Несостоявшийся граф

– Из-за меня? – округлила глаза бывшая узница.

– Неожиданно, правда? Ну, ты ведь в вакууме живешь, как, мать твою, звезда! Рядом с тобой никого нет. От твоих дебильных действий никто не пострадает. Дела в мастерской не встанут, а работницам жалованье будет с неба падать. Ведь так?

– Нет, – подняла на него заплаканные глаза Геся. – Я жила вовсе не в пустоте! Я каждый день видела, как дурно и беспросветно существование простых людей. Как они мерзнут в холодных хибарах. Как они вынуждены тяжко трудиться по четырнадцать часов[44], чтобы заработать на кусок хлеба для своих детей.

– Замолчи!

– Не смей затыкать мне рот! Да, я все это видела, да и ты тоже! Но ты всегда хотел в другой мир. Хотел, чтобы за тобой признали титул, стать преуспевающим коммерсантом, известным предпринимателем на худой конец. Радуйся, у тебя получилось. Но есть люди, для которых этого мало. Которые хотят счастья для всех! Понимаешь, для всех…

– И для этого счастья нужно разорвать бомбой мальчишку? – скрипнул зубами взбешенный Будищев.

– Я не знаю, что там произошло, но уверена, что это случайность. Ужасная, трагическая, но случайность!

– Все у вас случайно и никто ни в чем не виноват.

– Подожди, я, кажется, поняла, что ты задумал… ты хочешь, чтобы я выдала тебе своих товарищей? И ты их… Ну, конечно, только в твоей голове мог родиться такой иезуитский план! Но знай, даже если ты вернешь меня в тюрьму, или убьешь, или будешь пытать, я все равно ничего тебе не скажу. Просто потому что не знаю! Они постоянно меняют место жительства, одежду, документы. И тебе никогда их не найти!

– А вот тут ты ошибаешься.

– Никогда не отступаешь, верно? – горько усмехнулась Геся. – Боже, как я могла жить с тобой?

– Оставь Господа в покое, он тут ни при чем. Я в курсе, что твои дружки меняют квартиры и личины, и даже знаю, кто им дает на это деньги. Я первым делом проверил квартиру Искры и сразу понял, что она туда не вернется. И уж конечно мне понятно, что ты после полугода в заключении не можешь ничего знать о ее новом убежище.

– Тогда что ты хочешь?

– От тебя? Ничего!

– И зачем ты все это делаешь?

– Тебе не понять.

– Конечно! – фыркнула девушка. – Где уж мне…

– Федя, где фотография? – повернулся к Шматову Дмитрий.

– Тут, – мрачно буркнул парень, доставая из стола конверт из толстого картона.

В нем оказался групповой фотографический снимок, сделанный вскоре после взятия Геок-Тепе, на котором был запечатлен персонал госпиталя и несколько зашедших к ним в гости офицеров.

– Никого не узнаешь? – спросил Будищев.

– Нет, – скользнула равнодушным взглядом по карточке Геся.

– А ты присмотрись.

– Кажется, это ты во втором ряду, – присмотрелась она, после чего добавила более заинтересованным тоном: – А кто эта сестра милосердия рядом?

– Баронесса Штиглиц.

– Так вот она какая…

– Вы знакомы?

– Нет, конечно. Но, разумеется, я слышала о ней. Дочь придворного банкира и самая богатая невеста Петербурга внезапно отправилась на войну… а почему она стоит так близко к тебе?

– Ревнуешь? – усмехнулся Дмитрий, с досадой отметив про себя проницательность бывшей любовницы.

– Вот еще! Хотя неприятно сознавать, что ты недолго томился в разлуке.

– Угу. Только не говори мне, что у тебя такой живот от недоедания вырос!

– Не меняй тему разговора!

– Вот сюда! – ткнул он пальцем в фотографию, потеряв терпение.

– Что я должна там увидеть? Ну, кроме твоей новой пассии, разумеется. А что, еврейка, ставшая сестрой милосердия, все, как ты любишь!

– Этого солдата зовут Марк Барнес!

– Что?

– Что слышала. Марк Барнес. Он фельдшер и унтер-офицер, что для нижнего чина иудейского вероисповедания очень недурственная карьера. Вроде бы хочет выучиться на врача.


– Этого не может быть!

– Брательник твой это, точно говорю, – вмешался молчавший до сих пор Шматов. – У Графа твоя карточка была, так он, как твою личность увидал, так аж в лице переменился. Откуда, говорит, у вас это?

– Невероятно!

– Это еще не все, – продолжил Будищев. – Он вышел в отставку и скоро прибудет в Питер. Прикинь, какой его ждет сюрприз!

– Ты рассказал ему про меня?

– То, что ты в тюрьме, я тогда еще не знал. До меня, если честно, вообще не доходит, как ты могла променять свою модную мастерскую, богатых клиенток и обеспеченную жизнь на… на что ты променяла все это?!

– Многие сочувствуют революционному движению, – тихо прошептала бывшая модистка.

– И этим ограничиваются! – криво усмехнулся Дмитрий, после чего продолжил спокойным голосом: – Короче, подруга. У тебя есть брат, которого ты так долго искала. В конце концов, скоро будет ребенок. Не знаю, значит ли он для тебя хоть что-то, но не совсем же ты тварь? В общем, вы можете уехать за границу. Более того, я дал слово, что ты именно так и сделаешь. Руки у тебя откуда надо растут. Мозги тоже есть, хоть и набекрень. Устроитесь как-нибудь.

– А если я откажусь?

– Вернешься назад в тюрьму. Там же родишь. Выживешь при родах, ему дорога в сиротский дом, а тебе по этапу. Марка, когда узнают, что он твой родственник, на хрен вышлют из столицы и уж в любом случае не дадут поступить в университет. Вот такой расклад.

– Я уж думала, ты пригрозишь убить меня…

– Мне плевать, что ты про меня думаешь.

Имевшая от природы живое воображение Геся на минутку представила себе все то, о чем он только что рассказал, и ее невольно бросило в дрожь.

– Я не хочу назад! – прошептала она.

– Показать, где граница? – усмехнулся Будищев.

Побледневшая девушка несколько раз глубоко вздохнула, потом подняла на бывшего любовника глаза и тихо сказала:

– Чтобы уехать за границу, нужны деньги.

– Это уж как водится.

– Надо снять квартиру, – продолжала она, – заплатить акушерке, потом нанять няню. Это не говоря уж о брате. Выучиться на врача стоит недешево, а он вряд ли смог много накопить.

– Я мог бы помочь тебе, но, если честно, не вижу смысла. У меня много других проблем.

– Что ты хочешь? Я же говорила, что ничего не знаю о местоположении своих товарищей.

– Как знать? Наверняка есть какие-то общие знакомые, через которых можно передать весточку. Привязанности, вроде престарелых родственников или бывших возлюбленных. Привычки, от которых трудно избавиться. Всякие мелочи, на первый взгляд не важные, но могущие помочь в поисках. Ты ведь долго крутилась среди них и многих знаешь. Просто расскажи мне, и я дам тебе денег.

– Сколько?

– Три тысячи рублей.

– Этого мало!

– Больше все равно не дам.

– Но у меня же был счет в банке, мне принадлежала мастерская…

– Был, – не стал спорить Будищев. – Но, во-первых, на нем куда меньшая сумма, а во-вторых, он открыт на имя некоей Гедвиги Берг. Ты же у нас внезапно – Геся Барнес. Что касается мастерской, то твоя революционная деятельность довела ее до полного краха. Это не говоря уж о том, что тебе принадлежала лишь половина. Три тысячи нормальные деньги в твоем положении, тем более что у меня сейчас больше нет. Соглашайся.

– Пять тысяч сейчас, и еще столько же вышлешь мне, когда я окажусь за границей. Это окончательные условия.

– Нет, подруга, ты реально охренела!

– Тебе нужны сведения или нет?

– Я не уверен, есть ли они у тебя.

– Есть. Я поняла, что тебе нужно. Но мне необходимы деньги, чтобы скрыться от возможной мести.

– Насчет этого можешь не беспокоиться, – скупо усмехнулся Дмитрий. – Но деньги ты получишь не раньше, чем я узнаю все, что мне нужно.

– Хорошо, – кивнула Геся. – Ты знаешь, что Ипполит старовер?

– И что с того? Их в России много.

– Но не в Петербурге. К тому же он поддерживает связь далеко не со всеми…

Рассказ продолжался долго. Сначала она рассказала обо всех известных ей связях бывшего руководителя. Затем перешла к Искре и ее родственникам, оказавшимся представителями одного довольно влиятельного аристократического семейства. После перешла к рядовым членам.