Невозможная загадка

Каждую покупку доставили в дом Руби со специального постамента. Сбоку висел небольшой молоточек, он стучал по металлической доске, на которой было насыпано несколько крошек шлепковой пыли. Когда нажимали красную кнопку, молоточек опускался прямо на шлепковую пыль, и покупка исчезала.

Когда отправка закончилась, Минкс вручил им чек в конверте с красивым тиснением и пожал им руки.

– Я добавил кое-что в подарок, – шепнул он Руби, склонившись к ней. – У меня действует скидка, которой я никогда не пользовался. Вы поймёте, что это, когда увидите. Удачи во всём, Руби, – с этими словами он поклонился, стукнув каблуками, и проводил их обратно в кабинку.

Вернувшись домой, Руби легко отыскала подарок Минкса, – он обвязал красной лентой небольшую синюю коробку. Сняв крышку, она ахнула. На зелёной бархатной подложке лежал серебряный свисток. Он походил на самый обычный свисток для собак, но к нему было приделано кольцо, примерно посередине, которое можно было регулировать. К одному концу был приделан ремешок для запястья, изготовленный из мягкой коричневой кожи с крошечными медными заклёпками. Инструкция, лежавшая в коробке, гласила, что свисток зачарован и помогает дрессировать псов скакка. Кольцо посередине определяет частоту свистков, чтобы Опустошитель слышал их в начале дрессировки и тренировался в разных видах команд. В инструкции было чётко сказано, что только Опустошители, получившие одобрение Ордена и бумаги на своего скакка, вправе купить этот свисток. Минкс поставил печать в нужных местах, подтверждая, что у Руби есть все необходимые документы.

– Должно быть, ты ему понравилась, – сказал Джонс, пока Руби разглядывала свисток со всех сторон и приложила его к губам.

– Мне кажется, мы с ним похожи. Чужаки, которым вечно что-то надо доказывать, обиженные на Орден из-за его отношения к нам. – Она оглядела покупки. – Думаешь, у нас есть всё, что нам нужно?

Джонс скрестил руки на груди.

– Это мы узнаем, только когда приедем на место. Понадобится настоящее чудо, чтобы уместить всё это в фургоне, наверное, придётся что-то оставить.

– Давай начнём и посмотрим, – Руби направилась к двери, но вдруг остановилась. – Мэйтланд пока ничего не говорил о том, чтобы помочь нам?

Джонс покачал головой.

– Ну, знаешь, если он не хочет войти в историю, как мы с тобой, это его дело, – сказала она, надеясь, что мастер слышит её.





* * *


Они проработали целый час, перенесли почти все вещи в фургон. Когда они принялись открывать комоды и шкафы, паучкам не понравилось, что их беспокоят, и они убежали от света. Уховёртки тоже бросились прятаться.

– Да тут не обойтись без генеральной уборки, – сказал Джонс.

Но они оба знали, что времени нет. Им удалось найти место для свёртков с разноцветными порошками, они втиснули их между стеклянными банками с семенами и янтарными жидкостями, в которых хранились фрукты, жуки и грибы. Когда не осталось места для стеклянных пузырьков, мешков и пакетов, которые они накупили, Джонс и Руби рассовали их по кастрюлям, сковородкам и кружкам. Все дорогие зелья аккуратно разместили в деревянной подставке, которую Мэйтланд сделал над столешницей. Она висела на трёх крючках, и у каждого пузырька было своё место.

– Надеюсь, ты доволен, что ей наконец нашлось применение, – сказал Джонс Мэйтланду, который витал в углу, как привидение. Но тот не ответил ни слова.

Самый крупный багаж – серебряная клетка для скакка, как говорилось в инструкции, складывалась, так что её уместили в узкую щель между другими вещами.

Оставались ещё две картонные коробки с покупками, на которые Джонс глядел, покачивая головой.

– Придётся оставить их. Фургон забит под завязку. Удивительно, как он не лопнул.

Руби щёлкнула пальцами.

– Я знаю, как мы их уместим, – с этими словами она вернулась в дом, а Джонс сел передохнуть.

Знакомые запахи моторного масла и терпкие ароматы банок с их содержимым напомнили ему охотничьи вылазки, на которые он ходил вместе с мастером. Джонс иногда с содроганием представлял себе, что Мэйтланд наблюдает за ним и недовольно качает головой, глядя на его образ жизни. Теперь он знал, что предчувствия не обманули его: мастер действительно был сильно разочарован.

– Я старался, как мог, ради твоего одобрения, – сказал он, глядя на Мэйтланда. – Я любил тебя, как отца. Я знаю, в твоей строгости отражалась доброта, потому что ты желал мне успеха. Думаю, ты тоже любил меня. Вообще-то, я уверен, что любил, иначе ты не обрёк бы себя на прозябание между жизнью и смертью.

Он ждал, что Мэйтланд выкрикнет очередную брань или презрительно рассмеётся. Но он молчал, и Джонс почувствовал в себе смелость продолжить:

– Мне ничего не остаётся, как отправиться в Грейт-Уолсингем, а ты знаешь, чем это кончится. – Он замолчал, сглотнул ком в горле и задумался. – Я рад, что ты здесь. Лучшего попутчика и придумать нельзя. Я сделаю всё, что от меня зависит, сэр, потому что хочу оставить наследие для тебя. И хочу вернуться живым, чтобы жить с родителями и делать то, что делают обычные мальчики, даже если ты не понимаешь этого. Человек должен быть тем, кем он хочет. Другого пути нет, иначе это предательство по отношению к себе и к той жизни, ради которой ты был создан. – У него пересохло горло, и он снова с трудом сглотнул. – Руби права, понимаешь, мы поможем друг другу получить то, что нам нужно, если будем сотрудничать. Возможно, тогда ты будешь гордиться мной, как и хотел.

Джонс потупился, и голос его осёкся, но он тут же поднял глаза, чтобы проверить, там ли его мастер, – и увидел лицо Мэйтланда прямо перед собой. Он отшатнулся в испуге. Взгляд мастера прожигал его огнём.

– Хорошо, – произнёс он глухо, едва слышно. – Ты разгадаешь тайну, а я отправлюсь туда, где мне полагается быть. А если ты потерпишь поражение, ты всё равно окажешься там вместе со мной, – Мэйтланд ухмыльнулся. – Позови, когда я понадоблюсь, и я постараюсь помочь.

С этими словами он исчез, будто кто-то сдул его из этого мира. Джонс почувствовал, как тяжёлый груз свалился с его плеч. Он не только нашёл в себе смелость уговорить Мэйтланда, он вспомнил, как это приятно, когда твой мастер гордится тобой. Теперь ехать в Грейт-Уолсингем не так страшно, раз в любой момент можно вызвать мастера, и в его сердце затеплилась надежда.

– Ты в порядке? – Джонс поднял глаза и увидел Руби с охапкой пальто и курток в руках.

– Мэйтланд поможет нам, – сказал он.

– Прекрасно. – Руби бросила одежду на стол. – Мне не терпится поработать с ним. И уверена, он бы сказал обо мне то же самое, – она подняла брови и улыбнулась. – А пока давай разложим оставшиеся вещи по этим бездонным карманам.

– Хорошо придумано, – сказал Джонс, а Руби театрально раскланялась.

Когда они наполнили карманы и уложили все вещи до последней, фургон загромоздила целая гора пальто и курток.

– Я знаю, что делать, – сказал Джонс, он порылся в шкафчиках и достал стеклянную банку с красноватым порошком и ещё одну – с чёрным. Открутив крышки, он взял щепотку красного порошка и посыпал одно из пальто, затем сделал то же самое с чёрным порошком. В ту же секунду пальто съёжилось до кукольного размера.

– Особый уменьшающий грибной порошок Мэйтланда, – сказал он, поднимая крошечное пальто. – Уменьшает всё в шестнадцать раз, если смешать оба порошка. Чтобы вернуть прежний размер, достаточно поменять порядок порошков.


– Уверена, для этого есть заклинание, – сказала Руби, её план использовать куртки с бездонными карманами несколько утратил блеск, когда Джонс улучшил его. – И это совершенно непрактично. Смотри, какие банки огромные.

– Возможно, – сказал Джонс, укладывая крошечную куртку на столешницу. – Но нельзя во всём полагаться на магию.

– Потому что это опасно, я знаю, – вздохнула Руби.

– Мэйтланд часто повторял, что мир полон чудес, надо только отыскать их. Тайны природы.

– Будем надеяться, это не единственное, чему он может нас научить, – сказала Руби.

Когда они уложили все крошечные куртки, в фургоне стало намного просторнее, и Руби нехотя признала, что идея Джонса не такая уж бестолковая.

– Когда едем?

Джонс погладил подбородок, размышляя.

– Завтра ночью. Так, у меня будут выходные и ещё целая неделя каникул. Этого достаточно, чтобы выяснить, что к чему, так или иначе.

Он умолк, и на мгновение время будто замерло, потому что они оба понимали, что он имеет в виду. И вдруг Руби подошла к нему и крепко обняла.





* * *


В ту ночь Руби не смогла уснуть, ей было тревожно, дурные предчувствия не давали ей покоя. Возможно, это её последняя ночь в этом доме. Наконец она встала и вышла из комнаты. Через минуту она уже сидела на полу и натирала полиролью волшебное зеркало, потому что простота обыденных занятий помогала отвлечься от неприятных мыслей. Но на этот раз всё было по-другому, она не могла думать ни о чём, кроме предстоящей поездки в Грейт-Уолсингем и почему Слуп предложил именно это. Она жалела, что хвасталась перед ним в их первую встречу, на ферме. Если бы она послушалась Джонса и не преследовала эльвита, ей никогда бы не пришлось ставить ту злосчастную мирканга. Казалось, всё, что произошло с тех пор, случилось из-за её безрассудства. Не удивительно, что в Грейт-Уолсингеме Джонс хочет командовать сам.

Зеркало оживало, мерцая словно телевизор, и Руби увидела перед собой Слупа; связь между ней и зеркалом была так сильна, что оно уловило её мысли и само вызвало нужный образ. Слуп разговаривал с Гивенсом и другими членами Высшего совета. Когда они встали и подошли к круглому столу, где лежала толстая книга, и стали указывать на страницы и спорить, Руби поняла, что они находятся в гостиной Гивенса, где она бывала много раз. Голос Слупа уколол её, словно игла, когда возвысился над общим гулом голосов. Его хитрая улыбочка вызывала у неё почти что физическую боль. Она подумала о его каплях везения и как несправедливо, что они достались именно ему, и вдруг её взгляд упал на пиджак Слупа, висевший на спинке его стула. Она ощутила покалывание в голове и на кончиках пальцев, затем протянула руку к зеркалу – и сквозь стекло.





Глава 8




Путь до Грейт-Уолсингема занял всего пару часов, потому что ночью на дорогах было свободно. Как перед каждой поездкой, Джонс тщательно проверил исправность фургона, хотя он недавно прошёл техосмотр. Живя с родителями, Джонс многое узнал – например, про транспортный налог, техосмотр и страховку, которая должна быть у всех автомобилей.

Он не знал, как Мэйтланд решал этот вопрос раньше, и ему не хотелось обращаться в ремонтную мастерскую, которой пользовался его мастер, потому что он был всего лишь подростком и не знал, можно ли в его возрасте владеть автомобилем, не говоря о том, чтобы водить его. Поэтому он попросил отца помочь, и они записали фургон на его имя, прежде чем отвезти его на техосмотр, а затем купили страховку и оплатили налог онлайн.

Пока он ехал в ночи, следуя указаниям навигатора на телефоне, он думал, как ему повезло с родителями, они такие добрые и щедрые. Но чем дальше он уезжал, тем тоньше становилась связь с его семьёй, и он боялся, что в какой-то момент она оборвётся.

Наконец он повернул налево и остановил фургон неподалёку от знака «Добро пожаловать в Грейт-Уолсингем». Руби, дремавшая на пассажирском сиденье, проснулась. Она потёрла глаза и поглядела через лобовое стекло.

– Только не забудь, о чём я просил, – сказал Джонс как можно тише. – Мы не станем спешить, а ты во всём будешь слушаться меня. Особенно теперь, когда нам помогает Мэйтланд. – Затем, перекрикивая ворчание мотора, он добавил: – Готова?

– Да.

Руби по голосу слышала, что он собран и сосредоточен, как никогда; Опустошители называли это тихтнес – состояние, когда они мыслят ясно и спокойно, независимо от обстоятельств.

– Отлично.

Джонс поглядел на дорогу – туда, где тьма будто затягивала фургон в город, но он решил, что это всё лишь обман зрения.

Револьвер лежал в плетёной корзинке, которую Руби привязала к внутренней стороне дверцы возле пассажирского сиденья; он фыркнул от нетерпения.

– Вперёд, мальчик, пора разобраться, что тут к чему. Я готов разнести этот город по кирпичикам, чтобы раскрыть тайну.

Джон включил первую скорость и поехал не спеша.

За спиной у них скакка скулил в своей клетке и рычал на что-то, хотя ни Руби, ни Джонс ничего не видели. Руби велела ему замолчать, зверь навострил уши, будто понял её, и опустил голову.

Джонс, следуя навигатору, повернул на жилую улицу, и оранжевый свет фар выхватил из сумрака ночи длинный ряд домов.

– С чего начнём? – спросила Руби.

– Смотри в оба. Важна любая мелочь – мигающий фонарь, кошка, которая смотрит на дом… И открой окно.

– Ты уверен?