Невест-то много, я - одна
Часть 28 из 41 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
На него тут же опустился поднос с хрустальным графинчиком и двумя крохотными рюмочками. Изумрудная густая жидкость наполнила их, и одну рюмку артефактор поставил прямо передо мной.
– Прошу вас, леди. И не смущайтесь. Может, покажете мне ваши глаза? Я могу помочь?
– Скажите, магистр Дагран, а как вы относитесь к способностям вестниц смерти? – осторожно спросила я, взяв рюмку и поднося ее к губам.
– О! – промолвил маг. Помолчал. – Ого‑го! – снова помолчал. – А вы, значит, вестница? Вот это да! Впервые в жизни столкнулся с одной из вас.
– И... как?
– Любопытно, – признался он. – Но не страшно. Я столько живу, что, наверное, просто уже не боюсь умереть. А вы, дорогая леди, какой срок можете видеть?
– Кажется, полгода. Но я пока не знаю точно. Уровень дара внезапно и резко скакнул. И вот.
– О! Так это же замечательно! Скажите же мне скорее, прекрасная леди ди Элдре. Я протяну эти полгода или пора заканчивать срочные дела?
Я помялась, но раз мой визави не боится, поставила рюмку на стол и медленно подняла глаза. Мой собеседник оказался очень и очень старым. Вот прямо древним. Но понятно это было не столько по лицу, изрезанному морщинами, а ощущалось как‑то на ином, подсознательном уровне. Полукровка, причем так намешано, что я даже не соображу, кто же именно отметился в его предках. Люди точно, но определенно были и эльфы. А учитывая крепкий костяк, широкие плечи и некоторую коренастость, и гномы нагрешили. И, кажется, дриады, если судить по яркой сочной радужке глаз. Она ничуть не затуманилась и не потускнела, как это бывает у стариков.
Я смотрела на него и видела его грядущее. И это было странно и грустно.
– Ну? – поторопил он меня.
– Через шесть месяцев и четыре дня, – выдавила наконец. – Простите. Вас... убьют.
– Даже так? – приподнял мужчина брови и откинулся на спинку кресла. – Неожиданно. И, конечно же, предотвратить это не удастся?
Пожав плечами, я повторила то, что говорила сотни раз с самого детства:
– Я не предсказываю судьбу и то, как ее изменить. Я всего лишь вижу будущую смерть. А то, какими путями вы к ней придете, изменить я не в силах. Ведь я лишь вестница.
– Значит, шесть месяцев и четыре дня, – пожевал губами магистр. – Надо срочно заняться делами и всё закончить. А то будет обидно, если останутся незавершенные артефакты. Ах да! А вам требуется?..
– А мне как раз требуется артефакт, который позволит не видеть смерти. Например, монокль? Но не на один глаз, как носят господа. А сразу на два. И изящный, чтобы его смогла использовать леди.
– Вас тяготит дар вестницы? – с пониманием спросил артефактор.
– Очень! – не стала я отрицать. – И я тороплюсь, поэтому попросила бы вас выполнить мой заказ в первую очередь, если возможно. Мне нужно ехать по делам домой, в Приграничье. А там... – Я кашлянула. – Там смертей слишком много из‑за прорывов. Мне бы не хотелось видеть их все.
– Да, понимаю. Вы ведь и приобрели дар именно по этой причине, что жили там? Как долго вы уже вестница?
– Мне тогда еще не было семи.
– Бедная девочка... – посочувствовал едва слышно маг. – Что ж, я готов приступить к вашему заказу немедленно. Ранее мне с подобным сталкиваться не приходилось, но мы сделаем всё, что в наших силах.
Остаток дня я провела в мастерской. Магистр Дагран сделал гипсовый слепок моего лица, измерил череп и уровень магических способностей. Помимо этого просканировал ауру, выяснил всё относительно моего образа жизни и его активности. Уточнил предпочтения, характер и привычки. Семейное положение и наличие у меня детей, а если их планирую, то скольких. Взял каплю крови и исследовал ее на каком‑то из своих артефактов. Все полученные данные он записывал в новый, только заведенный специально для меня блокнот.
Потом пришла очередь драгоценных камней. Артефактор для чего‑то поочередно выдавал мне различные самоцветы и просил подержать их в руке. Снова что‑то записывал. Затем с каждым из камушков мы выходили на крыльцо, и я смотрела на прохожих, сообщая, чувствую ли какие‑нибудь изменения в активности способностей вестницы.
А магистр постоянно приговаривал:
– Очень интересно! Ох, как же интересно!
Я закатывала глаза, но стоически терпела все манипуляции. Гайрас давно скучал в углу, куда его отправили, чтобы он не мешался. А мы всё общались и общались.
Часа через четыре магистр Дагран сделал перерыв на обед. Горячую еду ему доставляли из соседней таверны. Поэтому наши эксперименты просто прервал мальчишка‑курьер с огромной корзиной, из которой доносились вкусные запахи.
– О, я и забыл! – всплеснул руками мастер. – Леди Эрика, составьте компанию старику. Отобедайте со мной.
– Благодарю, – с облегчением выдохнула я. Обернулась к своему сопровождающему и велела: – Гайрас, сходите тоже поешьте сами и нашему кучеру обед возьмите. Я буду здесь, с магистром. Обещаю, никуда не уйду.
Лакей поклонился, помялся немного, решая, можно ли меня покинуть, и вышел. Впрочем, вернулся через пару минут. Из чего я сделала вывод, что он поступил наоборот: кучера отправил за едой для них обоих, а сам остался при мне.
Уезжала я от артефактора уже затемно, совершенно измученная. Такое ощущение, что из меня все соки выпили. Но магистр уверял, что теперь он сделает всё, что в его силах, и из самых подходящих материалов.
На вопрос о сроках развел руками, но пообещал приложить все усилия и заниматься только моим заказом. Очень уж ему интересно. Сказал, что пришлет весточку, как только всё будет готово.
К ужину маркиз ди Кассано не приехал. А я так умаялась, что и ждать его допоздна не стала. Поела и сразу ушла спать. Правда, мне показалось, что ночью кто‑то заходил в спальню и сидел рядом со мной. Лорд Риккардо всё же ночевал дома, но утром я его снова не застала. Он уехал очень рано.
До самого королевского бала мы с ним так и не виделись. Мне предстояли последние примерки платья, финальные уроки и мини‑экзамены у танцмейстера и учителя этикета. Они и так были недовольны тем, что я пропускала занятия в последние дни, о чем их всегда заранее предупреждали записками.
И вот настал тот самый день. С раннего утра я поехала в салон госпожи Дедалии. Время было забронировано для меня еще месяц назад. Так что я прошла все необходимые процедуры для наведения красоты. Мои волосы вновь обработали различными масками и эликсирами так, что они чуть ли не сияли, как снег в горах. Кожа светилась, и мне самой хотелось прикоснуться к своей щечке.
Оставались прическа и легкий макияж, но это уже дома, ближе к вечеру.
Еще нужно успеть немного вздремнуть перед долгой бессонной ночью в королевском дворце.
Платье привезла портниха вчера вечером. Ее помощники внесли манекен, запакованный так, чтобы не помять и не испортить надетый на него наряд. Мона не утерпела и залезла посмотреть. Ахнула от восторга и побежала рассказывать остальным слугам, что молодая госпожа на балу всех затмит.
Легкий послеобеденный сон, снова перекус, освежиться и сборы.
Прическа, которую Мона и еще одна горничная, пришедшая на помощь, крутили и собирали в четыре руки почти два часа. Я успела заскучать, почитать книгу, выпить чая, съесть бутерброд. И наконец меня выпустили. Почти.
Подошла очередь макияжа. Неброского, разумеется. Я ведь незамужняя леди, а не бойкая вдовушка среднего сословия. Всё исключительно прилично. Лишь оттенить ресницы и брови. Легкие румяна и сияющая пудра. Розовый тон для губ.
Пришло время одеваться.
В платье, как и в белье и чулки, меня тоже облачали в четыре руки. Чтобы не дайте боги ничего не задеть, не порвать и не повредить. Шедевр портновского творчества был... восхитителен.
Леди Алексине удалось создать нечто изумительное и достойное самого взыскательного вкуса. Тонкие шелк и шифон, отличающиеся друг от друга на полтона, изумительно подходили к моим глазам. И нет, не зеленые, а того цвета, что приобретает море при определенном солнечном освещении. Уже не зелень, но еще не синева. К ним тонкие, словно паутина, кипенно‑белые кружева и морозная вышивка серебряной нитью по краю подолу.
Учитывая тот кристально‑снежный цвет волос, что у меня теперь, смотрелось изумительно. Словно дух стихии снега и воды вышел из эфира.
– О‑о‑о! – застонали от восторга горничные. – Умереть, какая красота. Простите сердечно, леди Эрика.
Сюда бы драгоценности, но мои розовые совсем не подойдут. Я с улыбкой смотрела на дивное видение в зеркале. Пошевелила пальцами необутых еще ног. Бальные туфельки на маленьком каблучке, стачанные из мягкой серебристой кожи, стояли в сторонке. Надену их перед самым выходом из дома.
Тут раздался стук в дверь. Мона выскочила из спальни, пробыла там пару минут и вернулась с сияющими глазами, держа в руках бархатную коробку для драгоценностей и перекинутый через локоть белый бархатный плащ, отороченный мехом.
– Его сиятельство велел вам надеть драгоценности, леди Эрика. В королевский дворец его сопровождающая никак не может явиться без них.
Я сморщила нос, но протестовать не стала. Маркиз прав.
– А плащ? – уточнила вторая девушка, Анни́та, освобождая руку Моны от тяжелого бархата.
– Это тоже передал его сиятельство. Сказал, что леди Эрика наверняка забыла, что уже холодно и она не может ехать в одном платье. А подходящей накидки, уверен, она не заказала.
– Я такая предсказуемая? – обиделась я.
– Вы такая скромная, леди, – хихикнули девушки, переглянувшись.
– Ну что? Открываем, да? Можно? – с нетерпением спросила Аннита.
Ювелирный комплект внутри бархатной коробки оказался творением эльфов. Тончайшей работы и изумительной красоты. Серебро, бирюза и бриллианты.
– Какая прелесть! – выдохнула я, боясь даже прикоснуться к драгоценностям. – А откуда маркиз узнал цвет платья?
– Так я сообщила, – хлопнула глазами Мона. – А как же? Ему ведь нужно было знать, в чем пойдет его спутница.
Я кивнула, всё еще не решаясь вынуть хоть одно из украшений.
Горничные оказались смелее. А может, им просто очень хотелось подержать в руках эти дивные вещицы.
И снова в четыре руки они надевали на меня драгоценности. Легкое ажурное колье, два широких браслета, аккуратные сережки, которые не станут оттягивать мочки ушей, и кольцо на всю фалангу. В последнюю очередь девушки аккуратно украсили мою прическу маленькой легкой диадемой. В такой можно и танцевать, голова не будет уставать, как от тяжести парадных тиар.
Я помнила изображенную на парадном портрете в нашем сгоревшем замке семейную пару моих предков. Уж не знаю, кто именно из ди Элдре это был. Но драгоценности на красивой леди, смотрящей с холста с легкой улыбкой, явно стоили целое состояние, были крупными и наверняка ужасно тяжелыми. Как у дамы шея не переломилась под тяжестью драгоценного головного убора, колье и висящих серег? Меня очень волновал в детстве этот вопрос. Я тогда еще не понимала, что от былого состояния и богатства ничего не осталось. В том числе не было уже и этих украшений.
К моменту нашего с Марикой рождения от фамильных ценностей рода ди Элдре не осталось ничего, кроме нескольких портретов предков, которые когда‑то давно эти драгоценности носили.
– Прелесть! – умильно сложили руки горничные, рассматривая меня. – Леди Эрика, надевайте туфельки, и мы поможем вам спуститься. Его сиятельство уже ждет вас внизу.
Когда я сошла с лестницы и встала перед замершим в холле лордом Риккардо, он отмер не сразу. Просто стоял, смотрел на меня, словно на сказочное видение, и молчал. А я специально не стала накидывать плащ. Мне хотелось, чтобы маркиз увидел меня и... похвалил? А то вдруг бы тяжелый бархат плаща помял платье?
– Ну... как? – кашлянув, смущенно спросила я, не выдержав затянувшуюся паузу.
– Я сражен в самое сердце, – хрипло отозвался он, склонился и поцеловал мне руку.
В отдалении переглядывались и шушукались слуги, которые, конечно же, не могли удержать любопытство и подглядывали за нами.
Я улыбнулась и только теперь окинула взглядом наряд маркиза. Да, он действительно знал, какого цвета у меня платье. Более того, оделся в тон, а шейный платок из того же шелка, что и мой наряд. Значит, заказал через слуг леди Алексине. И ведь никто и словом об этом не обмолвился.
– Едемте, Эрика, – наконец пришел в себя хозяин дома. Забрал у Моны плащ и помог мне его накинуть и застегнуть.
В экипаж я поднималась с его помощью, а там мы дождались, пока горничная расправит мне складки на платье и плаще, чтобы не помялись за дорогу.
– Мона, не переживай, – успокоил маркиз взволнованную девушку. – Я прослежу, чтобы у твоей госпожи всё было идеально. И разглажу заклинаниями все складки, если вдруг они появятся в пути.
Только после этого Мона и Аннита успокоились и оставили меня на попечение своего хозяина. А я чувствовала себя принцессой. И это было так удивительно и приятно.
Вот бы Марика была со мной рядом. Когда мы маленькие старались привыкнуть к новой трудной жизни в приюте и держались друг за друга, то часто витали в облаках, думая, что нас найдут какие‑нибудь дальние родственники и заберут. Что у нас снова будет дом. Этого, конечно, не случилось. Но мы мечтали и о нарядах, и о том, что когда‑нибудь отправимся на бал и будем танцевать в красивом платье и в драгоценностях. И будут музыка, зеркала и цветы. И прекрасный принц. О чем еще могли грезить маленькие девочки из аристократического рода? Конечно же, о принце.
– Прошу вас, леди. И не смущайтесь. Может, покажете мне ваши глаза? Я могу помочь?
– Скажите, магистр Дагран, а как вы относитесь к способностям вестниц смерти? – осторожно спросила я, взяв рюмку и поднося ее к губам.
– О! – промолвил маг. Помолчал. – Ого‑го! – снова помолчал. – А вы, значит, вестница? Вот это да! Впервые в жизни столкнулся с одной из вас.
– И... как?
– Любопытно, – признался он. – Но не страшно. Я столько живу, что, наверное, просто уже не боюсь умереть. А вы, дорогая леди, какой срок можете видеть?
– Кажется, полгода. Но я пока не знаю точно. Уровень дара внезапно и резко скакнул. И вот.
– О! Так это же замечательно! Скажите же мне скорее, прекрасная леди ди Элдре. Я протяну эти полгода или пора заканчивать срочные дела?
Я помялась, но раз мой визави не боится, поставила рюмку на стол и медленно подняла глаза. Мой собеседник оказался очень и очень старым. Вот прямо древним. Но понятно это было не столько по лицу, изрезанному морщинами, а ощущалось как‑то на ином, подсознательном уровне. Полукровка, причем так намешано, что я даже не соображу, кто же именно отметился в его предках. Люди точно, но определенно были и эльфы. А учитывая крепкий костяк, широкие плечи и некоторую коренастость, и гномы нагрешили. И, кажется, дриады, если судить по яркой сочной радужке глаз. Она ничуть не затуманилась и не потускнела, как это бывает у стариков.
Я смотрела на него и видела его грядущее. И это было странно и грустно.
– Ну? – поторопил он меня.
– Через шесть месяцев и четыре дня, – выдавила наконец. – Простите. Вас... убьют.
– Даже так? – приподнял мужчина брови и откинулся на спинку кресла. – Неожиданно. И, конечно же, предотвратить это не удастся?
Пожав плечами, я повторила то, что говорила сотни раз с самого детства:
– Я не предсказываю судьбу и то, как ее изменить. Я всего лишь вижу будущую смерть. А то, какими путями вы к ней придете, изменить я не в силах. Ведь я лишь вестница.
– Значит, шесть месяцев и четыре дня, – пожевал губами магистр. – Надо срочно заняться делами и всё закончить. А то будет обидно, если останутся незавершенные артефакты. Ах да! А вам требуется?..
– А мне как раз требуется артефакт, который позволит не видеть смерти. Например, монокль? Но не на один глаз, как носят господа. А сразу на два. И изящный, чтобы его смогла использовать леди.
– Вас тяготит дар вестницы? – с пониманием спросил артефактор.
– Очень! – не стала я отрицать. – И я тороплюсь, поэтому попросила бы вас выполнить мой заказ в первую очередь, если возможно. Мне нужно ехать по делам домой, в Приграничье. А там... – Я кашлянула. – Там смертей слишком много из‑за прорывов. Мне бы не хотелось видеть их все.
– Да, понимаю. Вы ведь и приобрели дар именно по этой причине, что жили там? Как долго вы уже вестница?
– Мне тогда еще не было семи.
– Бедная девочка... – посочувствовал едва слышно маг. – Что ж, я готов приступить к вашему заказу немедленно. Ранее мне с подобным сталкиваться не приходилось, но мы сделаем всё, что в наших силах.
Остаток дня я провела в мастерской. Магистр Дагран сделал гипсовый слепок моего лица, измерил череп и уровень магических способностей. Помимо этого просканировал ауру, выяснил всё относительно моего образа жизни и его активности. Уточнил предпочтения, характер и привычки. Семейное положение и наличие у меня детей, а если их планирую, то скольких. Взял каплю крови и исследовал ее на каком‑то из своих артефактов. Все полученные данные он записывал в новый, только заведенный специально для меня блокнот.
Потом пришла очередь драгоценных камней. Артефактор для чего‑то поочередно выдавал мне различные самоцветы и просил подержать их в руке. Снова что‑то записывал. Затем с каждым из камушков мы выходили на крыльцо, и я смотрела на прохожих, сообщая, чувствую ли какие‑нибудь изменения в активности способностей вестницы.
А магистр постоянно приговаривал:
– Очень интересно! Ох, как же интересно!
Я закатывала глаза, но стоически терпела все манипуляции. Гайрас давно скучал в углу, куда его отправили, чтобы он не мешался. А мы всё общались и общались.
Часа через четыре магистр Дагран сделал перерыв на обед. Горячую еду ему доставляли из соседней таверны. Поэтому наши эксперименты просто прервал мальчишка‑курьер с огромной корзиной, из которой доносились вкусные запахи.
– О, я и забыл! – всплеснул руками мастер. – Леди Эрика, составьте компанию старику. Отобедайте со мной.
– Благодарю, – с облегчением выдохнула я. Обернулась к своему сопровождающему и велела: – Гайрас, сходите тоже поешьте сами и нашему кучеру обед возьмите. Я буду здесь, с магистром. Обещаю, никуда не уйду.
Лакей поклонился, помялся немного, решая, можно ли меня покинуть, и вышел. Впрочем, вернулся через пару минут. Из чего я сделала вывод, что он поступил наоборот: кучера отправил за едой для них обоих, а сам остался при мне.
Уезжала я от артефактора уже затемно, совершенно измученная. Такое ощущение, что из меня все соки выпили. Но магистр уверял, что теперь он сделает всё, что в его силах, и из самых подходящих материалов.
На вопрос о сроках развел руками, но пообещал приложить все усилия и заниматься только моим заказом. Очень уж ему интересно. Сказал, что пришлет весточку, как только всё будет готово.
К ужину маркиз ди Кассано не приехал. А я так умаялась, что и ждать его допоздна не стала. Поела и сразу ушла спать. Правда, мне показалось, что ночью кто‑то заходил в спальню и сидел рядом со мной. Лорд Риккардо всё же ночевал дома, но утром я его снова не застала. Он уехал очень рано.
До самого королевского бала мы с ним так и не виделись. Мне предстояли последние примерки платья, финальные уроки и мини‑экзамены у танцмейстера и учителя этикета. Они и так были недовольны тем, что я пропускала занятия в последние дни, о чем их всегда заранее предупреждали записками.
И вот настал тот самый день. С раннего утра я поехала в салон госпожи Дедалии. Время было забронировано для меня еще месяц назад. Так что я прошла все необходимые процедуры для наведения красоты. Мои волосы вновь обработали различными масками и эликсирами так, что они чуть ли не сияли, как снег в горах. Кожа светилась, и мне самой хотелось прикоснуться к своей щечке.
Оставались прическа и легкий макияж, но это уже дома, ближе к вечеру.
Еще нужно успеть немного вздремнуть перед долгой бессонной ночью в королевском дворце.
Платье привезла портниха вчера вечером. Ее помощники внесли манекен, запакованный так, чтобы не помять и не испортить надетый на него наряд. Мона не утерпела и залезла посмотреть. Ахнула от восторга и побежала рассказывать остальным слугам, что молодая госпожа на балу всех затмит.
Легкий послеобеденный сон, снова перекус, освежиться и сборы.
Прическа, которую Мона и еще одна горничная, пришедшая на помощь, крутили и собирали в четыре руки почти два часа. Я успела заскучать, почитать книгу, выпить чая, съесть бутерброд. И наконец меня выпустили. Почти.
Подошла очередь макияжа. Неброского, разумеется. Я ведь незамужняя леди, а не бойкая вдовушка среднего сословия. Всё исключительно прилично. Лишь оттенить ресницы и брови. Легкие румяна и сияющая пудра. Розовый тон для губ.
Пришло время одеваться.
В платье, как и в белье и чулки, меня тоже облачали в четыре руки. Чтобы не дайте боги ничего не задеть, не порвать и не повредить. Шедевр портновского творчества был... восхитителен.
Леди Алексине удалось создать нечто изумительное и достойное самого взыскательного вкуса. Тонкие шелк и шифон, отличающиеся друг от друга на полтона, изумительно подходили к моим глазам. И нет, не зеленые, а того цвета, что приобретает море при определенном солнечном освещении. Уже не зелень, но еще не синева. К ним тонкие, словно паутина, кипенно‑белые кружева и морозная вышивка серебряной нитью по краю подолу.
Учитывая тот кристально‑снежный цвет волос, что у меня теперь, смотрелось изумительно. Словно дух стихии снега и воды вышел из эфира.
– О‑о‑о! – застонали от восторга горничные. – Умереть, какая красота. Простите сердечно, леди Эрика.
Сюда бы драгоценности, но мои розовые совсем не подойдут. Я с улыбкой смотрела на дивное видение в зеркале. Пошевелила пальцами необутых еще ног. Бальные туфельки на маленьком каблучке, стачанные из мягкой серебристой кожи, стояли в сторонке. Надену их перед самым выходом из дома.
Тут раздался стук в дверь. Мона выскочила из спальни, пробыла там пару минут и вернулась с сияющими глазами, держа в руках бархатную коробку для драгоценностей и перекинутый через локоть белый бархатный плащ, отороченный мехом.
– Его сиятельство велел вам надеть драгоценности, леди Эрика. В королевский дворец его сопровождающая никак не может явиться без них.
Я сморщила нос, но протестовать не стала. Маркиз прав.
– А плащ? – уточнила вторая девушка, Анни́та, освобождая руку Моны от тяжелого бархата.
– Это тоже передал его сиятельство. Сказал, что леди Эрика наверняка забыла, что уже холодно и она не может ехать в одном платье. А подходящей накидки, уверен, она не заказала.
– Я такая предсказуемая? – обиделась я.
– Вы такая скромная, леди, – хихикнули девушки, переглянувшись.
– Ну что? Открываем, да? Можно? – с нетерпением спросила Аннита.
Ювелирный комплект внутри бархатной коробки оказался творением эльфов. Тончайшей работы и изумительной красоты. Серебро, бирюза и бриллианты.
– Какая прелесть! – выдохнула я, боясь даже прикоснуться к драгоценностям. – А откуда маркиз узнал цвет платья?
– Так я сообщила, – хлопнула глазами Мона. – А как же? Ему ведь нужно было знать, в чем пойдет его спутница.
Я кивнула, всё еще не решаясь вынуть хоть одно из украшений.
Горничные оказались смелее. А может, им просто очень хотелось подержать в руках эти дивные вещицы.
И снова в четыре руки они надевали на меня драгоценности. Легкое ажурное колье, два широких браслета, аккуратные сережки, которые не станут оттягивать мочки ушей, и кольцо на всю фалангу. В последнюю очередь девушки аккуратно украсили мою прическу маленькой легкой диадемой. В такой можно и танцевать, голова не будет уставать, как от тяжести парадных тиар.
Я помнила изображенную на парадном портрете в нашем сгоревшем замке семейную пару моих предков. Уж не знаю, кто именно из ди Элдре это был. Но драгоценности на красивой леди, смотрящей с холста с легкой улыбкой, явно стоили целое состояние, были крупными и наверняка ужасно тяжелыми. Как у дамы шея не переломилась под тяжестью драгоценного головного убора, колье и висящих серег? Меня очень волновал в детстве этот вопрос. Я тогда еще не понимала, что от былого состояния и богатства ничего не осталось. В том числе не было уже и этих украшений.
К моменту нашего с Марикой рождения от фамильных ценностей рода ди Элдре не осталось ничего, кроме нескольких портретов предков, которые когда‑то давно эти драгоценности носили.
– Прелесть! – умильно сложили руки горничные, рассматривая меня. – Леди Эрика, надевайте туфельки, и мы поможем вам спуститься. Его сиятельство уже ждет вас внизу.
Когда я сошла с лестницы и встала перед замершим в холле лордом Риккардо, он отмер не сразу. Просто стоял, смотрел на меня, словно на сказочное видение, и молчал. А я специально не стала накидывать плащ. Мне хотелось, чтобы маркиз увидел меня и... похвалил? А то вдруг бы тяжелый бархат плаща помял платье?
– Ну... как? – кашлянув, смущенно спросила я, не выдержав затянувшуюся паузу.
– Я сражен в самое сердце, – хрипло отозвался он, склонился и поцеловал мне руку.
В отдалении переглядывались и шушукались слуги, которые, конечно же, не могли удержать любопытство и подглядывали за нами.
Я улыбнулась и только теперь окинула взглядом наряд маркиза. Да, он действительно знал, какого цвета у меня платье. Более того, оделся в тон, а шейный платок из того же шелка, что и мой наряд. Значит, заказал через слуг леди Алексине. И ведь никто и словом об этом не обмолвился.
– Едемте, Эрика, – наконец пришел в себя хозяин дома. Забрал у Моны плащ и помог мне его накинуть и застегнуть.
В экипаж я поднималась с его помощью, а там мы дождались, пока горничная расправит мне складки на платье и плаще, чтобы не помялись за дорогу.
– Мона, не переживай, – успокоил маркиз взволнованную девушку. – Я прослежу, чтобы у твоей госпожи всё было идеально. И разглажу заклинаниями все складки, если вдруг они появятся в пути.
Только после этого Мона и Аннита успокоились и оставили меня на попечение своего хозяина. А я чувствовала себя принцессой. И это было так удивительно и приятно.
Вот бы Марика была со мной рядом. Когда мы маленькие старались привыкнуть к новой трудной жизни в приюте и держались друг за друга, то часто витали в облаках, думая, что нас найдут какие‑нибудь дальние родственники и заберут. Что у нас снова будет дом. Этого, конечно, не случилось. Но мы мечтали и о нарядах, и о том, что когда‑нибудь отправимся на бал и будем танцевать в красивом платье и в драгоценностях. И будут музыка, зеркала и цветы. И прекрасный принц. О чем еще могли грезить маленькие девочки из аристократического рода? Конечно же, о принце.