Нет кузнечика в траве

– А сколько ей? Может быть, еще выйдет замуж, – утешил Макар.

– Семьдесят шесть.

– Вы рассказали полицейским, что видели Ольгу? – вмешался Сергей.

Конечно, рассказали. Если гости хотят, они могут все вместе отправиться к Гомеру и еще раз выслушать его, хотя, видит бог, с большей пользой можно прижать ухо к раковине.

Они все-таки пошли к старику. За ними увязались две собаки, пятилетняя Лула, которую привезли в гости к тетке, и Галактион, хотя Ян считал, что тому с его слепотой лучше держать свое любопытство в узде.

Их небольшая процессия, собирая по пути новых зрителей, добралась до дома Гомера, и там были торжественно, будто слова клятвы, при всех повторены подробности встречи старых греков с русской туристкой.

– Она сказала, что никогда не пила такого крепкого кофе и не видела таких красивых мужчин, как мы!

– Вообще-то эти трое не знают ни слова по-английски, – вполголоса уточнил Ян.

Илюшин засмеялся.

Бабкин посмотрел на него и хотел сказать колкость, но вдруг понял, что ему тоже смешно. Вся усталость испарилась. Этот час был таким же бесплодным, как и утренние, но что-то было то ли в воздухе, то ли в этих людях, жизнелюбивых и открытых, что не позволяло считать его проведенным впустую.

Сергей погладил подвернувшуюся под руку дворняжку.

– Здесь в последний год случались происшествия кроме исчезновения Гавриловой?

Когда Ян перевел его вопрос, поднялся шум. Да, у Панайотиса украли насос, но, во-первых, всем известно, что это сделал Одиссей, а во-вторых, Панайотис сам проиграл его в карты, а после отказывался исполнять уговор. Недавно достроили новую церковь, да благословит бог Андреаса, но священник в соседней деревне подрался с прихожанами и два месяца будет носить повязку на челюсти, а с повязкой какая служба! Еще мальчишка Адамиди угнал в городе мопед, но это было пару лет назад. С тех пор он, кажется, уехал в Италию… нет, почему на мопеде, без мопеда… хотя от семейки Адамиди всего можно ожидать. И конечно, цены безбожно растут, а что творится в Афинах и на севере, вы слыхали?..

При упоминании столицы поднялся такой гул, словно вокруг Илюшина и Бабкина назревало восстание.

– Макар, нам пора к Димитракису, – сказал Сергей.

От этих слов, брошенных, точно камень в пруд, по толпе от него прокатилась волна тишины. Сначала перестала смеяться Кики, за ней замолчал Гомер. Малышку Лулу подхватили на руки. Одна из старух быстро осенила девочку крестом.

Бабкин огляделся. Ему показалось, что лица вокруг него захлопываются, точно створки мидий.

– Что происходит? – в тишине спросил Макар.

Дворняжка гавкнула. Никто даже не улыбнулся.

– Ян, переведи мой вопрос, – спокойно попросил Илюшин.

Юноша сказал несколько слов по-гречески. Ему не ответили. Кто-то молча махнул рукой, показывая, что пора домой. Толстуха Кики, подобрав юбки, заспешила к себе. Старики, надвинув шляпы, вновь расселись в тени и задремали. Минуту спустя на маленькой площади не осталось никого, кроме Сергея, Макара и Яна, безразлично смотрящего куда-то в сторону моря.

– Пойдем, – сказал наконец Илюшин.

Возле машины Бабкин обернулся. Деревушка опустела. Только под платаном ходила ощипанная курица да дворняжка свернулась под стулом старого Гомера.



Пока ехали по желтой дороге, в машине висело молчание.

Прервал его Илюшин.

– …а если все-таки… – начал он.

Но тут Бабкин ударил по тормозам, и древняя колымага, клюнув носом, встала, подняв тучу пыли и каких-то десяти метров не доехав до фигуры, выскочившей из кустов.

– Твою ж мать! – рявкнул Сергей.

Они выбрались из машины.

Девушка пошла им навстречу, широко раскинув руки. Она облапила Яна, который молча стоял, не сопротивляясь, расцеловала ошеломленного Бабкина и крепко стиснула Макара, обдав запахом потного разгоряченного тела.

– Ясу! Ясу! Ясу!

– Ясу, Мина, – хмуро сказал Ян. И добавил, обернувшись к Илюшину: – Вы хотели познакомиться с семьей Димитракиса?

Рыхлое тело выпирало из голубого сарафана во все стороны, пучилось, словно дрожжевое тесто; коротенькие пальцы с обкусанными ногтями крепко сжимали детскую сумочку с розовым помпоном – несомненно, одно из сокровищ этого странного существа. Девушка была не просто толстой – полнота ее выглядела непристойной и вызывающей, точно сочащийся жиром мясной окорок на столе вегетарианца. Тонкий хлопок сарафана натягивался при каждом вдохе, как если бы под ним наполнялся воздухом шар дирижабля. Казалось, он может лопнуть в любую секунду, и тогда эти телеса, ничем не сдерживаемые, хлынут наружу и затопят все вокруг.

Она напоминала бы богиню чревоугодия, если бы не явственные признаки умственной отсталости на оплывшем лице.

– Сколько ей лет? – спросил Макар.

– Двадцать.


– Мы можем с ней поговорить?

Ян молча сделал жест, означавший «попробуйте».

– Спроси ее, не встречала ли она эту женщину.

При виде фотографии Ольги девушка оживилась еще сильнее. Хлопая себя по ляжкам, она визгливо и отрывисто заговорила – Илюшин улавливал только повторяющееся имя «Катерина».

– Что это значит?

– «Спросите у Катерины», – пожал плечами Ян. – Это ее сестра.

– Тогда давай отыщем Катерину.

– Бесполезно.

– Почему?

– Бесполезно! – с нажимом повторил юноша. – Мина, перестань!

Мина тыкала пальцем ему в рот и смеялась. От окрика она надулась и гневно хлопнула себя по бедру. Нога ее всколыхнулась, на коже остался алый след растопыренной пятерни. Скривившись от боли, Мина хлопнула снова.

– Хватит! – не выдержал Бабкин.

Она взглянула, как ему показалось, с угрозой. Взмахнула рукой, в которой была зажата сумочка, и внезапно двинулась на него.

Зашуршали кусты, и на дорогу выбрался еще один человек.

Завидев его, Мина встала как вкопанная.

– Катерина! – с явным облегчением воскликнул Ян.

Появившаяся девушка отличалась от Мины, как птица отличается от лягушки. Она была тонкая, узкоплечая и словно бы устремленная вверх. Шаги ее казались невесомыми, и если бы Бабкин увидел, что на песке за ней не остается следов, он не слишком бы удивился. От пестрой рубашки с небрежно закатанными рукавами пахло скипидаром. Ее нельзя было назвать красивой – слишком острыми были черты худого лица, словно создатель, набрасывая ее эскиз, постоянно прибегал к помощи линейки-треугольника, – но если Мина казалась морским чудовищем, неуклюжим и громоздким на суше, то Катерина выглядела диким духом окрестных лесов.

На вид ей нельзя было дать больше семнадцати.

Взгляд синих глаз обежал сыщиков и остановился на Яне.

– Калиспера! – обрадованно сказал Илюшин.

Девушка молча взяла Мину за руку и потащила за собой. Она была втрое меньше своей сестры, однако толстуха пошла без возражений.

– Эй! Подожди!

Илюшин бросился за ними. Ян не двинулся с места.

– Ты ему не поможешь? – спросил Сергей.

– Бесполезно, – тоном безграничного терпения повторил юноша.

Макар догнал девушек, быстро удалявшихся прочь, но едва он поравнялся с ними, обе свернули с дороги. Катерина стала взбираться вверх по холму. Мина карабкалась за ней, и они слышали, как трещат и ломаются ветки под ее тяжестью.

Илюшин постоял, глядя им вслед, и вернулся назад.

– Какого черта… – звенящим от ярости голосом начал он. – Ян, что происходит? Если ты не хочешь работать, отправляйся обратно в отель, я найду переводчика в городе. Пока от тебя больше вреда, чем пользы.

– Она немая.

– Что?

– Она немая, – повторил парень.

Илюшин осекся.

– Это и есть две дочери Димитракиса? – уточнил он после долгого молчания. – Одна слабоумная, вторая не говорит?

– Да.

– Волшебно, – сказал Макар и ушел в тень оливы.

Ян подошел, потоптался рядом.

– А раньше нельзя было предупредить? – спросил Илюшин, глядя на него снизу вверх.

– Это же Димитракисы.