Невеста Карателя, или Краденная Весна

— Давай, давай, — подбодрил нейер, изо всех сил борясь с рвущимся изнутри смехом и (несмотря ни на что, да!) нарастающим желанием — Молодец, Амелла. Я тебе верю... почти. Раздевайся помедленнее. Клянись в искренности и преданности.





Та, наконец — то высвободив из тканей стройное, беленькое, сахарное, слегка покрытое ровно глазурью, бисером пота тело, машинально прикрылась руками и истово закивала головой:



— Клянусь, нейер! — громко сглотнула, краснея даже плечами и верхушками грудей — Говорю, не вру же...





Каратель скинул ноги с постели, вдруг поймав на себе странно — неодобрительный взгляд пассии.





"Не нравится ей, — быстрая мысль дернула острой, простудной болью — Не нравится... что?"





И тут же мысль эту подавило желание, жесткое, привычное, безопасное.





— Иди сюда, — бросил фразу, будто собаке обглоданную кость — Хватит кривляться.





Стянув с плеч рубаху, рывком привлек подошедшую девушку к себе.



— Раздвинь ноги, — одним движением развязав пояс брюк, высвободил напряженный, пульсирующий болью член — Садись на него.





Лицо и тело наложницы полыхали вечерним заревом, ладонь Карателя, коснувшаяся её бедра, обожгла пожаром.





Девица Радонир тихо ойкнула и дернула головой, пытаясь... спрятаться?





— Не сметь отворачиваться! — рявкнул Дангорт, отметая начисто все возможные протесты — Ноги шире. Да, так.





Крепко удерживая Амеллу одной рукой под поясницу, другую просунул меж хрупких бедер. Стараясь не торопиться, развел пальцами неотзывчивые складочки почти девственной плоти.






По ощутимому равнодушию тела пассии ясно было как белый день, что эта деревянноголовая дура снова ничего не желает.





Ну так... и что с того? Она, может быть, вообще ничего никогда не захочет...



И НЕ НАДО.





— Я сделаю, как вы скажете, нейер Дангорт, — шелестнуло над ухом, и обдало холодом — Стерплю, раз нужно...





— Да? — наигранно удивился он, переместив руки на узкую поясницу девушки — Ну, как пожелаешь. Видно, доброта моя мне же и выйдет боком... Ладно. Иди ко мне.





Невзирая на молчаливый, но ощутимый протест, притянул наложницу к себе на колени и заставил принять горящий, ноющий член в её ледяное лоно, так рьяно отвергающее его.





Вобрав в себя стонущую от желания мужскую плоть, Амелла двинулась, каким — то седьмым, звериным чувством уловив то, что должна делать. Уперевшись маленькой, крепкой ступней в одеяло, она положила ладонь на мускулистое плечо Хозяина и, заглянув в обезображенное лицо, плавно качнулась навстречу.





— Двигайся, двигайся, — шипел он сквозь зубы, крепко придерживая девушку одной рукой, другой грубо лаская груди — Сама знаешь, что надо, тело твоё знает... Не противься только, слышишь? Не сопротивляйся, говорю! Не отталкивай, не гони меня... Опять морочить тебя придется, тебе же хуже! Да и мне... тоже.





И вот тут — не промахнулся!





Последний выхрип — выкрик попал точно в цель, как мелкая пулька в монетку.



При упоминании морока глаза девушки, внезапно расширенные, залило серебром, на этот раз кипящим и жарким.





— Не надо, — прошептала холоднокожая красотка одними губами, послушно отдаваясь рукам и страсти Хозяина Дангорта — Не надо, пожалуйста, пожалуйста, не надо... Нет!





Легкие движения её тела вдруг стали сильнее. Ноги, давящие постель и пол, напряглись, а ногти впились в медальное, смуглое, мужское плечо.