в гавани Вильгельмсхафена[21], довольно быстро разобрались. Слишком уж много там было подводных пробоин. Поэтому командование флотом и перепугалось. Мало ли Империя повторит свой прием? Но Империя старалась не повторяться.
На подводных лодках перехватили радиограммы противника и в целом удовлетворились результатом. Да, зашифрованные. Но ключи шифра у них были, поэтому в целом, пусть и с некоторой задержкой, они могли читать переговоры Альянса. Ничего интересного в радиограммах не говорилось. О налете. О высоте. О невозможности достать новые дирижабли. О потерях. Об отсутствии поблизости подводных лодок. И о ремонте, а также сроках, в которые флот сможет вернуться в боеспособное состояние. Но главное – командующий уверял – десантная операция пройдет в срок. Повреждения незначительные и делу не помешают.
И вот наступили сумерки.
Самолеты окончательно прекратили летать.
Убрав шноркели[22], подводные лодки медленно двинулись вперед, оставаясь на перископной глубине. Осторожно. Заодно разворачиваясь в боевой порядок и завершая распределение прекрасно наблюдаемых целей. Несколько подводных лодок отделились от основного ордера и отправились охватывать фланги, на случай если какой-нибудь крупный корабль попытается прорваться. Мало ли у него котлы под парами?
Медленно, чтобы особенно не шуметь. Чтобы на постах гидроакустической разведки, будь она у них, ничего толком не услышали. Ведь шум, создаваемый ремонтом, был так велик, что гасил далекие отзвуки работы силовых установок подводных лодок.
Ближе к часу ночи они вышли на позиции.
Нулевая готовность.
Сигнал по гидрофону[23].
И десятки торпед устремились к своим целям.
Десять секунд. Двадцать. Тридцать.
И посреди ночи в небо устремляются многочисленные фонтаны воды, порожденные взрывами. Небольшой поворот подводной лодки работой гребными винтами на противоходе. Малая задержка. И новый пуск.
А тем временем моряки в БЧ-3[24] производили перезарядку уже отстрелявшихся аппаратов. Сняли фиксаторы торпеды в укладке. Плавно опустили направляющие с помощью тросовых талей, располагая торпеду сразу за торпедным аппаратом. И быстро загнали торпеду куда положено без лишней возни. А откидные направляющие подняли и зафиксировали, подготовившись к новому циклу перезарядки. Все произошло так быстро и слаженно, что просто диво. Но оно и понятно – тренировки, долгие и продолжительные тренировки…
Так и стреляли.
Практически по «КД»[25].
На каждый аппарат по три запасные торпеды. Где-то за полчаса все они ушли. После чего подводные лодки развернулись и тихо ушли. Их дело было сделано. Все линкоры потоплены. Все эскортные авианосцы лежали на дне. Все десантные корабли, набитые солдатами и техникой – аналогично. Да и многие… почти все корабли поменьше пострадали. В том числе и фатально.
Паника среди флота Альянса была чудовищная.
До берега было больше десяти миль, чтобы находиться вне зоны действия тяжелых батарей, то есть доплыть могли очень немногие. Тем более что этого берега не было видно и не все поплыли к нему.
Корабли, не получившие еще торпеду, метались, совершая лихорадочно противоторпедные маневры.
Кто-то попытался удрать, проскользнув между берегом и предполагаемым противником. Но натыкался на расставленные ловушки заградительных отрядов подводных лодок. Взрывы торпед. И беглецы начинали метаться, резко отворачивая с курса.
В этой чехарде случались и столкновения. Много столкновений. Где-то навалов, а где-то и откровенных таранов.
О спасении утопающих и речи не шло. Хуже того, мечущиеся корабли регулярно утюжили водную гладь своими стальными тушами, топя бедолаг и наматывая их на винты.
К утру все в целом было закончено.
Все. Совсем все.
Несколько кораблей выбросилось на берег и было уничтожено береговой артиллерией. На укреплениях-то очень внимательно следили за происходящим и поняли, что появление такой массы дирижаблей – неспроста. Три эсминца смогли убежать. Остальные же пошли ко дну. Все остальные. Огромного флота не стало. Просто вот раз – и не стало. Как и их экипажей, а также весьма внушительного десанта. Десятки. Буквально жалкие десятки человек сумели выбраться на берег, из тех, чьи корабли пошли ко дну вдали от берега. Да и то только для того, чтобы попасть под минометный обстрел…
Глава 4
Штурмовая САУ представляла собой приземистую машину с закрытой рубкой в передней части корпуса и 152-мм полевой мортирой. Собственно, артиллерийская САУ со смещенной назад открытой броневой рубкой и 107-мм полевой гаубицей. Этакая «рабочая лошадка» механизированной артиллерии. Ну и зенитная САУ с гиперболизированно большой башней и спаренной установкой длинных 37-мм автоматических пушек на ленточном питании.
Пехота же их сопровождала на бронетранспортерах, максимально унифицированных по конструкции с этой гусеничной платформой. Ради чего пошли даже на шахматную подвеску, не очень-то и нужную на БТРах. Но главное – они были. Крытые. То есть защищенные от пулеметного огня самолетов и шрапнельных выстрелов. Распашной десантный люк в корме. В передней части кроме места механика-водителя и командира имелась и небольшая легкая башенка с ручным приводом, где был установлен 12-мм пулемет. Само собой, с хорошими углами возвышения и круговым сектором. Бронирование этих БТРов было существенно хуже, чем у танков и САУ. Однако от всего стрелкового оружия и осколков они прекрасно защищали. Плавать не могли. Да. Но не все сразу…
Развернувшись клином, эта механизированная дивизия вспарывала оборону Альянса, как раскаленный нож масло. Клином – не значит острием к противнику. Нет. Ни в коем случае. Клин применялся обратный, при котором широкое основание было развернуто в сторону наступления. Из-за чего в момент натиска на противника давило очень много войск и тяжелой техники. Не потому, что этого всего был избыток. Нет. А потому, что в конкретном месте, в конкретном времени получалось создавать значительное превосходство. И не только численное, но и качественное. То есть стратагема Ушакова в ее чистом и незамутненном виде. Немцы в годы Великой Отечественной войны поступали точно так же, создавая с завидным постоянством чрезвычайные проблемы советским войскам даже при формальном численном превосходстве последних.
Танки и штурмовые САУ ехали впереди.
Давили.
Принимая на себя огонь вражеской артиллерии.
За ними двигались гусеничные БТРы, поддерживая бронетехнику первой линии огнем из своих 12-мм пулеметов. А за ними – арт-САУ со своими 107-мм гаубицами, обеспечивающими оперативную огневую поддержку. Их прикрывали зенитные САУ, которые, в случае необходимости, могли своими 37-мм автоматами дела натворить – дай боже.
А с воздуха наступающей механизированной дивизии содействовали штурмовики и пикирующие бомбардировщики. Прямо по концепции блицкрига.
Штурмовики и пикирующие бомбардировщики были построены на базе тяжелого истребителя «Орел». Штурмовик «Беркут» получил довольно приличную броню не только коробки увеличенной, двухместной кабины, но и блока силовой установки. То есть он мог очень долго жить под огнем обычного стрелкового вооружения. В носовом обтекателе у него сохранили батарею из шести 12-мм пулеметов. Дополнительно его оснастили массой крыльевых подвесов, куда можно было вешать простенькие эрэсы[20], мелкие бомбы и дополнительные пулеметные модули, превращающие штурмовик в какой-то летающий ад. Плюс, опционально, модули с 37-мм пушками для борьбы с легкой бронетехникой противника. Второй номер выполнял функцию стрелка-радиста, сидел задом наперед и прикрывал верх задней полусферы из своего пулемета.
А вот пикирующий бомбардировщик «Коршун» отличался от истребителя сильнее. У него изменился центр масс и были смещены крылья из-за того, что с него сняли носовую батарею. Ни брони, ни крыльевых подвесов он не имел. Одно крепление со специальным отводящим кронштейном для одной-единственной 250-кг бомбы под фюзеляжем. Зато он был оснащен бомбовым прицелом, воздушными тормозами и автоматом вывода из пикирования. Кабина была двухместной, но так как на самолете не было никакого стрелкового вооружения, второй номер выполнял роль штурмана-радиста.
С бомбой он был довольно неуклюж. Да. Все-таки вон какая дура у него торчала «между ног». Но сбросив бомбу, становился удивительно подвижен и очень быстр из-за меньшего, чем у «Орла», веса. Да, двухместный. Но мощной носовой батареи не было, как и бронирования. По прямой этот штурмовик мог уйти практически от всех самолетов в том 1925 году.
Да, к огромному сожалению, таких вот самолетов «поля боя» у Империи было сделано немного. Однако за счет грамотных тыловых служб они могли вылетать по три, а то и четыре раза за день. В то время как очень многочисленные воздушные флоты Альянса этого себе позволить не могли. И, казалось бы, втрое превосходящая численно группировка самолетов имела меньшее количество вылетов. В Альянсе прекрасно понимали эту слабость и создавали шести – восьми и даже более значимое численное превосходство на ключевых участках. Но помогало это мало. Сказывалось преимущество в тактике, технике и выучке личного состава Империи.
Плюс радио… радио… Его постарались внедрить буквально всюду. Пусть слабенькое, пусть плохонькое… но везде. Вот и сейчас штаб механизированной дивизии принимал и вел подходящие звенья штурмовиков и пикировщиков, наводя их на цели. Оперативно. Быстро. Точно.
Звено штурмовиков влетело в зону досягаемости дивизионного радио. Их позывные принимали в штабе. Сразу уточняли квадрат действий и цели. Передали сведения на места. И когда штурмовики подлетали, им с земли дополнительно сигнальными ракетами уже подсвечивали цели.
Слаженность получалась феноменальная! Но оно и неудивительно – ее нарабатывали совместными учениями и тренировками последние пару лет. Секретно, разумеется. Но на качестве подготовки взаимодействия это никак не сказалось.
Бойцы Альянса старались. Честно старались. Но ничего противопоставить этой боевой машине не могли.
И она давила… давила… давила… Как паровой каток, наступление которого пытались предотвратить все лягушки из ближайшего пруда.
С тыла механизированную дивизию подпирали две легкие моторизованные дивизии, которые дерзкими и резкими фланговыми ударами расширяли прорыв.
В отличие от механизированной, где практически все было на гусеницах, у этих ребят – все было на колесах. Тяжелая восьмиколесная платформа позволила сделать и бронетранспортеры, и бронеавтомобили разного типа, и колесные САУ. Проходимость похуже. Но широкие колеса с развитым протектором и низким давлением спасали в какой-то мере. Как и аммиачный паровой двигатель высокого давления, позволяющий очень продуктивно работать даже на самых малых оборотах и пробираться по удивительным хлябям…
Корпус шел вперед неумолимо.
Не останавливаясь нигде ни на день, ни на час.
За ним в образовавшийся прорыв втягивались части Имперского резерва. Им предстояло занять отбитую территорию и закрепиться на ней, готовясь к тяжелым боям. Ведь этот удар отсекал в котле довольно многочисленную группировку войск Альянса. И очень наивно было бы предполагать, что ее не станут пытаться деблокировать…
Глава 3
1925 год, 28–29 мая
Панамский канал продолжал притягивать внимание сил Альянса. Даже после двух неудачных штурмов они не оставляли попыток его захватить. И готовились. Всеми силами готовились для того, чтобы окончательно решить «Панамский вопрос», оседлав его как некогда Великобритания заняла Суэцкий канал. Слишком он был значим в геополитическом плане. И, как несложно догадаться, ключевую роль в подготовке к очередному штурму, конечно, играли США. В Вашингтоне спали и видели этот канал под своим контролем. А иногда так и вообще наяву этой мечтой грезили. Без Панамского канала связанность между западным и восточным побережьями этой державы была крайне затруднена. А значит, и уязвимость росла. Да и транспорт морской был дешевле железнодорожного, особенно если речь шла о доставке каких-то грузов из Аляски на восточное побережье.
Перебили кучу людей во время второго штурма? Американских солдат, кстати, преимущественно. Но не беда. Конгресс санкционировал переброску к Панамскому каналу еще большего количества войск. Регулярная армия США была небольшой, но ее без всякого стеснения пустили в расход, пытаясь добиться успеха. В этот раз атаковать решили не с двух сторон, а только с тихоокеанского побережья. В Вашингтоне опасались внезапного подхода флотов Империи, разгромивших в Ютландском сражении линейные силы Альянса. Поэтому со стороны атлантического побережья широко раскинулись только наблюдатели, занявшие практически все Карибское море, чтобы своевременно заметить угрозу. Основные же силы Альянса в этом регионе оказались сосредоточены на западе, куда были переброшены остатки войск с восточного побережья и все подкрепления, прибывшие из США. Фактически, к 28 мая здесь находилось порядка восьмидесяти процентов регулярной US Army и около семидесяти процентов ее флота. При поддержке англичан, разумеется, но крайне ограниченной.
Днем ситуация была идиллическая. Тихо. Спокойно. Даже мухи не кусали, так как тупо не долетали от джунглей, не выдерживая даже легкого морского бриза. Да и далековато от них. Моряки Альянса расслабились.
Еще неделька, и новая атака.
Они гордились собой. Они сумели вытащить несколько трупов с побережья и понять, отчего те умерли. И теперь были в принципе готовы. По сути они ждали только подвоза противогазов. Обычных промышленных противогазов, которые бы позволили не только повторить успех штурма, но и развить его, не давая себя потравить, как тараканов.
Шумиха, кстати, по поводу применения Империей газов потихоньку разворачивалась в прессе. Журналисты таким образом пытались поднять патриотизм. Но пока получалось только хуже. Люди боялись. Газовое оружие – страшное оружие. А главное – в войсках и у населения не было никакой защиты от него. А ну как имперские дирижабли налетят на столицу или их никому не интересные Нью Васюки из американской глубинки? Да разбомбят их химическими бомбами. Они ведь просто передохнут. И никакие укрытия не спасут…
– Воздух!
Раздался пронзительный крик кого-то, и спустя очень непродолжительное время мерзко заревели сирены. Все, кто не должен был бежать на боевые посты, начал крутить головами, пытаясь обнаружить – где же эта самая воздушная угроза. И далеко не сразу народу удавалось где-то в вышине разглядеть едва различимые точки.
Это летели дирижабли нового поколения – типа «Колибри». Они были еще крупнее, чем их предшественники, только баллоны у них были заправлены гелием, а не водородом, из-за чего несколько страдала грузоподъемность. Однако резко возрастала живучесть под огнем. Зажигательными боеприпасами их больше поджечь было нельзя. Компактная герметичная кабина под небольшое количество экипажа позволяла им летать ОЧЕНЬ высоко. Они вообще целиком и полностью были заточены под высотный полет на десяти километрах и выше. Даже паровые турбины высокого давления были специально адаптированы к полету в таких условиях.
Снизу эти дирижабли имели небесно-голубой цвет камуфляжа, из-за чего визуально они сливались с небом. Как их разглядели – не ясно. Но разглядели. Впрочем, когда они были уже довольно близко.
Минуты не прошло как застучали трехдюймовые зенитки. Однако довольно скоро замолчали. Они тупо не доставали. И хорошо так не доставали. Несколько километров. Потому как дирижабли шли в нижних слоях стратосферы – на высоте около пятнадцати километров. Так далеко эти пушки не стреляли.
Поняв, что отразить налет не удастся, весь флот попытался прийти в движение и начать маневрировать, но отчаянно не успевал. А потом началась бомбардировка…
Попасть с пятнадцати километров куда-то одиночной бомбой было нереально. Тут требовались явно какие-то средства радионаведения или что-то в этом духе. Поэтому инженеры предложили пойти через «насыщение фронта» поражающими элементами. Для чего применяли небольшие бомбы в четверть тонны с мощными бронебойными носами и донными взрывателями с небольшим замедлением, а также самоликвидаторами. То есть, даже промахнувшись и упав в воду, она через несколько минут покоя взрывалась, выполняя функцию донной мины. Ведь при взрыве вся энергия преимущественно устремлялась наверх и лупила по днищу проплывающего сверху корабля. Поэтому замедление в несколько минут и стояло. На всякий случай.
И вот эти бомбы начали просыпаться на сбившийся в стадо ордер кораблей Альянса. В основном – мимо. Но кое-где и попадали. Страдали даже линкоры, которым этот стальной дружок пробивал достаточно тонкие броневые палубы. Он ведь разгонялся за эти пятнадцать километров до приличных скоростей.
Отбомбились.
Улетели.
Каких-то значимых повреждений не нанесли. Не утонул ни один корабль, хотя многие получили повреждения. Иной раз даже существенные. В любом случае Имперские дирижабли улетели, а флот Альянса, стоящий у тихоокеанского побережья Панамы, занялся ремонтом. И к ночи он пылал огнями словно плавучий город. А вокруг стоял гул, перестук и гвалт. Корабли ремонтировали. Где-то упала труба. Где-то сильно повредило надстройку. Где-то, пробив бронированную палубу, разворотило котельную. Где-то пробило днище и затопило целый отсек. И так далее…
Тут-то настоящая драма и развернулась.
Большие подводные лодки, как те, что участвовали в атаке Вильгельмсхафена, так и новые, еще более крупные и мощные, еще утром сумели занять свои позиции у горизонта. Их как раз успели свести в единый кулак, перебросив с западных театров военных действий. Приближаться они не рисковали, опасаясь быть замеченными с самолетов, которые прекрасно видели подводные лодки даже в погруженном положении. Эти крупные темные силуэты ни с чем было не спутать.
Там же, у горизонта этот подводный флот и наблюдал за налетом дирижаблей. За тем, как поднятые с легких эскортных авианосцев самолеты курсируют вокруг, наблюдая. В том, что произошло в гавани Вильгельмсхафена[21], довольно быстро разобрались. Слишком уж много там было подводных пробоин. Поэтому командование флотом и перепугалось. Мало ли Империя повторит свой прием? Но Империя старалась не повторяться.
На подводных лодках перехватили радиограммы противника и в целом удовлетворились результатом. Да, зашифрованные. Но ключи шифра у них были, поэтому в целом, пусть и с некоторой задержкой, они могли читать переговоры Альянса. Ничего интересного в радиограммах не говорилось. О налете. О высоте. О невозможности достать новые дирижабли. О потерях. Об отсутствии поблизости подводных лодок. И о ремонте, а также сроках, в которые флот сможет вернуться в боеспособное состояние. Но главное – командующий уверял – десантная операция пройдет в срок. Повреждения незначительные и делу не помешают.
И вот наступили сумерки.
Самолеты окончательно прекратили летать.
Убрав шноркели[22], подводные лодки медленно двинулись вперед, оставаясь на перископной глубине. Осторожно. Заодно разворачиваясь в боевой порядок и завершая распределение прекрасно наблюдаемых целей. Несколько подводных лодок отделились от основного ордера и отправились охватывать фланги, на случай если какой-нибудь крупный корабль попытается прорваться. Мало ли у него котлы под парами?
Медленно, чтобы особенно не шуметь. Чтобы на постах гидроакустической разведки, будь она у них, ничего толком не услышали. Ведь шум, создаваемый ремонтом, был так велик, что гасил далекие отзвуки работы силовых установок подводных лодок.
Ближе к часу ночи они вышли на позиции.
Нулевая готовность.
Сигнал по гидрофону[23].
И десятки торпед устремились к своим целям.
Десять секунд. Двадцать. Тридцать.
И посреди ночи в небо устремляются многочисленные фонтаны воды, порожденные взрывами. Небольшой поворот подводной лодки работой гребными винтами на противоходе. Малая задержка. И новый пуск.
А тем временем моряки в БЧ-3[24] производили перезарядку уже отстрелявшихся аппаратов. Сняли фиксаторы торпеды в укладке. Плавно опустили направляющие с помощью тросовых талей, располагая торпеду сразу за торпедным аппаратом. И быстро загнали торпеду куда положено без лишней возни. А откидные направляющие подняли и зафиксировали, подготовившись к новому циклу перезарядки. Все произошло так быстро и слаженно, что просто диво. Но оно и понятно – тренировки, долгие и продолжительные тренировки…
Так и стреляли.
Практически по «КД»[25].
На каждый аппарат по три запасные торпеды. Где-то за полчаса все они ушли. После чего подводные лодки развернулись и тихо ушли. Их дело было сделано. Все линкоры потоплены. Все эскортные авианосцы лежали на дне. Все десантные корабли, набитые солдатами и техникой – аналогично. Да и многие… почти все корабли поменьше пострадали. В том числе и фатально.
Паника среди флота Альянса была чудовищная.
До берега было больше десяти миль, чтобы находиться вне зоны действия тяжелых батарей, то есть доплыть могли очень немногие. Тем более что этого берега не было видно и не все поплыли к нему.
Корабли, не получившие еще торпеду, метались, совершая лихорадочно противоторпедные маневры.
Кто-то попытался удрать, проскользнув между берегом и предполагаемым противником. Но натыкался на расставленные ловушки заградительных отрядов подводных лодок. Взрывы торпед. И беглецы начинали метаться, резко отворачивая с курса.
В этой чехарде случались и столкновения. Много столкновений. Где-то навалов, а где-то и откровенных таранов.
О спасении утопающих и речи не шло. Хуже того, мечущиеся корабли регулярно утюжили водную гладь своими стальными тушами, топя бедолаг и наматывая их на винты.
К утру все в целом было закончено.
Все. Совсем все.
Несколько кораблей выбросилось на берег и было уничтожено береговой артиллерией. На укреплениях-то очень внимательно следили за происходящим и поняли, что появление такой массы дирижаблей – неспроста. Три эсминца смогли убежать. Остальные же пошли ко дну. Все остальные. Огромного флота не стало. Просто вот раз – и не стало. Как и их экипажей, а также весьма внушительного десанта. Десятки. Буквально жалкие десятки человек сумели выбраться на берег, из тех, чьи корабли пошли ко дну вдали от берега. Да и то только для того, чтобы попасть под минометный обстрел…
Глава 4