Несвобода

Вместо ответа он просто погладил меня по волосам, а потом коснулся губами макушки.

И что-то было в этих пяти минутах, не формулируемое словами. Что-то совсем не связанное с предыдущим удовольствием, хотя, казалось бы, было как раз его продолжением. Что-то, исключающее обмен сарказмом и желанием притворяться. Когда нет сил стесняться наготы или двусмысленности, когда вообще ни о чем подобном не думаешь. Бесконечного умиротворения, в котором нет места ни анализу, ни сомнениям. Пять минут намного большего погружения друг в друга, чем секс. И, поняв это, я резко подняла голову и слезла с его колен.

— Выход через час, Вадим Андреевич! Не опаздывайте!





Глава 17




Я уже собралась и подкрасилась, когда раздался телефонный звонок. Конечно, я сразу метнулась к сотовому, готовая выполнить работу, но ответила на вызов разочарованным:

— Ну, чего тебе, Кир?

— Ты почему, мать, трубку не берешь?

— Давай уже к делу.

Он замешкался. Потом затараторил — все быстрее и громче:

— Спаси. По старой дружбе спаси, Ариш! Я не специально!

Села на кровать, не почувствовав никакой заинтересованности к его проблемам:

— Что случилось?

— Да я… короче, Ариш, ты главное выслушай для начала. У тебя сердце доброе, я ж знаю! Ну… я, короче, подкатил к одной из девочек… Да даже не подкатил! Вообще не подкатывал! Просто так душевно поболтали. Я ей говорю, что красивая она и молодая… И если вдруг решит завязать с этим бизнесом, то я всегда готов… ну, дружескую компанию составить. Предложил… выбраться куда-нибудь, кофе там выпить… В моей комнате, например. Никакого подката, Ариш!

— Допустим. И при чем тут я?

— До меня только потом дошло, что девочки о подобном обязаны сообщать. Пока она не сдала, но если сдаст… Тут правила такие дебильные: к своим девочкам не подкатывать, вообще никак. Мы типа для них мама и папа, так что никакой романтики. И если босс узнает, то мне сначала ребра переломают, а уже потом уволят!

— Ребра переломают? — по инерции переспросила я.

— В лучшем случае. Они работают только так. Чтобы правила никто не нарушал. Это только с виду Вадим Андреевич белый и пушистый, но когда до конфликтов доходит…

Вообще-то, Вадим Андреевич в последнюю очередь производил впечатление «белого и пушистого». Криминальный бизнес — криминальные меры. Неудивительно, хоть и неприятно об этом узнавать. А этот балбес непонятно каким местом думал! Хотя о чем это я? Кир же вообще никогда не думает.

— До сих пор не понимаю, при чем тут я?

— Я тут подумал, Ариш… Он все равно узнает, или сама Мирка ему доложит. Сегодня или через месяц. Так что лучше вот прямо ему признаться. Говорят, что если человек не юлит, то Вадим Андреевич намного спокойнее все воспринимает.

— Тогда признайся, — сделала я единственный вывод.

— Боюсь, — он тяжело вздохнул. — Расскажи ты, а? У вас же там шуры-муры, вот ты как-нибудь и расскажи так, чтобы он меня не захотел сразу убить.

«Шуры-муры», конечно. И ведь не поспоришь.

— Кир, я могла бы попытаться…

— Серьезно?! Ариш! Обожаю тебя, люблю тебя, соседушка моя сладенькая…

Я перебила:

— Но жду услугу за услугу.

— Правую или левую почку? — сразу напрягся он.

— Оставь свои почки до следующего своего косяка, — ответила задумчиво. — Кир, а твоя квартира теперь пустая?

Пауза немного затянулась. Надеюсь, он там от осознания в обморок не грохнулся. И потом вкрадчивое:

— Ариш… да если я тебя в квартире поселю, то он меня тем более уроет… — и обрадованно добавил: — И сеструха моя там живет! Двоюродная! Как я хату освободил, сеструха стразу уговорила разрешить там пожить — все лучше, чем с родителями.

— Тогда еще лучше! — беспощадно добивала я. — Пусть мне комнату сестра твоя сдаст, а ты вроде как и не при чем.

— Ну да… Мозг у большого начальства не больше горошины, он прямо и не сообразит, что я поучаствовал…

— Ему к тому времени будет плевать. В общем, ты, главное, сестру уговори — чтобы меня не выгоняла, когда понадобится. Я ненадолго. Просто подстраховываюсь, чтобы на улице не остаться.


— Точно ему будет плевать?

— А какой у тебя выбор, сладенький соседушка? Я ж теперь твою историю так повернуть могу, что ты сломанными ребрами не отделаешься. Думаю, что вполне могу помогать тем, кто рискует помогать мне. И наоборот.

— Во… Ты когда такой стервой успела стать?

Я пожала плечами, как если бы он мог это видеть. Переспросила мягко:

— По рукам?

— Да по рукам, конечно… Позвоню сестре. Если ненадолго, перекантоваться, то… мой дом — твой дом, Арина-как-там-тебя-по-отчеству.

— Алексеевна, — подсказала я и отключила вызов.

Вышла из спальни в приподнято-боевом настрое, не найдя, за что бы себя упрекнуть. Реальный мир оказался сложным местом, где все используют всех. А кто не умеет — того используют, пока он не закончится. Я не собиралась заканчиваться, потому пора было отращивать зубы.

— Вадим Андреевич, давно ждете? — я улыбнулась очень искренне. Ну, а что? Мне нравилось на него смотреть — с чего вдруг я должна это скрывать?

Но он как-то странно улыбнулся и подставил локоть. А потом и дверцу машины передо мной открыл. Наверное, тоже проникся нашими дикими, но отношениями. Но когда выехал из двора и свернул на трассу, испортил всю атмосферу:

— Я хотел бы, чтобы ты начала принимать противозачаточные. И тогда забудем о презервативах.

Поморщилась и отвернулась к окну, прежде чем ответить:

— Наши отношения ненадолго. К чему такие церемонии?

— Неужели уже надоело? — он открыто смеялся. — Ты бьешь по моей самооценке.

— Нет, пока не надоело, — признала я с легкостью. — Просто я совсем не против презервативов. Хотя зайду сегодня к врачу — если она скажет, что безопасно, то почему бы и нет? Вас устроит такое решение?

— Вполне.

— Вот и славно. И да, мне по-прежнему любопытно продолжать, поэтому пока соглашение в силе.

Он почему-то уже не улыбался, а взгляд, направленный на дорогу, стал привычно-сосредоточенным.

— Ясно. Можем перекусить и съездить в клинику вместе.

— Сама справлюсь. И… Вадим Андреевич, я бы хотела, чтобы вы больше не озвучивали подобных бестактностей.

Он долго, задумчиво молчал. И потом сказал такое, после чего моя самоуверенность вмиг исчезла:

— Наверное, ты решила, что захватила инициативу, Арина? Изучила меня, нашла подход, увидела, что я иду тебе навстречу, но только одного не учла: я иду тебе навстречу только там, где сам хочу. Ты меня не приручила. Мы едем к врачу вместе, а будешь продолжать корчить из себя мелодраматичную принцессу — я и в кабинет гинеколога с тобой зайду. Нет? Тогда ты будешь послушной девочкой, пообщаешься с добрым доктором, потом выйдешь и сообщишь результат. Видишь, как мы легко находим общий язык? Кстати, я так и не услышал — когда у тебя месячные?

Да его просто разорвет, если он хотя бы час не будет все контролировать и подавлять всех окружающих. Я буркнула себе под нос так, чтобы он не расслышал:

— Слушаю и повинуюсь, господин.

А вслух выдавила, сдаваясь:

— Примерно на следующей неделе.

— Ясно. Рад, когда у нас с тобой полное взаимопонимание, — и одарил меня безупречной улыбкой.

На входе в кафе я и на вызов успела ответить. Ничего особенно сложного: клиент хотел перенести отправление на отдых во Францию со следующей недели на эту. Вадим Андреевич даже помог мне вытащить ноутбук и отогнал встречающего официанта от ближайшего свободного столика — само благородство! И с привычной улыбкой наблюдал, как я выкручиваюсь. Девушка была занята на ближайшую пятницу, но планировалась вечеринка, и тот клиент не настаивал на присутствии определенных красоток. Потому переделать и пересогласовать список труда не составило — всего одна отправка фото на мейл, два звонка, и вопрос решен. Кажется, я просто втянулась в процесс. Теперь уже не нервничала, соображала быстро, успевала и правильные слова подбирать, и файлы, не ошибаясь, перещелкивать, чтобы моментально найти нужную информацию.

После посмотрела на шефа даже без особенной гордости. А нечем тут хвастаться — я о себе давно знала, что быстро осваиваюсь в новой информации, что ловлю на лету. Благо и образование у меня позволяло ориентироваться в любых сложных задачах. Все мои ошибки в начале были связаны только с новизной. Я бы и в супермаркете с выкладкой справилась, если бы мне дали хотя бы пару дней!

Босс тоже предпочел не рассыпаться в комплиментах, лишь улыбнулся и кивнул. Ему незачем отвешивать мне приятности — он оплачивает каждый мой успех. Но настроение все же у обоих приподнялось.

Теперь замерший в двух шагах официант ожил и радостно всовывал нам меню. А я уже ни на чем не могла сосредоточиться, кроме голода. Все же утро выдалось… энергозатратным.

И, выждав хороший момент, когда мы уже заканчивали, попыталась решить проблему Кирилла:

— Вадим Андреевич, у меня к вам один непростой разговор.

Он поднял взгляд. Мне казалось, что теперь ему не нравилось, когда я добавляла отчество, но он ни разу не поправил. А я решила, что так легче — четко разграничивать постель и все остальное. По сути, вот прямо сейчас, в этом общественном месте, он мне никто, кроме непосредственного начальства. А с начальством общаются исключительно официально. Проигнорировав промелькнувшее в его глазах недовольство, которое я вполне могла себе и придумать, продолжила:

— Кирилл попросил меня рассказать вам о своей ошибке. Новая девушка Мира… она понравилась ему, и он в обычной беседе очень косвенно нарушил одно из правил. Он только после понял, что его фраза могла прозвучать попыткой сблизиться.

Вадим Андреевич нахмурился и мгновенно понял:

— Если мои менеджеры будут иметь моих девочек, то мои девочки перестанут чувствовать себя особенными. И превратятся в обычных шлюх в публичном доме, где любой, кто следит за организацией, может ткнуть в нее пальцем и уложить под себя.