Несчастья бывшего парня

— Мне очень жаль.

TMZ. Заголовок, от которого у меня замирает сердце.

ПЛЕЙБОЙ ГЕНЕРАЛЬНЫЙ ДИРЕКТОР ПРЕДЛАГАЕТ УСЛУГИ ЗА ВЫГОДНОЕ ГОЛОСОВАНИЕ?

На фотографии ниже изображены обнаженные мужчина и женщина, сплетенные в конференц-зале, их губы слиплись, когда он кладет ее на стол и накрывает ее тело своим. Комната затенена, и изображение немного зернистое… но я бы узнала этот профиль, где угодно. Судя по дате и времени, снимок был сделан два дня назад, когда Уэст опаздывал с работы, не отвечал на телефонные звонки и пришел весь в поту.

В сводке указаны мой жених и Оливия Мартин, а также высказано предположение, что Уэст, должно быть, действительно хочет сохранить кресло генерального директора, чтобы соблазнить вдову, унаследовавшую место в Совете директоров ее покойного мужа.

Я отталкиваю телефон, проглатывая шок и слезы.

— Что ты собираешься делать? — мягко спрашивает Элла.

Мой первый инстинкт — собрать вещи и уехать. Прямо сейчас мне все равно, если это аннулирует наше соглашение, и я в конечном итоге разорюсь, потеряю свой ресторан и окажусь на заднице в финансовом отношении. Я хочу уйти от этого человека и всей боли, которая приходит с ним.

С другой стороны, я в бешенстве. Я хочу понять его обман. Почему, черт возьми, он так сильно хотел жениться на мне, если в конце концов хотел только навредить?

— Я остаюсь. Как только этот мудак войдет в дверь, я предлагаю вам всем уйти. Это будет неприятно. Тогда… вы сможете отвезти меня домой.



Уэст



Может ли эта встреча быть еще более нелепой? Прежде чем мы перейдем к делу, будет много ненужной помпезности и шумихи. Дядя Эдди настаивает на том, чтобы говорить первым. Он излагает свои доводы почти трезво. Для кого-то, не знакомого с его привычками, он, вероятно, вообще не кажется подвыпившим. Но я слышу легкие колебания, молчаливые паузы в речи, пока он собирает свои слова и мысли.

Его аргументы хорошо продуманы, но, к сожалению, не сильно отличаются от аргументов, которые он привел в прошлый раз, когда пытался отнять должность генерального директора у меня — и потерпел неудачу.

Обычно я бы заподозрил, что кислая улыбка моей матери — это просто самодовольное признание того, что ее шурин готов, но мне не нравится этот взгляд в ее глазах. Мне еще меньше нравится, как она смотрит на свой телефон.

Наконец, настала моя очередь говорить.

Войдя в конференц-зал с уверенностью, я приветствую всех, смотрю в глаза своим противникам и призываю их посмотреть на результаты, которые я добился с момента вступления в должность генерального директора, и голосовать в интересах компании, а не в своих собственных.

Я только на втором слайде, том, который показывает финансовые отчеты за последний год, когда мой телефон начинает жужжать в кармане. Меньше, чем через пять секунд он снова жужжит. И снова. И снова до тех пор, пока это не становится постоянным отвлечением внимания.

С проклятием я вытаскиваю его из кармана, чтобы выключить, а затем останавливаюсь, когда вижу экран, полный уведомлений. Новостные статьи, Инстаграм, уведомления гугл и гора сообщений. Первое, что я прочел сверху, — от моей сестры. Джен хочет знать, не сошел ли я с ума и что я собираюсь делать теперь, когда это дерьмо попало в вентилятор.

Я замер. О чем, черт возьми, она говорит?

Я поднимаю глаза на маму. Ее улыбка не могла быть более самодовольной.

— Продолжай, — настаивает она с пренебрежительным жестом руки и безмятежным выражением лица, которое вызывает все мои предупреждающие звонки.

Что она со мной сделала? Нет, с Эрин.

Я был дураком, думая, что она примет мою угрозу сложа руки.

Флинн влетает в конференц — зал, мой взволнованный помощник следует за ним, пытаясь остановить его вторжение. Он посылает нашей матери абсолютно убийственный взгляд, затем бросается ко мне.

— Об этом пишут во всех новостях. И если я это видел, то и Эрин наверняка тоже.

Брат тычет мне в лицо телефоном. Картинка стоит тысячи слов, но подпись делает все еще более убийственным.

УЭСТОН ИМЕЕТ ЛЮБОВНУЮ СВЯЗЬ, ЧТОБЫ ПРОБИТЬСЯ НАВЕРХ?

— Это не я, — мгновенно протестую я.

— Неа.

Я сразу же все понял. Это Эдвард. Я не знаю, кто и как запечатлел это изображение, но у меня нет никаких сомнений в том, кто слил его в прессу. И я клянусь, что придушу свою мать — позже.

Сейчас главное — добраться до Эрин.

— Извините. У меня срочное дело.

Потому что, если я сейчас же не объясню эти фотографии своей невесте, она уйдет от меня навсегда, даже не выслушав моих объяснений. И человек на этой фотографии так похож на меня, что я едва ли могу винить ее.

Мама встает.

— Нет, ты останешься. Тебе нужно сделать презентацию. Совет директоров должен проголосовать.

Я смотрю на брата, и он кивает.


— Я выступлю в качестве его доверенного лица и закончу презентацию от его имени.

— Но ты можешь потерять право голоса, если уйдешь! — кричит мама.

— Может быть. Но сейчас не это самое главное, и до того, как ты организовала это бедствие, то должна была понять, что я скажу.

— Я позвоню тебе позже, — заверяет меня Флинн.

— Спасибо, старик. Я твой должник.

Я киваю в сторону остальных членов совета.

— Мой уход никоим образом не свидетельствует о том, насколько серьезно я отношусь к этой компании и своей должности генерального директора. Будьте уверены, только самые серьезные инциденты могут заставить меня уйти сейчас, мисс Мартин, — обращаюсь я к Оливии. — Надеюсь, придем к соглашению, что мы с вами никогда не делали больше, чем пожимали друг другу руки.

— Конечно. Что происходит?

Затем она тянется к телефону, ахает, становится белой как полотно и моргает.

— О боже… нет, это не ты. Я не знаю как…

Я бросаю на мать взгляд, обещающий возмездие. Затем я поворачиваюсь к члену совета директоров, который, скорее всего, выступит против меня.

— Мистер… Уоррен, вы всегда думали, что мне не хватает опыта и мудрости, необходимых для выполнения этой работы. В отличие от моего дяди, у меня больше честности, чем соблазнять или ухаживать за вашей дочерью просто для того, чтобы выиграть ваш голос здесь сегодня. Если я его получу, я надеюсь, что вы проголосовали за меня, потому что уважаете меня — по крайней мере, больше, чем кто-то, способный ухаживать за другим членом совета директоров и прийти на голосование после того, как выпил полбутылки водки. Но я сказал свою часть, и это зависит от вас. Я оставляю все остальное в руках каждого.

Затем я поворачиваюсь к Флинну и хлопаю его по плечу.

— И твоих тоже. Спасибо, брат.

После того, как я выхожу, игнорируя протесты матери, обнаруживаю толпу газетчиков на парковке, ожидающих моего заявления.

— Я не человек на этих фотографиях, и у меня нет других комментариев.

Зачем говорить больше, если они не слушают и не верят? Кроме того, имеет значение только мнение Эрин.

Дорога обратно в пентхаус — сплошное пятно многочисленных нарушений правил дорожного движения. Я с визгом останавливаюсь на парковке и бегу в здание. Я одновременно репетирую, что скажу Эрин, и проклинаю медленный лифт. Мое сердце колотится. Если я не смогу сказать или сделать правильные вещи сейчас, я потеряю женщину, которую люблю, которую буду любить всегда, и любой шанс на наше счастье.

Да, я хотел, чтобы она просто поверила мне, но я знаю, что разочарований в жизни Эрин было много, и что в течение многих лет я был на вершине этого списка.

Наконец лифт останавливается, и я выхожу.

Мне не нужно ее искать. Она стоит там, ждет меня, рядом с ней упакованные чемоданы. Ее сестры и их мужчины уходят, давая нам благословенное уединение.

— Эрин… — Я качаю головой. — Милая, на этих фотографиях не я.

— Сколько раз ты ждешь, что я просто поверю тебе? — Ее глаза наполняются слезами. — Вчера вечером ты поклялся мне, что не был с Оливией Мартин. Я так старалась поверить, что ты говоришь правду. Я пыталась отбросить все сомнения и выйти за тебя в любом случае, потому что у нас есть без обязательств и доверия, верно? Затем эти фото всплывают на поверхность. Я знаю, тебе нужен был ее голос, но…

— Это. Не. Я. Я бы никогда не трахнул кого-то за поддержку. И что еще важнее, я бы никогда так с тобой не поступил. — Я провожу рукой по волосам. — Черт возьми, я отказался от голосования, чтобы успокоить тебя. Если тебе недостаточно поставить под угрозу мою должность генерального директора, чтобы поверить, что я поставлю тебя превыше всего, и что не буду трахаться с кем-то, чтобы сохранить свой статус, тогда я не знаю, что еще могу сделать. Я вижу, твоя сумка уже упакована.

Я смотрю на ее безымянный палец. Он пуст, и я замечаю коробку на кухонном столе слева от нее.

— И я думаю, ты решила позволить матери снова победить. Первая ошибка была моей, и я беру на себя полную ответственность за это. Вторая, милая… Все это будет на твоей совести. Я больше не могу быть единственным, кто сражается за нас. Я все еще надеюсь, что ты подумаешь об этом ночью и захочешь выйти за меня замуж завтра. Но если ты этого не сделаешь, — я пожимаю плечами. — Я ненавижу звучать банально, но мы оба проведем свою жизнь несчастными. А я такой тупой, потому что даже если ты уйдешь от меня, я всегда буду любить тебя.



Глава 11



Эрин



Я провожу несчастную ночь с сеньором Куэрво и моими сестрами в незнакомом, но удивительно шикарном номере отеля. Теперь, когда холодный утренний свет просачивается сквозь окна, мое пьяно-слезливое похмелье убивает голову. Отчаяние тяжелым грузом давит на сердце.

Сегодня должен быть день моей свадьбы. Но после вчерашних откровений…что, черт возьми, мне делать?

— Доброе утро, — бормочет Элла.

Я переворачиваюсь. Старшая сестра стоит надо мной, держа бутылку воды и две таблетки ибупрофена. Беспокойство на ее лице приятно, но мне оно и вполовину не так нужно, как эти таблетки.

— Привет. Спасибо.

Я хватаю "Акву" и таблетки от головной боли, проглатывая и то, и другое.