Невеста для босса
Часть 23 из 26 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
Я уже отрыла рот, чтобы строго, но вежливо озвучить то, о чем подумала, но… Но она вдруг упала в кресло, закрыла лицо руками и зарыдала.
Зарыдала! Карина! Да не может быть! Такие, как она, вообще никогда не плачут, они заставляют плакать других. И этот поток слез настолько меня ошеломил, настолько выбил из колеи, что я вскочила и бросилась к тумбочке, где хранились чайные принадлежности.
– Что вы, не плачьте, сделаю я вам чай… – растерянно бормотала я, включая чайник и бросая в чашку пакетик. – Жалко, что ли…
– Не надо мне твой чай, – сквозь слезы завывала Карина, – ты мне жизнь сломала!
– Я? – спросила я испуганно. – Я ничего не ломала…
– Сломала! – взвизгнула Карина и зарыдала в голос.
Э-э-э, да у нее, похоже, истерика. Тут не чай, тут валерьянка нужна. Только ее у меня в кабинете не было. К нам обычно приходят куда более спокойные люди. Поэтому я быстро залила пакетик кипятком и протянула чашку Карине. Та оттолкнула мою руку, едва не ошпарившись, и пошла на новый виток:
– Мы с ним столько лет были вместе, и он меня никогда замуж не звал, а ты… Ты только появилась, и вот пожалуйста – кольцо. – Она с ненавистью ткнула хищно наманикюренным ногтем в направлении моего пальца. Я быстро спрятала за спину руку. Ту самую, на которой теперь снова красовался подарок Руслана. – И все прекрасно! А меня, значит, можно на помойку!
Вот же ситуация. Теперь, когда Карина не смотрела на меня презрительно, вся моя нелюбовь к ней разом прошла. И мне было ее даже жалко. Но что я могу сделать? Сказать: забирайте себе вашего Руслана, он мне не нужен? Так он мне нужен! И к тому же он человек, а не какой-нибудь чемодан с вещами… Его так просто и не вернешь.
– Я, – прогудела она, уткнувшись в платок, – я ведь ребенка жду.
Что-что она ждет? Может, мне послышалось? Но я уже знала: нет, не послышалось. Просто только что рухнуло и со звоном разбилось мое короткое счастье. И мне ничего не осталось… Так вот что значит выражение «как громом пораженный». Внутри стало пусто и холодно, словно тот самый гром разметал все чувства и ощущения, оставив пустую оболочку. И в голове тоже стало пусто. А потом в нее полезли они, мысли, и первая была:
– Руслан знает?
– Не-е-ет… – всхлипнула Карина все в тот же платок.
Глупый вопрос. Конечно, не знает. Руслан никогда бы не бросил беременную девушку. И своего ребенка. Для этого он слишком порядочен. А если бы знал, сделал бы мне предложение? Может, мое счастье ворованное? Кусочек ворованного счастья. Крохотный, но мой. Пока мой.
Я устало опустилась в кресло и залпом выпила чай, не почувствовав вкуса.
– Не знает, – тупо повторила я, машинально крутя в руках опустевшую чашку. – Но почему?
– Ну вы же с ним… Как я ему скажу?
«Вы же с ним»… Мое сердце упало куда-то вниз. А я точно все еще с ним? Как он поступит, когда обо всем узнает?
Что-то было в нашем разговоре неправильное. Что-то царапало, не давая покоя. И чем дальше, тем больше. Но что? Я никак не могла понять. Слишком неожиданным было известие о ребенке. Слишком сокрушительным.
Карина вытерла слезы и, скомкав платок, жалобно посмотрела мне в глаза.
– Брось Руслана, не оставляй ребенка сиротой.
Дурацкая ситуация, когда всех жалко. И Карину жалко, и Руслана жалко, и неродившегося ребенка тоже жалко. И себя тоже жалко. Потому что если там ребенок – это многое меняет. Так что, наверное, действительно я должна… И тут я резко оборвала сама себя.
Ничего, черт возьми, я не должна!
Ничего и никому. Потому что меня осенило, что в нашем разговоре не так. Отдельные слова, разрозненные кусочки фраз, жесты, словно пазлы, вставали друг к другу, вырисовывая ясную картину: грабли. Грабли, на которые я снова пытаюсь наступить.
Что я недавно думала про доверие? Так вот. Руслан, судя по его словам, долго ухаживал за мною, только я этого не замечала. Не стал бы он в то же время спать с Кариной. Правда, я не знаю, что для него «долго»: месяц, три месяца, шесть?
И потом… Карина, которая стесняется сообщить о своей беременности, потому что «вы же с ним»? Серьезно? Не особо ее это удерживало от поползновений тогда, во время их разговора на вечеринке. Да и коктейли она на дне рождения Розы Георгиевны опрокидывала слишком лихо для беременной.
– И какой же у вас срок? – участливо спросила я.
– Срок?.. – эхом повторила Карина.
Мне показалось или вопрос застал ее врасплох?
– Срок… Три месяца, – быстро сказала она.
Еще одна странность. Моя соседка, которая недавно родила, никогда не говорила срок в месяцах, только в неделях. Они там в консультациях это дело как-то так считают.
Но если не придираться к словам, получается, что ее история вполне может оказаться правдивой: три месяца назад Карина действительно еще могла встречаться с Русланом. Я ведь не знаю, когда они расстались.
И все-таки мне хотелось придираться.
– Покажите мне документы, – сказала я и сама удивилась, насколько ровно и спокойно звучит мой голос.
– Документы? – Карина непонимающе уставилась на меня.
– Да, медкарточку из консультации, УЗИ, анализы… Срок достаточно большой, все это уже должно быть.
Я блефовала. Я понятия не имела, на каком сроке это все должно быть. И должно ли вообще быть на руках. Может, место таким документам – в регистратуре, в поликлинике…
Но мой блеф не был раскрыт. Не оттого ли, что счастливая будущая мать тоже не знала таких тонкостей?
– А у меня и есть, – сказала она с вызовом, но какая-то неуверенность мелькнула в ее взгляде. – Только не с собой, а дома.
Ага, как ученик, что дневник дома забыл. Верю-верю.
– Ничего страшного! У меня подружка работает медсестрой в УЗИ-кабинете, сейчас поедем и посмотрим. Скажете, что я счастливая тетушка.
Я не знаю, откуда во мне взялась смелость. Наверное, дело в том, что теперь я больше не чувствовала себя самозванкой. С Русланом у нас все было серьезно и по-настоящему. И я не собиралась позволить кому-то вот так вот походя все испортить.
Я взяла сумочку в руки.
– Ну же, пойдемте. Если вы и правда беременны, вам скрывать нечего. А когда родится ребенок, сделаем тест ДНК. На отцовство. И не сомневайтесь, если выяснится, что это ребенок Руслана, я уверена: он его не оставит и будет всячески вам помогать…
Карина медленно поднялась с кресла, вытащила из сумочки второй платок, промокнула заплаканные глаза и окинула меня таким ненавидящим взглядом, что мне на мгновение стало по-настоящему страшно.
– Ты еще об этом пожалеешь, сучка, – прошипела она и вышла из приемной.
А я без сил упала в кресло. Такое ощущение, что короткое общение с Кариной высосало из меня всю жизненную энергию. Но, несмотря на усталость, я чувствовала себя победившей и уже представляла, как я передам наш разговор Руслану.
Угораздило же его связаться с такой актрисой: рыдания, позы, истерика… Оскар по ней плачет! Теперь я была уверена: слезы были фальшивыми, да и беременность тоже. Но на этот раз у нее ничего не вышло. Я стала умнее и не подумала устраивать побег и собственными руками разрушать свое счастье. И все-таки в глубине души мне все еще было не по себе. Странное чувство, неосознанное и размытое… То ли тревога, то ли смутное предчувствие надвигающейся беды.
Я отмахнулась от него. Ерунда. Просто я ужасно соскучилась по своему любимому боссу. И все на этом.
Глава 29
Эта встреча не шла у меня из головы ни вечером, ни на следующий день. Теперь я была совершенно не уверена, что поступила правильно.
Может, мне вообще не стоило самой разговаривать с Кариной? И не так уж и важно, что она явилась в офис специально, чтобы встретиться со мной. Мало ли чего она там хотела! Наверное, следовало просто сказать: «Извините, не мое дело. Вот вернется Руслан, с ним и обсуждайте». Но ведь это было бы неправдой… Ведь все, что касается Руслана, теперь и мое дело тоже. Или нет?..
Ответить на вопрос у меня никак не получалось.
Я прокручивала наш с Кариной разговор снова и снова. В голове уже было тесно от всех «А если бы я сказала вот так…», «Или вот так…», «А может, не стоило?..» «А может…»
Руслан позвонил дважды, но я так ничего ему и не рассказала.
Наверное, о подобных вещах вообще не следует говорить по телефону. Вот вернется, тогда и обсудим. Главное, чтоб Карина не позвонила ему первой. А то, может, пока я молчу и с улыбкой отвечаю, что все у меня хорошо и все путем, она уже доложила о нашей встрече, перевернув все с ног на голову и представив все в каком-то совершенно ужасном свете!
В общем, все очень сложно…
Из-за раздумий и метаний я была настолько невнимательна, что вместо того, чтобы отправить поздравление с юбилеем одному из наших поставщиков, разослала его по всей клиентской базе. То-то они обрадовались, наверное. Особенно те, кому до юбилея как до Африки. Поздравила, называется, всех оптом.
Как раз об этом я Руслану рассказала. Он ни капли на меня не рассердился, только рассмеялся:
– Дорогая, я и без того уже подыскиваю человека на твое место. Тебе вовсе ни к чему устраивать диверсии.
Я в очередной раз пришла к единственно возможному выводу: мой босс – лучше всех. И даже когда он перестанет быть моим боссом, он все равно будет лучше всех. Эта мысль как-то сразу меня успокоила, и я легко поверила в то, что все у нас будет хорошо.
Рабочий день подошел к концу, я выключила компьютер, полила камелии и уже собиралась выходить, когда дверь открылась.
На пороге стоял он, мой босс собственной персоной. Немного уставший с дороги, но бодрый и явно в хорошем настроении.
– Ой, – тихонько пискнула я, не в силах поверить своим глазам. – Ты же говорил, что только через три дня…
Он широко улыбнулся:
– Справился в рекордно короткие сроки, решил, что сбор чемодана – это серьезное мероприятие и не следует откладывать его на последний момент.
Я рассмеялась, с разбегу радостно повисла у него на шее и смачно поцеловала во вкусно пахнущую щеку. Потом еще и еще… Какая замечательная щека! Лучшая щека в мире! Как же мне нравится ее целовать… И губы тоже нравится. Особенно когда он вот так целует, по-мужски жадно, грешно, бесстыдно… Поцелуй-искушение, поцелуй-совращение, поцелуй-провокация в чистом виде. Вкус его губ, запах кожи и парфюма, жар его тела, от которого мутится в голове… Он давно отпустил меня на пол и, не переставая целовать, куда-то подталкивал. И я покорно двигалась под его натиском. Горячие руки беспрепятственно бродили по моему телу, гладили спину, сжимали ягодицы, жадно ласкали грудь. И от их хозяйских прикосновений по коже проскакивали искры, сладко вспыхивали и гасли, будоража и сводя с ума, заставляя тихонько постанывать от острого, почти нестерпимого удовольствия. Внутри разгорался знакомый пожар, и мысль отдаться ему прямо сейчас, здесь, в приемной, уже не казалась невозможной… Раздался скрежет, что-то отъехало. Похоже, мы снесли кресло, на котором сидела Карина. Карина? Черт, что-то я должна была про нее рассказать. А, неважно, потом, все потом… Мысли плавились и растекались, и кости плавились, и все тело словно превращалось в желе…
Он подхватил меня под ягодицы, усадил на стол и вторгся между раздвинутых ног, задирая юбку.
– Я ужасно соскучился, – хрипло шепнул он на ухо.
– Я тоже соскучилась… – выдохнула я, совершенно опьянев от его рук и губ, от того, что он со мной творил.
В бедро что-то впилось, похожее на карандаш, остатки здравого смысла встрепенулись, вяло проскользили по краю сознания.
– Мы не можем… – выговорила я, с трудом соображая, что, собственно, хочу сказать.
Зарыдала! Карина! Да не может быть! Такие, как она, вообще никогда не плачут, они заставляют плакать других. И этот поток слез настолько меня ошеломил, настолько выбил из колеи, что я вскочила и бросилась к тумбочке, где хранились чайные принадлежности.
– Что вы, не плачьте, сделаю я вам чай… – растерянно бормотала я, включая чайник и бросая в чашку пакетик. – Жалко, что ли…
– Не надо мне твой чай, – сквозь слезы завывала Карина, – ты мне жизнь сломала!
– Я? – спросила я испуганно. – Я ничего не ломала…
– Сломала! – взвизгнула Карина и зарыдала в голос.
Э-э-э, да у нее, похоже, истерика. Тут не чай, тут валерьянка нужна. Только ее у меня в кабинете не было. К нам обычно приходят куда более спокойные люди. Поэтому я быстро залила пакетик кипятком и протянула чашку Карине. Та оттолкнула мою руку, едва не ошпарившись, и пошла на новый виток:
– Мы с ним столько лет были вместе, и он меня никогда замуж не звал, а ты… Ты только появилась, и вот пожалуйста – кольцо. – Она с ненавистью ткнула хищно наманикюренным ногтем в направлении моего пальца. Я быстро спрятала за спину руку. Ту самую, на которой теперь снова красовался подарок Руслана. – И все прекрасно! А меня, значит, можно на помойку!
Вот же ситуация. Теперь, когда Карина не смотрела на меня презрительно, вся моя нелюбовь к ней разом прошла. И мне было ее даже жалко. Но что я могу сделать? Сказать: забирайте себе вашего Руслана, он мне не нужен? Так он мне нужен! И к тому же он человек, а не какой-нибудь чемодан с вещами… Его так просто и не вернешь.
– Я, – прогудела она, уткнувшись в платок, – я ведь ребенка жду.
Что-что она ждет? Может, мне послышалось? Но я уже знала: нет, не послышалось. Просто только что рухнуло и со звоном разбилось мое короткое счастье. И мне ничего не осталось… Так вот что значит выражение «как громом пораженный». Внутри стало пусто и холодно, словно тот самый гром разметал все чувства и ощущения, оставив пустую оболочку. И в голове тоже стало пусто. А потом в нее полезли они, мысли, и первая была:
– Руслан знает?
– Не-е-ет… – всхлипнула Карина все в тот же платок.
Глупый вопрос. Конечно, не знает. Руслан никогда бы не бросил беременную девушку. И своего ребенка. Для этого он слишком порядочен. А если бы знал, сделал бы мне предложение? Может, мое счастье ворованное? Кусочек ворованного счастья. Крохотный, но мой. Пока мой.
Я устало опустилась в кресло и залпом выпила чай, не почувствовав вкуса.
– Не знает, – тупо повторила я, машинально крутя в руках опустевшую чашку. – Но почему?
– Ну вы же с ним… Как я ему скажу?
«Вы же с ним»… Мое сердце упало куда-то вниз. А я точно все еще с ним? Как он поступит, когда обо всем узнает?
Что-то было в нашем разговоре неправильное. Что-то царапало, не давая покоя. И чем дальше, тем больше. Но что? Я никак не могла понять. Слишком неожиданным было известие о ребенке. Слишком сокрушительным.
Карина вытерла слезы и, скомкав платок, жалобно посмотрела мне в глаза.
– Брось Руслана, не оставляй ребенка сиротой.
Дурацкая ситуация, когда всех жалко. И Карину жалко, и Руслана жалко, и неродившегося ребенка тоже жалко. И себя тоже жалко. Потому что если там ребенок – это многое меняет. Так что, наверное, действительно я должна… И тут я резко оборвала сама себя.
Ничего, черт возьми, я не должна!
Ничего и никому. Потому что меня осенило, что в нашем разговоре не так. Отдельные слова, разрозненные кусочки фраз, жесты, словно пазлы, вставали друг к другу, вырисовывая ясную картину: грабли. Грабли, на которые я снова пытаюсь наступить.
Что я недавно думала про доверие? Так вот. Руслан, судя по его словам, долго ухаживал за мною, только я этого не замечала. Не стал бы он в то же время спать с Кариной. Правда, я не знаю, что для него «долго»: месяц, три месяца, шесть?
И потом… Карина, которая стесняется сообщить о своей беременности, потому что «вы же с ним»? Серьезно? Не особо ее это удерживало от поползновений тогда, во время их разговора на вечеринке. Да и коктейли она на дне рождения Розы Георгиевны опрокидывала слишком лихо для беременной.
– И какой же у вас срок? – участливо спросила я.
– Срок?.. – эхом повторила Карина.
Мне показалось или вопрос застал ее врасплох?
– Срок… Три месяца, – быстро сказала она.
Еще одна странность. Моя соседка, которая недавно родила, никогда не говорила срок в месяцах, только в неделях. Они там в консультациях это дело как-то так считают.
Но если не придираться к словам, получается, что ее история вполне может оказаться правдивой: три месяца назад Карина действительно еще могла встречаться с Русланом. Я ведь не знаю, когда они расстались.
И все-таки мне хотелось придираться.
– Покажите мне документы, – сказала я и сама удивилась, насколько ровно и спокойно звучит мой голос.
– Документы? – Карина непонимающе уставилась на меня.
– Да, медкарточку из консультации, УЗИ, анализы… Срок достаточно большой, все это уже должно быть.
Я блефовала. Я понятия не имела, на каком сроке это все должно быть. И должно ли вообще быть на руках. Может, место таким документам – в регистратуре, в поликлинике…
Но мой блеф не был раскрыт. Не оттого ли, что счастливая будущая мать тоже не знала таких тонкостей?
– А у меня и есть, – сказала она с вызовом, но какая-то неуверенность мелькнула в ее взгляде. – Только не с собой, а дома.
Ага, как ученик, что дневник дома забыл. Верю-верю.
– Ничего страшного! У меня подружка работает медсестрой в УЗИ-кабинете, сейчас поедем и посмотрим. Скажете, что я счастливая тетушка.
Я не знаю, откуда во мне взялась смелость. Наверное, дело в том, что теперь я больше не чувствовала себя самозванкой. С Русланом у нас все было серьезно и по-настоящему. И я не собиралась позволить кому-то вот так вот походя все испортить.
Я взяла сумочку в руки.
– Ну же, пойдемте. Если вы и правда беременны, вам скрывать нечего. А когда родится ребенок, сделаем тест ДНК. На отцовство. И не сомневайтесь, если выяснится, что это ребенок Руслана, я уверена: он его не оставит и будет всячески вам помогать…
Карина медленно поднялась с кресла, вытащила из сумочки второй платок, промокнула заплаканные глаза и окинула меня таким ненавидящим взглядом, что мне на мгновение стало по-настоящему страшно.
– Ты еще об этом пожалеешь, сучка, – прошипела она и вышла из приемной.
А я без сил упала в кресло. Такое ощущение, что короткое общение с Кариной высосало из меня всю жизненную энергию. Но, несмотря на усталость, я чувствовала себя победившей и уже представляла, как я передам наш разговор Руслану.
Угораздило же его связаться с такой актрисой: рыдания, позы, истерика… Оскар по ней плачет! Теперь я была уверена: слезы были фальшивыми, да и беременность тоже. Но на этот раз у нее ничего не вышло. Я стала умнее и не подумала устраивать побег и собственными руками разрушать свое счастье. И все-таки в глубине души мне все еще было не по себе. Странное чувство, неосознанное и размытое… То ли тревога, то ли смутное предчувствие надвигающейся беды.
Я отмахнулась от него. Ерунда. Просто я ужасно соскучилась по своему любимому боссу. И все на этом.
Глава 29
Эта встреча не шла у меня из головы ни вечером, ни на следующий день. Теперь я была совершенно не уверена, что поступила правильно.
Может, мне вообще не стоило самой разговаривать с Кариной? И не так уж и важно, что она явилась в офис специально, чтобы встретиться со мной. Мало ли чего она там хотела! Наверное, следовало просто сказать: «Извините, не мое дело. Вот вернется Руслан, с ним и обсуждайте». Но ведь это было бы неправдой… Ведь все, что касается Руслана, теперь и мое дело тоже. Или нет?..
Ответить на вопрос у меня никак не получалось.
Я прокручивала наш с Кариной разговор снова и снова. В голове уже было тесно от всех «А если бы я сказала вот так…», «Или вот так…», «А может, не стоило?..» «А может…»
Руслан позвонил дважды, но я так ничего ему и не рассказала.
Наверное, о подобных вещах вообще не следует говорить по телефону. Вот вернется, тогда и обсудим. Главное, чтоб Карина не позвонила ему первой. А то, может, пока я молчу и с улыбкой отвечаю, что все у меня хорошо и все путем, она уже доложила о нашей встрече, перевернув все с ног на голову и представив все в каком-то совершенно ужасном свете!
В общем, все очень сложно…
Из-за раздумий и метаний я была настолько невнимательна, что вместо того, чтобы отправить поздравление с юбилеем одному из наших поставщиков, разослала его по всей клиентской базе. То-то они обрадовались, наверное. Особенно те, кому до юбилея как до Африки. Поздравила, называется, всех оптом.
Как раз об этом я Руслану рассказала. Он ни капли на меня не рассердился, только рассмеялся:
– Дорогая, я и без того уже подыскиваю человека на твое место. Тебе вовсе ни к чему устраивать диверсии.
Я в очередной раз пришла к единственно возможному выводу: мой босс – лучше всех. И даже когда он перестанет быть моим боссом, он все равно будет лучше всех. Эта мысль как-то сразу меня успокоила, и я легко поверила в то, что все у нас будет хорошо.
Рабочий день подошел к концу, я выключила компьютер, полила камелии и уже собиралась выходить, когда дверь открылась.
На пороге стоял он, мой босс собственной персоной. Немного уставший с дороги, но бодрый и явно в хорошем настроении.
– Ой, – тихонько пискнула я, не в силах поверить своим глазам. – Ты же говорил, что только через три дня…
Он широко улыбнулся:
– Справился в рекордно короткие сроки, решил, что сбор чемодана – это серьезное мероприятие и не следует откладывать его на последний момент.
Я рассмеялась, с разбегу радостно повисла у него на шее и смачно поцеловала во вкусно пахнущую щеку. Потом еще и еще… Какая замечательная щека! Лучшая щека в мире! Как же мне нравится ее целовать… И губы тоже нравится. Особенно когда он вот так целует, по-мужски жадно, грешно, бесстыдно… Поцелуй-искушение, поцелуй-совращение, поцелуй-провокация в чистом виде. Вкус его губ, запах кожи и парфюма, жар его тела, от которого мутится в голове… Он давно отпустил меня на пол и, не переставая целовать, куда-то подталкивал. И я покорно двигалась под его натиском. Горячие руки беспрепятственно бродили по моему телу, гладили спину, сжимали ягодицы, жадно ласкали грудь. И от их хозяйских прикосновений по коже проскакивали искры, сладко вспыхивали и гасли, будоража и сводя с ума, заставляя тихонько постанывать от острого, почти нестерпимого удовольствия. Внутри разгорался знакомый пожар, и мысль отдаться ему прямо сейчас, здесь, в приемной, уже не казалась невозможной… Раздался скрежет, что-то отъехало. Похоже, мы снесли кресло, на котором сидела Карина. Карина? Черт, что-то я должна была про нее рассказать. А, неважно, потом, все потом… Мысли плавились и растекались, и кости плавились, и все тело словно превращалось в желе…
Он подхватил меня под ягодицы, усадил на стол и вторгся между раздвинутых ног, задирая юбку.
– Я ужасно соскучился, – хрипло шепнул он на ухо.
– Я тоже соскучилась… – выдохнула я, совершенно опьянев от его рук и губ, от того, что он со мной творил.
В бедро что-то впилось, похожее на карандаш, остатки здравого смысла встрепенулись, вяло проскользили по краю сознания.
– Мы не можем… – выговорила я, с трудом соображая, что, собственно, хочу сказать.