Несказка для попаданки

Впрочем, от недостатка общения или друзей я не страдала. Ведь у меня была Альва. И книги. А еще я каждый день ходила слушать дивное пение Хайнене. В первые дни дух замка исполнял исключительно грустные мотивы, пропитанные безнадежностью и печалью, так что сердце разрывалось не только от острого наслаждения, но и от тоски, однако постепенно нежные песни становились все более радужными и жизнеутверждающими, пока однажды перед самым Новым годом я не услышала бодрую мелодию с веселеньким припевом. И хоть слов древнего языка я не понимала, настроение поднялось до небес, так как нотки озорства и легкости вселяли веру в лучшее будущее. Я от души поблагодарила Хайнене за столь щедрый дар, против обыкновения не ограничившись комплиментами, а восторженно высказав свои чувства в полной мере.

От дверей зимнего сада я шла приплясывая и мурлыча себе под нос. В этот момент я любила весь мир, даже мрачный замковый коридор, который украсили к Новому году стеклянными игрушками и еловыми венками, желая лишний раз услужить земным хани. Магические огоньки в старинных канделябрах приветливо подмигивали, отбрасывая игривые блики на разноцветном стекле, а стены искрились зачарованной изморозью, менявшей свои очаровательные узоры с определенным временным интервалом. Я проводила по ним пальцем, собирая ногтем снег, и на этом месте появлялось новое льдистое кружево.

Широкая улыбка не сходила с моих губ, пока взгляд не наткнулся на блондина. Он шел мне навстречу вальяжной походочкой, высоко задрав нос и ни на кого не глядя. Я понадеялась, что так и продефилирует мимо, не заметив. Но вот брошен в сторону брезгливый взгляд, моя тушка попадает в фокус, миг узнавания, и…

– Приветствую, досточтимая мэдью!

Этот язвительный голос столь мерзок, что его нужно просто запретить. И как замковые растения не вянут при появлении подобного неприятного типа в академии?

– Здравствуйте, мэд Лорн, – нехотя отозвалась я, вынужденная соблюдать приличия.

– Как ваши дела? Давненько не виделись. – Вежливые слова не соответствовали насмешливому тону и пренебрежительному выражению лица. Кроме того, мужчина совсем уж невежливо заступил мне дорогу, не позволяя ни пройти, ни обойти его.

Вот уж кого бы не видеть и дальше! Я опасалась, что блондин продолжит докучать мне в библиотеке и даже планировала посещать ее по ночам, но не пришлось – мы действительно ни разу не встретились за последние дни.

– Спасибо, все хорошо, – на автомате ответила я, вышколенная старушками-соседками, которые заседали у подъезда моего дома и допрашивали по несколько раз на дню каждого мимо проходящего.

– Заметил, мэдью, вы вся светитесь, – усмехнулся мужчина, пресекая мой маневр проскользнуть вдоль стены и преграждая путь рукой. – Не подскажете причину? Уж больно хочется тоже порадоваться хоть чему-нибудь.

– Вы заканчиваете учебу, в недалеком будущем предстоит бал и отъезд домой, разве не достойный повод для радости, мэд Лорн? – Я вжалась в стену, словно пойманная в ловушку, за что возненавидела наглеца пуще прежнего.

– Для моей радости, возможно. Но вы-то сами вряд ли настолько прониклись чужими делами, чтобы испытывать по этому поводу ликование. Кто же вас так осчастливил? Быть может, и моей хани придется по душе аналогичный подарок, а то заскучала она без Альвы. Кстати, уважаемая, не видели девчонку?

– Не отдам!

– Стали смелее и показываем зубки? – Кривая ухмылка исказила правильные черты лица. – А что именно, позвольте узнать, не отдадите?

– Не что, а кого. Альву не отдам. – В этот раз я была готова бороться за подругу всеми возможными силами.

– Так, значит, она у вас, великолепная мэдью, последние дни скрывалась? – Он неожиданно развеселился. – Поздравляю! Выходит, придумали-таки способ…

– Представьте себе, не все женщины глупы, как вам того хотелось бы.

До чего же он меня бесит!

– Ну что вы, мэдью! Напротив, я рад столь неординарному мышлению. Подозреваю, ваш повод для ослепительной улыбки, которую я имел счастье не так давно созерцать, не менее оригинальный.

И чего пристал? Далось ему мое настроение. Я что, по его мнению, должна ходить угрюмая и кислая?

– Не думаю. Я слушала пение Хайнене, – ответила, только чтобы он отстал, но, как и предполагала, осталась непонятой.

– Вас осчастливил унылый вой замкового духа? – В голосе Лорна прозвучало искреннее недоумение.

– Что бы вы понимали! – оскорбилась я за Хайнене. – Лучший голос и чувство ритма вряд ли у кого имеется! А в богатом репертуаре есть масса разнообразных композиций, в том числе очень даже зажигательных. Увы, далеко не каждый обладает вкусом и слухом, чтобы подобную роскошь оценить!

Блондин завис, то ли переваривая намек на его недалекость, то ли опешив от моей наглости. Терять время, пока он приходит в себя от удивления, я не собиралась, а потому ловко просочилась в небольшой зазор, оставшийся под рукой мужчины у самой стены, и бросилась бежать по коридору. Разумеется, я не ждала, что высокородный чванливый мэд бросится вдогонку, но береженого, как говорится, бог бережет.

Со сбившимся дыханием и всклокоченными волосами я влетела в покои Грэхха. Ох и разозлила я, верно, Лорна. Но так ему и надо! Не будет в другой раз цепляться.

Кто бы мог подумать, что в ближайшее время мне придется идти на поклон к этому… Но все по порядку.



Утро тридцать первого снежня по календарю Гзена и тринадцатого января по земному календарю выдалось суетливым. Прислуга спешно хваталась то за чистку ковров, в которой уже не было нужды после недельной генеральной уборки, проведенной под предводительством мамы Лены, то за украшение коридоров и комнат, загодя празднично оформленных и теперь поражающих неискушенный взгляд магическими сюрпризами вперемешку с банальными блестящими шарами и бусами, разноцветными бантами и гирляндами.

Мы с Альвой с трудом выпроводили из покоев прислугу, заверив, что у Грэхха в комнатах образцово-показательный порядок, и уселись завтракать.

– Велено до обеда замок привести в идеальное состояние, после чего разрешено заняться собственным внешним видом, если нет иных указаний, – пояснила мне девочка, кивнув на позвонок. – А к вечеру будем помогать наряжаться мэдам и мэдью.

– У тебя есть наряд на бал? – спохватилась я, кляня себя, что не поинтересовалась этим раньше. – Быть может, одолжить тебе платье из моего гардероба?

– Нет-нет, не нужно, все есть, спасибо, – моментально покраснела Альва, и я не стала больше касаться щекотливой темы.

– Раз после обеда всеобщий расслабон, ты тоже иди прихорашивайся, я найду чем заняться, – прошамкала я с набитым ртом, поглощая с нежнейшим творогом клубнику. Восхитительная роскошь посреди зимы! – А как надоест крутиться у зеркала – приходи сюда, можешь в любой момент прикрыться приказом дождаться меня и помочь подготовиться к балу.

Девочка кивнула.

– И не смей уставать! – шутливо пригрозила я. – Ты мне нужна полная сил и в хорошем настроении!

– Будет исполнено, добрейшая из хани! – рассмеялась Альва и отправила в рот крошечное заварное пирожное.

Настроение у обеих было преотличное! Уж не знаю, что предвкушала Альва – наверное, бал, я же с нетерпением ждала окончания сессии Грэхха и нашего логичного с ним воссоединения. Завтра выпускникам выдадут дипломы, и уже к вечеру мы отправимся в столицу Зазимого королевства знакомиться с родителями моего будущего мужа. Сегодня же у меня было одно желание – веселиться! Безрассудно, безудержно, от всей души.


На последний урок по этикету к мэдью Ветте я шла с широкой улыбкой.

– Неужели кто-то посмел испортить сюрприз и рассказать хани мэда Грэхха о том, чем мы сегодня займемся, драгоценные мои? – возмутилась куратор, отметив мой довольный вид.

– Кажется, нет, – удивилась я. – А о чем, собственно, речь?

– Ну как же! Сегодня новогодний бал! – восторженно воскликнула женщина.

– Вот это новость! – усмехнулась Белоснежка. – А мы и не знали!

– Я не об этом, – отмахнулась мэдью Ветта, даже не взглянув в сторону невежливой девушки. – Мои прекрасные хани, сегодня ректор делает вам одолжение и разрешает воспользоваться сокровищницей академии, выбрав любые ювелирные изделия к балу на собственный вкус.

В наступившей тишине не хватало восхищенного свиста. Ах да, кажется, мэдью Ветта о чем-то таком говорила еще на первом своем занятии.

– И когда же наконец можно будет туда заглянуть? – нетерпеливо поинтересовалась Пышка.

– Прямо сейчас! – лучась от удовольствия, сообщила куратор и повела нас по украшенному замку.

Сокровищница академии оказалась действительно стоящей внимания. Никем не охраняемая просторная комната, без каких-либо решеток и замков, забитая всевозможными подставками и постаментами, на которых возлежали бархатные подушечки различных форм и размеров – на них-то и покоились, ожидая своего звездного часа, произведения искусных ювелиров.

Стоило нам войти в комнату за мэдью Веттой, как тусклый свет магических шаров сменился на яркий и ослепительный, а тишину разорвали громкие крики хани.

– Хочу вот это! И это тоже! – выкрикивали девушки, рассматривая драгоценности, но пока не смея к ним прикоснуться. И правильно делали: над каждым ювелирным изделием витал сизый дымок. Как нам объяснила по дороге сюда куратор – охранные заклинания.

– А сколько можно драгоценностей взять, мэдью Ветта? – не спросила, а скорее потребовала ответа Белоснежка.

– Столько, сколько вы, хани мэда Треника, готовы надеть на новогодний бал, дабы дополнить наряд изысканной ноткой и показать избранность в особенный для всех нас вечер.

– Правда? – не поверила своим ушам Пышка. – Сколько угодно? А если я вся увешаюсь?

– Правда, – невозмутимо отозвалась женщина. – Но не думаю, что, обвешавшись сплошь драгоценностями, хани мэда Проулла, вы сумеете соответствовать слову «изысканность».

Девушка презрительно фыркнула, выражая несогласие с мнением куратора, и вернулась к выбору украшений.

Я медленно прошлась по помещению, с любопытством рассматривая ювелирные изделия – все как на подбор удивительной красоты. В драгоценных камнях я профан, по мне, что стекло, что натуральный минерал – разницы никакой, но даже я должна признать: в академии собрана умопомрачительная коллекция сокровищ. Причем слово «умопомрачительная» – ключевое, девушки буквально растеряли остатки разума при виде этой роскоши. Даже Снежная королева не осталась в стороне, выбрав самый массивный гарнитур из белого золота с бриллиантами и гарцуя вокруг постамента в попытке отогнать от примеченной вещицы крикливую Белоснежку.

Я же чувствовала себя не в своей тарелке, не поддаваясь всеобщему ажиотажу и не понимая столь сильного возбуждения девушек. Ну да, красиво, что есть, то есть, и, согласна, невероятно дорого. Но это лишь холодные, бесчувственные камни. Даже не артефакты, наполненные чужой магией и силой, а обычные побрякушки. Разве стоят они устроенной перебранки, грозящей вылиться в грандиозный скандал? Испорченного настроения перед Новым годом? Расцарапанных рук, и… о боже… сейчас они подпортят друг другу красивые холеные личики!

Я и рыжеволосая хани мэда Рыниуса забились в угол, подальше от вмиг озверевших Пышки и Белоснежки, от которых полетели в разные стороны оторванные лоскуты платьев и клочья вырванных волос.

– Мое! Мои! Только дотронься! – визжали они, норовя нанести противнице удар побольнее.

Мэдью Ветта бегала вокруг дерущихся девиц, хлопала руками по бокам, словно растревоженная наседка крыльями, и без конца приговаривала:

– Девочки, прекратите! Девочки, я вас накажу! Как вам не стыдно, вы же мэдью! Девочки, опомнитесь!

И посреди всего этого хаоса гордо, даже не шелохнувшись, будто имеет иммунитет к тычкам и оплеухам, стояла Снежная королева. На ее тонких губах время от времени мелькала чуть уловимая улыбочка. Хани мэда Лорна изредка делала комментарии, и те, долетая до соперниц, распаляли девиц еще больше.

Наконец шум, разносящийся по замку, был замечен, и в сокровищнице появились мужчины – думаю, преподаватели, – которые растащили дебоширок в разные стороны.

– Хани мэда Треника, хани мэда Проулла… – Мэдью Ветта пыталась отдышаться и взять себя в руки после пережитого стресса, но у нее это плохо получалось, потому голос звучал скорее жалобно, чем назидательно. – Вы нарушили запрет, хотя я вас и предупреждала. Никаких нападений! Никакого вреда хани! Сожалею, девушки, но вы наказаны. Прошу покинуть сокровищницу немедленно, никаких украшений к балу вам не полагается.

– Что-о-о? – заголосила оскорбленная до глубины души Белоснежка.

– Увы, – подтвердила специально для нее куратор.

Пышка, возмущенно фыркнув, удалилась сразу же. А вот хани мэда Треника пришлось выносить двум мужчинам, подхватив красавицу под белы ручки.

Оставшись в сокровищнице вчетвером, мы какое-то время потрясенно молчали. Наконец мэдью Ветта, промокая со лба испарину кружевным платочком, выдохнула:

– Надеюсь, ничего подобного больше не случится.

– Разумеется, нет, – усмехнулась хани мэда Рыниуса. – Дикарки нас покинули.

Куратор, бросив на нее злой взгляд, сделала приглашающий жест на выход.

– Впервые на моей памяти девицы устроили подобный скандал. Поэтому сейчас сделаем так: я называю хани и снимаю защиту, она входит в сокровищницу и выбирает драгоценности. Строго по очереди!

Мэдью Ветта первой назвала меня.

Я повторно вошла в хранилище с драгоценностями и растерялась. Поначалу не всерьез восприняла предложение взять любую побрякушку, а вот теперь не знала, на каком украшении остановить выбор.

Куратор и хани молча наблюдали за моим передвижением по комнате из-за дверей, казалось, даже дыхание затаили. Я же все бродила среди подушечек, в которых утопали камни, искусно оправленные в драгоценные металлы. Их было так много! И все невероятно красивые! Разве можно среди них выбрать что-то одно?

Так, спокойно, Яся, выбираем аксессуар к платью. Какого цвета мне наряд пошили? Кажется, ярко-синий.