Неприятности в старшей школе

Полной неожиданностью для него становится и то, как я приподнимаюсь на носочки и тяну его голову вниз, пока его губы не встречаются с моими.

Поначалу Мэддок яростно рычит, но потом его рык меняется на глубокий внутренний рокот, и я тону в его собственническом желании обладать мной. Мои легкие наконец раскрываются, жадно втягивая его запах, и боль от невозможности быть с ним рядом постепенно утихает.

Его язык сплетается с моим, его руки обхватывают меня, его тело прижимается к моему.

Да. Мой.

Мои глаза вдруг широко распахиваются.

Черт!

Не мой.

Я прикусываю его нижнюю губу, и он отдергивает голову назад. Я выныриваю из его объятий, но он ловит меня сзади за рубашку, и я шлепаюсь на задницу.

Он подтаскивает меня к себе, разворачивает и вжимает в стену, сдавливая ребра, так что мои ноги болтаются в воздухе и у меня нет ни единой возможности ускользнуть от него. Его глаза, бешеные и безумные, из зеленых становятся почти черными.

Он открывает рот, чтобы заговорить, когда до нас доносится шум борьбы Коллинза и Мака – они пихают и бьют друг друга, а позади них уже собирается толпа.

Мэддок сжимает меня и отпускает лишь тогда, когда вдруг из ниоткуда объявляется Ройс и кладет ладонь ему на плечо.

Он опускает меня на пол, и я замираю на месте.

Зачем я это сделала?

– Держите свои руки подальше от моих учеников, Брейшо, – кричит из коридора директор Перкинс.

Мэддок шагает прямо к нему и плюет ему в лицо, молча проходя мимо.

Директор переводит озлобленный взгляд с него на меня, и, как каждый раз, когда он оказывается поблизости, в его настороженных светлых глазах, изучающих наши движения, таится что-то еще.

Я надменно моргаю, хотя вовсе не чувствую в себе ни капли былой дерзости.

Я чувствую себя бесхребетной сучкой, роль которой и играю.

Через несколько минут народ расходится, и как только вокруг становится пусто, ко мне подлетает Коллинз.

– Чего он хотел?

– О, ты имеешь в виду, после того как ты спровоцировал его?

Коллинз смеривает меня злобным взглядом.

– Я спросил, чего он хотел?

– Ответов, – мои глаза расширяются, а брови приподнимаются в усмешке. – Придурок. Ему нужны ответы.

– И? – хрипит Коллинз.

Я отодвигаюсь от него.

– И он их не получил.

Я сворачиваю за угол и замираю при виде Кэптена, прислонившегося к стене.

Он, нахмурившись, смотрит на меня, потом опускает взгляд к полу и уходит.

Мои плечи опускаются, я поднимаю глаза к потолку.

Черт.





* * *


– Я думаю, нам нужен вечер веселья, а не разведки и защиты, – говорит мне Коллинз, опускаясь на стул на террасе напротив меня.

– Я думаю, что ты идиот.

– Я думаю, – произносит он, наклоняясь вперед, – что ты сможешь неплохо отдохнуть, если сама себе позволишь.


– Сильно сомневаюсь.

Он вздыхает, словно и в самом деле надеялся, что я буду обеими руками за.

– Ладно, вставай. Мы все равно поедем.

Я сужаю глаза до щелочек.

– И куда именно?

– В пиццерию моего друга. Пиво и плохая музыка.

– Там будут люди, которых ты отправил избить меня?

– Возможно, – он улыбается.

Мне не удается сдержаться, и я фыркаю от смеха.

Я всматриваюсь в него, все еще не понимая, как работает его мозг.

– И зачем ты это делаешь?

– Делаю что? – спрашивает он, и мне кажется, что он и вправду немного смущен.

– Притворяешься, будто хочешь, чтобы мы стали друзьями, словно это все еще возможно. Ведешь себя так, словно даешь мне выбор, хотя мы оба знаем, что ты все равно принудишь меня поехать, пргрозив, что, если я откажусь, ты, как обычно, прибегнешь к шантажу. Ты знаешь, что все равно заставишь меня, так говори прямо. Тебе нет нужды притворяться милым. Я предпочитаю, чтобы ты был настоящим, даже если настоящий ты – привилегированный придурок.

В уголках его глаз на мгновение появляется напряжение, когда он буравит меня взглядом.

– Веришь ты или нет, но я спрашиваю, потому что надеюсь, что ты согласишься и мне не придется тебя принуждать, как ты это называешь. Но если уж об этом зашла речь… Я что-то не вижу у тебя на шее цепи с чугунным шаром, милая моя.

Я вскакиваю на ноги, вперившись в него взглядом.

– С цепью и шаром или без них, не забывай, что я здесь из-за троих других парней и ты не один из них.

– И все же ты каждую ночь спишь в моем доме, так что, я осмелюсь сказать, тебе и вправду неплохо бы постараться привыкнуть к кое-чему, раз уж мы тут сотрясаем воздух. – Он улыбается и встает прямо передо мной. – К тому, что не меня тут следует считать лузером. Садись в машину, Рэй. Я даже позволю тебе надеть твою короткую заношенную толстовку.

Он проходит мимо, и я, словно жалкая сучка, какой я и стала, следую за ним.

Дорога до пиццерии занимает всего пятнадцать минут. Кафе уже битком набито пафосными мудаками в вязаных жилетках и их женщинами в шарфах.

Я выбираю кабинку в дальнем заднем углу, и спустя несколько минут перетряхивания солонки появляются Коллинз с официанткой.

Я ничего не заказываю, тогда он делает заказ для нас двоих. И тут нам вдруг приносят пиво. Я на секунду задаюсь вопросом, не подсыпал ли он туда наркоты, но он делает шаг к одному из десяти металлических бочонков со льдом и пивом в бутылках, предлагая его мне. Тогда я решаю, что это безопасно, и позволяю налить себе свежее разливное.

К моему удивлению, Коллинз не ведет себя как мудак по отношению ко мне при своих товарищах – вероятно, он знает, что, если он попытается, я его опозорю. Он и вправду старается сделать так, чтобы мне здесь понравилось, предлагает поучаствовать в каждой новой партии в дартс и открывает новую бутылку пива, когда заканчивается предыдущая, пока я не сообщаю ему, что на сегодня мне хватит. Я не так глупа, чтобы напиться и позволить ему меня облапать. Я думала, что в этом и заключался его план, но он отсылает блондина, пытающегося поставить пиво на мой столик, и просит официантку принести мне воды.

Я не уверена, чего он добивается, изображая из себя честного человека, но у меня нет никакого желания выяснять это.

Чего не скажешь об остальных присутствующих здесь.

Они тайком наблюдают за ним, когда он возвращается ко мне седьмой или восьмой раз за вечер. Я улыбаюсь, видя, что они уже не способны скрывать свои злобные взгляды и то и дело бросают их на меня.

Девчонка – лидер старшей школы Грейвен, которую я вычислила в толпе в первые же минуты своего пребывания в кафе, – полный эквивалент Хлои из Брейшо и такая же миловидная. И настолько же предсказуемая в способах отстаивания своей территории.

Она прожигает меня взглядом, подходя к Коллинзу, словно ожидая, что мне будет не пофиг. Так что я подмигиваю ей с улыбкой.

Он весь твой, принцесса.

Словно прочитав мои снисходительные мысли, она показывает мне средний палец и пододвигается к нему еще ближе, но Коллинз переводит взгляд на меня и отходит от нее, словно мне есть до них какое-то дело.

Но я не успеваю даже закатить глаза из-за его выходки, потому что девушка вдруг отодвигается вправо, и пространство между ними позволяет мне увидеть противоположный конец зала.

В углу я замечаю кажущуюся мне знакомой блондинку с длинными ногами в одежде, не вполне подходящей к толпе, с которой она пытается слиться.

Мои плечи напрягаются, когда я прищуриваюсь, чтобы вглядеться в девушку.

Девушка слегка поворачивается, чтобы парень рядом с ней смог поглубже засунуть ей в горло свой язык, и я стискиваю зубы.

Мои ноги движутся сами по себе, неся меня через весь зал.

Она не видит, что я приближаюсь, – ее глаза закрыты, – но все остальные видят.

Я поднимаю бокал красного вина – в чертовой пиццерии, – стоящий рядом с ней, и выливаю ей прямо на голову.