Неприятности в старшей школе

Она ахает, вскакивает на ноги и поворачивается ко мне.

В ту же секунду я толкаю ее, и она опрокидывается спиной на один из бочонков со льдом и бутылочным пивом. Я поднимаю ногу и со всей силы надавливаю коленом ей на живот, нанося ей удар кулаком прямо в челюсть.

Скуля, она пытается отпихнуть меня, но замирает, когда ее отчаянный взгляд встречается с моим.

Да, сука. Ты узнала меня.

С ее теперь уже дрожащих губ начинает литься кровь, и я слышу позади себя торопливые шаги.

Быстрым, резким рывком я разворачиваю свой торс, вытаскиваю и раскрываю нож.

Все тут же делают шаг назад.

Мои глаза выискивают Коллинза, который медленно поднимает руки, переводя полный любопытства взгляд с меня на блондинку.

У него на лбу появляется складка, он засовывает руки в карманы и отодвигается от меня подальше. Видя, что для их лидера все в порядке, все остальные вокруг него тоже расслабляются и отходят.

Я сужаю глаза, глядя на него, но он лишь пожимает плечами и кивает, как бы говоря: «Продолжай».

От этого я еще сильнее хмурюсь, а адреналин все быстрее разгоняется по моим венам.

Осторожно, продолжая следить за движениями вокруг меня, я поворачиваюсь к девушке, медленно складывая нож, но все еще держа его в руке.

– А ты не очень-то рада снова меня видеть, да? – Я наклоняюсь, чтобы посмотреть ей прямо в лицо, выкручивая колено и глядя на то, как ее глаза с жалобным взглядом наполняют слезы, в то время как она все глубже вжимается в бочонок. – И это та жизнь, к которой ты стремилась? Эм?

Она открывает рот, чтобы ответить, но я перебиваю ее:

– Ты бросила его, – меня начинает трясти, – бросила ее ради всего этого дерьма? Ради бесплатного, мать его, алкоголя и пятничных гулянок?

Ее глаза широко распахиваются, лицо бледнеет, по щекам текут ручьи слез.

Я поднимаю с пола другую ногу, перенося полный вес на колено, которым стою на девушке, и она начинает рыдать.

Ее спина наверняка уже изрезана краями бутылочных пробок и острым льдом, но даже этого недостаточно.

Она должна страдать еще сильнее, потому что это ничто по сравнению с кровавым месивом, которое она оставила в груди Кэптена.

Я перекидываю нож в левую руку, а правой хватаю ее за челюсть, накрывая ладонью рот. Я чувствую изгибы зубов под ее щеками, так что я сдавливаю еще сильнее – так, чтобы пошла кровь. Она закрывает глаза под сдавленные всхлипывания.

Он пропустил первый вдох своей малышки. Ее первый шаг и первое слово.

Я сглатываю ярость, чтобы не сделать того, с чем уже не смогу уйти, – например, не свернуть ее чертову шею. Я смотрю ей прямо в глаза, и она сжимается, всем своим видом показывая стыд, который и должна чувствовать.

– Ты тупая шлюха, и в мире должно быть как можно меньше таких, как ты.

Я вскакиваю с нее и поворачиваюсь к залу, но, к моему удивлению, все взгляды опущены вниз. Только Коллинз смотрит прямо на нас.

Я прохожу мимо него, но он тут же меня догоняет, и мы вместе молча выходим из кафе.

Он не произносит ни слова, пока мы едем обратно, но его терпения хватает ненадолго, и в ту же секунду, как мы оказываемся у дома, он всем телом поворачивается ко мне и смотрит мне прямо в глаза.

– Ты знаешь.

Мои брови сходятся на переносятся.

Он знает?

– Знаю что? – я включаю дуру.

В его взгляде появляется подозрение, и он качает головой.

– Ух ты, – он откидывается на спинку сиденья.

– Что?

Он отводит взгляд.

– Такая верная им, что тебе даже не нужно, чтобы они знали, – и все же ты по-прежнему просто аутсайдер, по факту не имеющий ни малейшего представления о том, что на самом деле происходит вокруг.

– Хорош заливать, Коллинз. Выкладывай.

Он снова смотрит на меня.

– Ты пришла к моему дому, готовая, мать твою, на что угодно, чтобы защитить этих парней, которых ты, блин, едва знаешь и которые, очевидно, не сообщают тебе ни единой детали за гранью того, что тебе следует знать.


– Мне не нужно быть посвященной во все их секреты, чтобы знать, что я не хочу их провала.

– Когда они сами не поделились с тобой информацией, ты спросила, что они украли у меня?

Мои ребра сжимаются, но я все так же смотрю на него.

– Это не мое дело.

– А то, что происходит в этом городе, твое дело? – он смотрит на меня изучающим взглядом, и мне становится любопытно, что стоит за его вопросом. Словно намекает, что я веду себя так, но хочет, чтобы я думала иначе. Такой весь чертовски загадочный. – Ты вбила себе в голову, что этим местом правят Брейшо, хотя даже не знаешь полной истории наших семей. Мы лишь несколько камешков в огромном пруду, и никто из тех, кто носит наши имена, не является таким чистеньким, как заявляет.

И что, на хрен, все это значит?

Я заставляю себя беззаботно пожать плечами.

– Если тебе есть что сказать, говори.

– Спроси у меня, что они взяли, и я скажу тебе, – подначивает от меня, но в его тоне нет ни игривости, ни надменности. Его взгляд ясен как день, а выражение лица серьезно.

Мои челюсти сжимаются.

Конечно же, я хочу знать, что это, но не желаю, чтобы этот вопрос вылетел из моих уст. Он, мать его, может выдумать все что угодно, и я никак не смогу проверить, правда это или нет.

– Неважно, что они взяли. Уже совсем скоро меня здесь не будет, так что мне плевать. – Я выхожу из машины, захлопываю за собой дверцу, бросаюсь к дому и вхожу че- рез дверь, которую распахнула для него, словно для короля, обожающая его служанка.

Я окидываю ее взглядом, проходя мимо, она же смотрит в пол. Я направляюсь в комнату, куда он меня поселил, и запираюсь.

Я надеваю наушники и ложусь на полу, включив фонарик и направив его луч на потолок. Раскрываю и складываю нож, снова и снова.

Как я и ожидала, уснуть мне не удается.





Глава 10




Мэддок




Кэп входит в комнату, на его лице замешательство.

Мы с Ройсом вскакиваем на ноги.

– Что случилось?

Поколебавшись минуту, он проводит ладонью по затылку.

– К черту все, – он пожимает плечами. – Я установил круглосуточную слежку за Мэллори, – признается он насчет матери Зоуи. – В тот же день, когда узнал о существовании Зоуи, еще до того, как удостоверился в том, что она моя. И я так и не отозвал эту слежку.

– Тоже мне новость, чувак, – смеется Ройс.

Кэп сердито смотрит на него, но Ройс перепрыгивает через кофейный столик и встает прямо перед Кэптеном.

– Да ладно тебе, Кэп, она же враг. Мы все считаем, что за ней нужна слежка, и мы знали, что ты ее установил.

– Откуда? – он вопросительно смотрит то на меня, то на него.

– Ты сам рассказал нам, когда напился в хлам. Сказал, что не можешь ничего скрывать от нас, – ухмыляется Ройс. – Даже твоя совесть – хороший парень.

Кэптен отпускает смешок и отпихивает его от себя.

– Без шуток, чувак. – Ройс подходит к нему, чтобы по-братски обнять и пожать руку. – Мы знали об этом с самого начала.

Кэптен смотрит на меня так, словно ему стыдно, и я качаю головой.

– Чувак, это же другое, и ты это знаешь. Есть такие вещи, о которых говорить не стоит, Кэп, так что в этом нет ничего плохого. А раз сейчас рассказал нам, значит, у тебя есть причина. Мы знали, что ты придешь к нам, если тебе будет что сказать. Так что даже не думай считать себя виноватым.

Он кивает, опускает взгляд, а потом снова поднимает – уже сосредоточенный. Полный решимости и немного взволнованный.