Несчастья бывшего парня

— Ну, вот я и пришел тебе на помощь.

Встав с кровати, я потягиваюсь и зеваю, заметив его сумку в ванной. Должно быть, он принял душ, пока я дремала.

— Мой герой.

Уэст бросает сэндвичи на комод и крадется ко мне, его взгляд скользит по моему обнаженному телу.

— Да, мэм. Как ты проголодалась по индейке?

— Ужасно проголодалась.

— Ты уверена?

Он утыкается носом мне в шею и обнимает за талию.

— Я никак не могу уговорить тебя подождать, ох, час, чтобы поесть?

Сумев сдержать дрожь, я слегка толкаю его.

— Я тебя знаю. Час превратится в два. Тогда я умру с голода.

На самом деле, если я уступлю ему, когда чувствую себя такой растерянной и уязвимой, моя голова будет слишком туманной, чтобы слышать что-либо, что он говорит. Нам нужно больше разговаривать, чем вместе ложиться в постель.

По крайней мере, это то, что я говорю своему нетерпеливому телу.

Он вздыхает и сгребает бутерброды.

— Ладно. Я возьму воду и устроюсь на кухне.

— Спасибо, — кричу я ему вслед.

Вытащив халат из шкафа, я направляюсь в основное жилое помещение своей квартиры и обнаруживаю, что он раскладывает нашу еду и пару пакетов чипсов на круглом столике на одной ножке

— Чувствуешь себя лучше?

Уэст откусывает кусочек и стонет, словно смакуя его.

— Черт. Видимо, я тоже был голоден.

Поскольку мы пропустили завтрак, это меня не удивляет.

— Нам обоим нужно было выспаться.

И мне нужно было время, чтобы взглянуть на все по-новому.

— У тебя есть немного, да?

— Несколько часов. Этого достаточно.

Я проглатываю половину своего бутерброда за то же время, что и он проглатывает весь. В перерывах между укусами я смотрю на него через стол.

— Не могу поверить, что ты проделал весь этот путь только для того, чтобы позволить мне спать в моей собственной постели.

Уэст отбрасывает салфетку и берет меня за руки.

— Когда мы были вместе раньше, я не ставил тебя на первое место, когда ты нуждалась во мне больше всего. Я собираюсь делать это с данного момента. И я знаю твое циничное сердце. Ты либо еще не веришь мне, либо не знаешь, что и думать. Вот для чего этот уик-энд, чтобы я мог доказать тебе, насколько я серьезен.

— Что ты хочешь, Уэст?

— Тебя.

— Дольше 36 дней?

— Да. К черту наше соглашение. Мне не нужна любовница. Я просто не знал, как еще уговорить тебя приехать в Вегас и провести время со мной, чтобы мы могли посмотреть, что от нас осталось.

Я медленно киваю. Как бы мне ни было неприятно это признавать, я понимаю его точку зрения.

— Хорошо. Тогда у меня… есть вопросы.

— Я в этом не сомневаюсь. Жги.

— Ты когда-нибудь чувствовал себя виноватым за то, что ухаживал за мной под ложным предлогом?

Он делает паузу.


— Поначалу — да. Когда я затащил тебя в постель в ту ночь, когда мы встретились, мне казалось, что на одном плече у меня сидит ангел, говорящий мне, что это неправильно, что ты можешь пострадать… а на другом — дьявол, настаивающий на том, чтобы мы чертовски наслаждались друг другом. И раз уж ты сказала, что не ищешь ничего постоянного, то какой вред я могу причинить на самом деле? Пока я хорошо обращался с тобой, пока мы были вместе, и нашел мирный способ заставить твоего отца отказаться от этой истории, как могло что — то пойти не так? Очень скоро я начал влюбляться в тебя, — вздохнул он. — Я несколько раз говорил с дедушкой о том, чтобы признаться, но мы оба решили, что лучше подождать, пока мы с тобой не поженимся. Тогда бы ты знала, что я искренне люблю тебя. В конце концов, если я был с тобой только для того, чтобы заставить твоего отца отступить, он уже сделал это. Зачем устраивать свадьбу?

— Но тогда ты этого не сделал.

— И теперь ты знаешь почему. Я также подозревал, что если я признаюсь во всем тогда, ты никогда не поверишь и не простишь меня. И я разрывался из-за своего дедушки, в то время как так чертовски волновался, что мы никогда больше не будем вместе. Я…застыл. Жаль, что я не справился со всем по-другому. Время и зрелость многому меня научили. Но я не могу вернуться. Итак, вот мы здесь.

— Кто была та женщина, которую ты повел в театр через неделю после того, как ушел от меня?

Уэст копается в памяти, потом закатывает глаза.

— Кто-то, кого мне навязала мать. Для протокола, я никогда не прикасался к ней.

— Но ты не соблюдала целибат целых три года.

— Нет. Как только понял, что действительно потерял тебя, я попытался двигаться дальше. Я с треском провалился. Думаю, что ты не продвинулась дальше?

Во многом ли я признаюсь? Если он честен, и мы действительно работаем над преодолением пропасти между нами, разве я не должна рассказать ему все?

— Я… переспала с одним из твоих сокурсников примерно через две недели после похорон твоего дедушки.

Когда он отшатывается, как будто я его ударила, спешу объяснить.

— К тому времени я уже думала, что все твои семейные дела закончились. Но ты не позвонил. Ты также не отвечал на мои звонки. И я видел тебя на TMZ с этой женщиной…

— Я не помню ее имени. Я ее больше даже не видел. И, конечно же, не трахал ее. Я работал по четырнадцать часов в день, шесть дней в неделю, в многомиллиардной организации, которую я едва понимал, пытаясь окончить школу и держать мать подальше от тебя. Я чертовски скучал по тебе.

Он стискивает зубы.

— Итак, твоя месть… была сладкой?

— Нет.

Я плачу, потому что, как бы сильно ни винила Уэста во всем, у меня тоже есть вина во всем этом.

— Я тут же пожалела, что занялась сексом с этим придурком. Я сказала ему, чтобы он больше никогда мне не звонил.

Он отворачивается, его лицо искажает печаль.

— Ты имела полное право злиться.

— Но не для того, чтобы намеренно спать с кем-то, кого ты знаешь, просто чтобы ударить тебя в спину. Это было низко. Я чувствовала себя ужасно.

Уэст вздыхает и берет меня за руки.

— Послушай, ни один из нас не был полностью одинок, пока мы были врозь. Это всё было, да быльём поросло. Я просто хочу двигаться вперед.

Так и должно быть, но даже осознание того, что он уделил другой женщине такое же внимание и удовольствие, как и мне, сводит меня с ума.

— Да?

— Что бы ты ни делала, пока мы были врозь, мне это не нравится. И я не могу винить тебя… но я не хочу больше ничего слышать.

Я делаю глубокий вдох. Он прав, и я не должна позволять прошлому оставаться камнем преткновения.

— Хорошо. Я тоже не хочу.

— Что-нибудь еще?

— Да.

Она хмурится.

— Если ты не ладишь со своим дядей, а твоя мама собирается разорвать меня на куски, почему ты настаивал на том, чтобы я присутствовала на семейном обеде?

— Когда я включил это в наши переговоры, я надеялся, что мы с тобой решим снова быть вместе. Мама будет препятствием, пока мы не покажем ей, что ничто из того, что она скажет или сделает, не разлучит нас снова. Я намеревался подготовить тебя заранее, чтобы ты не была ослеплена ее ядом. Но я должен быть честен, она не собирается сдаваться.

— Похоже, это будет неудобный ужин, но я справлюсь.

— Мой дядя, вероятно, просто напьется.

— За все эти годы я вытерпела немало подобных случаев.

— У меня нет проблем поставить его на место, так что тебе и не придется.