Несвобода

— Мне не понравилось, — я немного преувеличила, но мне очень захотелось это сказать.

— Верю. Пойдем в душ вместе? И простынь надо поменять.

Мыться вместе? Я охнула, понимая, на что он намекает, и потому сказала громче:

— Я не хочу больше сегодня заниматься сексом!

Он вдруг зажмурился, даже ладонями лицо закрыл и рассмеялся. Потом вроде бы взял себя в руки, приподнялся на локте, наклонился, чуть коснулся губ, и с иронией сказал:

— Пойдем в душ. Не будет никакого секса. Перестань меня бояться — не думаешь, что бояться уже несколько поздно?

Он красивый. Вот с такой мягкой улыбкой, с такими взлохмаченными волосами, освещаемый тусклым светом — красивый. И сейчас совсем не излучает угрозу. Я выдавила улыбку в ответ:

— Вы правы.

— Теперь уже можно на ты, — он подмигнул.

— Вы перестали быть моим начальником? — припомнила я ему недавнее.

— Вряд ли. Просто сейчас мне слишком хорошо, чтобы строить из себя Биг Босса. Утром спроси еще раз. Ты как?

— Вроде бы жить буду. Но спроси меня утром еще раз.

Он тихо смеялся — я смеялась в ответ. Столько неправильных событий — целая цепь сплошных неправильностей, но прямо в этот момент мне все казалось правильным. Утром, в самом деле, все изменится. И тогда я, возможно, пожалею. Но вот прямо сейчас все было на своих местах.





Глава 16




В душ я с ним не пошла — все еще чувствовала себя неловко. А когда скрылся в ванной он, то встала, поправила постель, собрала одежду и улизнула. Понадеялась, что он не воспримет мой побег как трусость — в данном случае именно о страхе речи и не шло. Просто мне было физически необходимо побыть одной.

Первый секс мне скорее не понравился. Нет, приятные и даже очень приятные моменты были, но я бы ограничилась только ласками. Если он способен пальцами и языком доводить меня до экстаза, то остальное кажется уже ненужным. Однако мужчины, как мне представляется, устроены иначе — им необходимо обладать, в самом полном смысле этого слова. Единственный вывод, который я пока могла сделать — к продолжению интимных отношений я готова, но не потерплю ничего такого, что мне будет неприятно.

Взяла телефон и с ужасом увидела пропущенный вызов, лишь через пару секунд прочитала имя «Кирилл» и мгновенно успокоилась. Интересно, а если бы я пропустила вызов от важного клиента — и только лишь потому, что в то время ублажала самого начальника, то это отразилось бы на моей зарплате? Рассмеялась от этой мысли, хотя и с явным облегчением, что не пришлось узнать. Перезванивать не стала. Мы с Киром не друзья, чтобы посреди ночи задушевно болтать. А если что-то важное, то наберет меня снова. Хотя что у него может быть важное?

И утром я чувствовала себя легко. Все волнение я уже пережила, и на большее просто не хватало сил — теперь как пойдет дальше, туда и поплыву. Шеф, как обычно, готовил завтрак, когда я спустилась. А я целую секунду думала, как обратиться, но и эти терзания мне надоели — по его настроению и определю, тыкать мне или выкать.

— Доброе утро.

— Доброе, Арина. Сделаешь тосты?

— Сделаю.

Он только теперь посмотрел на меня — на губах легкая улыбка. А потом оставил свое занятие и молниеносно подошел ко мне. Но не обнял, даже не прикоснулся — замер в паре сантиметров. Посмотрел в глаза очень внимательно.

— Как настроение?

Я удивилась и пожала плечами:

— Хорошо.

— Пожалела о вчерашнем? — его однобокий прищур стал еще более заметным. — А то ведь я настроен не дать тебе возможности остановиться на этом моменте.

А может, это и есть его забота? Вот именно так проявляется его искренняя заинтересованность моим состоянием? Прирожденный циник, который только сразу после оргазма способен выдавить «Как ты?», а во все остальные моменты прикрывает внимание чем-то, что никак нельзя принять за нежность? Не было никаких доказательств этой идеи — я просто почувствовала, что ему очень важен ответ — важнее, чем звучит в его словах. Быть может, во мне начала просыпаться воспетая в легендах женская интуиция? Или рецидивирующий самообман. Но отчего-то стало легко. Я улыбнулась широко, без тени скрытой иронии, положила ладони ему на плечи и сказала:

— Нет. А ты?

— Я? — он недоуменно усмехнулся.

— Ну, я решила, что у нас утренний обмен любезностями. Хотела подыграть.

Он коротко выдохнул, потом прикрыл на секунду глаза и уже в следующий миг наклонился и поцеловал. Я ответила сразу — мне приятны его поцелуи, чего я не собиралась скрывать. Положила ладони ему на затылок, пропуская пряди между пальцев. Вадим подхватил меня и усадил на край стола, вынуждая раскрыть бедра и позволить ему прижаться. Поцелуй моментально перетек из нежного касания губ в страстные, напористые движения. Он как будто брал меня — не так, как вчера, а одним только языком. И отчего-то точно так же властно. Получал тихий стон, отстранялся и снова возвращался к моему рту. Это возбуждало — и довольно сильно. И я не стала себе отказывать: занырнула одной рукой под его футболку. Не намеком на продолжение, просто мне слишком сильно хотелось коснуться его кожи. И в ответ я тоже получила тихий стон. Не только меня пробирало.

Вадим опустился на шею, целуя все более напористо, а ладонью меня буквально вынуждал прогнуться в пояснице навстречу. Как будто мне нужно было это принуждение. Я не стягивала с него футболку, но мои пальцы не останавливались. Почему-то эти касания — к его груди, животу — распаляли особенно сильно. И я теперь уже сама ловила его губы, податливо открывала рот. Запах горелого бекона был все сильнее, но останавливаться не хотелось. Пусть горит. Пусть все горит, а не только мы двое. И да, именно таким поцелуем должны с утра приветствовать друг друга любовники!

Он дышал рвано, когда прошептал:

— Хочешь?..


Вопрос не требовал пояснений. Я застыла на секунду, но поняла, что именно сейчас предпочла бы продолжать только поцелуй и наши ласки, только на первый взгляд невинные. А еще лучше раздеть его, чтобы и губами касаться кожи, но не больше. Как это выразить понятным ответом?

— Хочу, чтобы ты снял футболку, но не хочу заниматься любовью.

Он сделал шаг назад, вынудив меня вытащить из-под одежды руки. Посмотрел с такой иронией, словно я попросила о взаимоисключающих вещах. Потом глянул на плиту, от которой уже шел дым, пошел туда и выключил. На обратном пути схватил одной рукой сзади за ворот и одним движением через голову стащил футболку. Бросил на стол. Сказал с улыбкой:

— Понятия не имею, чем это закончится, но готов поучаствовать.

Теперь он раздвинул мои колени резко и встал точно так же, как минуту назад. Я наклонилась и коснулась кончиком языка его соска, потом провела увереннее. Мне нравилось его тело, один его вид возбуждал. И особенно сводило с ума, когда под пальцами я почувствовала мурашки. Он не показывает мне, не выдает себя сбившимся дыханием, но ему чертовски приятно. Теперь хотелось спуститься еще ниже — провести языком между кубиками на животе, но было неудобно. Вадим, словно тоже об этом подумал, вдруг подхватил меня под бедра, заставляя обвить ногами, поднял и понес в гостиную. Я не возражала.

Там остановился возле дивана и отпустил. Я целовала его грудь, гладила руками плечи. Он вдруг перехватил мою руку и потянул вниз, прижимая к своей ширинке. Возбужден, но это не удивило. Вадим сам прижал теснее и немного провел, но меня не надо было заставлять. Мне понравилось ощущать, как от каждого моего движения, даже через плотную джинсовую ткань, он напрягается все сильнее. Я теперь гладила сама с тем же нажимом. И все же начала наклоняться к животу.

— Встань на колени, — несмотря на двусмысленную фразу, никакого давления в тоне не прозвучало.

Я не могла решиться, просто поцеловала чуть ниже, чем раньше. Он одну руку положил мне на затылок, немного давя, а второй расстегнул пуговицу на джинсах. Я понимала, что это означает — чего он хочет, но готова точно не была. Посмотрела вверх, поймала его потемневший взгляд. Он говорил очень мягко, почти неслышно:

— Встань на колени, Арина. Это просто любопытство — впервые исследовать чужое тело, когда даже своего собственного толком не знаешь. Не делай ничего, что не хочешь. Но я вполне смогу перетерпеть близость твоего рта там.

Я поцеловала в живот, а потом отстранилась и стянула вниз джинсы. Немного отодвинулась — рассматривая обнаженный член. Провела рукой совсем рядом, видя как от этого начали вздуваться венки. Потом осторожно коснулась кончиками пальцев у головки и прошлась, едва трогая, до самого основания. Головка блестела от смазки, и мне совсем не хотелось касаться ее губами. Зато руки становились увереннее — я обхватила ствол ладонью, провела туда и обратно, как он сам вчера делал.

— Не так резко, Арин, — голос сдавленный, будто ему больно.

Я провела снова, теперь немного натягивая кожу на головку. Показалась еще одна едва заметная капля. Член налился полностью, стал очень твердым. И я, забыв о последних сомнениях, водила рукой туда и обратно, но притом не нажимала слишком сильно. Наклонилась и поцеловала в бедро. Хоть и слегка коснулась, но почувствовала, как все его мышцы сжались. Я знала, чего он хочет, и потому заставила себя провести языком по коже ствола, но не дошла до головки.

А может, стоит попробовать взять ее в рот? Ведь я не обязана доводить дело до конца. И если совсем станет противно — отстранюсь. Он сам так сказал. Я, не в силах решиться, снова посмотрела вверх. Как же он тяжело дышит, рот приоткрыт. Но даже сейчас способен улыбаться!

— Не надо тогда, — вдруг решил за нас обоих. — Закончи рукой, а потом я то же самое сделаю для тебя. Хоть спермы ты не боишься?

Возможно, мне очень захотелось сделать ему приятно. Или это было продолжением любопытства. И потому я отпустила член, поднялась и, почти совсем не смущаясь, прошептала:

— Нет. Хочу, чтобы ты взял меня. Надеюсь, второй раз будет не так больно.

Я даже договорить не успела, как меня подхватили и вихрем перенесли на диван, почти бросив. Он сразу же прижал меня, всем весом, погружая язык в мой рот. Я расслабилась, отдаваясь на волю сильных рук. Вадим снова приподнял меня, рывками снимая одежду, потом снял с меня штаны и снова придавил собой.

Второй раз сильно отличается от первого. Неприятные ощущения я испытала только, когда он вводил член, но почти сразу привыкла. И возбуждение теперь не отступило.

— Нет-нет, — он шептал в самое ухо. — Обвей меня ногами, не опускай.

Я сделала, как просил, но ощущения внутри стали совсем другими, сильнее. Толчки становились более яростными, а от изменения угла наклона казалось, что он проникает с каждым разом все глубже. И на каждом его движении я не могла сдержать стона.

— Вадим, медленнее, — выдохнула я.

Он услышал, почти сразу сменил ритм. Теперь двигался более плавно, но внутри у меня сжималось все так же сладко. Хотя теперь я этим напряжением успевала наслаждаться.

— О, смотрю, кто-то уже вовлекся в тему, — даже в шепоте слышна улыбка.

Я кое-как заставила себя открыть глаза и тут же выгнулась от следующего медленного движения, пронзающего все тело. Да, черт возьми, мне нравилось. И даже его полу-насмешка нравилась — он явно наслаждался тем, что наслаждаюсь я. И шепот был бархатным, не давящим:

— Не напрягайся, но если тебе чего-то хочется — говори прямо. Оргазм у женщины в голове, в первую очередь. И он будет только тогда, когда сама себе разрешишь.

Я не поняла, что имеется в виду, но для споров не было желания. Он подхватил меня под колени, поднимая бедра еще выше и приподнялся сам. И как будто теперь входил еще сильнее, касался других точек внутри. Теперь мои стоны тоже стали другими — почти вскрики. Это была не боль, но что-то очень рядом. Удовольствие на самом краю боли — слишком сильно, чтобы контролировать.

— Ага, значит, здесь, — почему-то удовлетворенно заметил он.

И начал снова ускорять движения. Я сжималась, даже пыталась вывернуться и снова терялась, прошитая очередным спазмом. Задыхалась. Пыталась что-то сказать — попросить, чтобы дал привыкнуть, подстроиться. И не могла ничего выдать, кроме очередного — каждый раз более громкого — стона. Теперь он буквально вдалбливался в меня в немыслимом ритме. Я изогнулась, каждый нерв натянулся струной и потом в другую сторону — как в пропасть упала. Внутри выкручивало оргазмом — совсем не таким, какой я испытала в первый раз. А Вадим все продолжал и продолжал двигаться, пока не дошел до пика сам.

И я не помню, когда все прекратилось. Не помню, когда он вышел из меня. Не помню, как оказалась на его коленях в очень тесных объятиях.

— Ну, ты прямо находка, хорошая моя. Честно говоря, уже и не ожидал в этой жизни увидеть такую чувствительность.

Я не открывала глаз, вслушиваясь в стук его сердца, которое еще несколько секунд назад бешено колотилось, но уже заметно успокаивалось. Ответила тихо:

— Не очень приятно слушать про твой обширный опыт прямо сейчас. Сколько у тебя было женщин? Сто? Двести?

Почти бесшумный смех.

— Меньше, чем ты себе придумала. Но достаточно, чтобы мой комплимент прозвучал объективной точкой зрения.

Но все мои мысли были направлены внутрь себя:

— Я почему-то жутко устала, но притом не хочу спать.

— Не спи. Завтрак мы безнадежно испортили. Предлагаю выбраться куда-нибудь перекусить.

— Сейчас. Еще пять минут полежу, если ты не против.