Неназываемый
Часть 60 из 69 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
– Конечно, – ответила та. – Все дело в работе. Ты будешь намного счастливее, когда займешься подходящей работой. Совсем как я.
– Но вы не верите в это, – заметила Шутмили. – Вам кажется, что вы совсем не такая, как я.
Шутмили явно не осознавала, что Жиури оказывает ей большую милость, позволяя общаться на равных. Внутри Инквизитора росло желание дать ей пощечину. Но вместо этого Жиури улыбнулась, как будто услышала детскую шутку.
– Ну, не во всем, – сказала она.
– Все станет гораздо проще, если я присоединюсь к квинкурии Лучников, правда? – спросила Шутмили. – Ни одного мага за четыреста лет безупречной родословной, и тут появилась я. Это усложняет жизнь. Я понимаю. Если я стану Пятым Лучником, вы сможете стереть мое имя из родословной Канва.
– С твоей стороны это довольно несправедливо, – заметила Канва. И довольно эгоцентрично. – В Квинкуриате ты будешь счастлива и успешна. Это почетная должность. А сейчас твое положение только вредит всему роду, а ты явно несчастна.
– Да. Вы желаете мне только лучшего, – откликнулась Шутмили. – Я так и поняла.
– Я хочу помочь тебе, – сказала Жиури. – Конечно, ты молода, а принимать судьбоносные решения всегда нелегко. Но все пройденные тобой тесты говорят, что ты станешь исключительным адептом квинкурии. Растратить такой талант попусту – просто оскорбление Девятерых.
– Осторожно, – предупредила Шутмили. – Это не талант. Не благословление и не проклятие, но долг.
– Риторика, – бросила Жиури. Для Шутмили поздновато изображать благочестие, но в эту игру могут играть двое. – Как бы то ни было, уклоняться от исполнения долга – тоже оскорбление Девятерых.
– Если бы Девятерых правда заботили наши поступки, люди вели бы себя лучше, – сказала Шутмили с тончайшей, как отблеск на панцире жука, улыбкой. – Если бы я стала еретичкой, вы бы и глазом не моргнули. Вы так отчаянно пытаетесь навязать мне Квинкуриат, что вас даже не беспокоит вопрос: а не принесу ли я с собой скверну?
– И что за жизнь, по-твоему, ждет тебя за пределами Квинкуриата? – спросила Жиури. Шутмили попала в точку, и это разозлило ее – Жиури считала, что от религии есть толк только в ряде случаев, но это не то, в чем можно признаться в приличной компании, и ей не нравилось, что Шутмили видит ее насквозь. – Ты же не думаешь, что они отпустят тебя? Больше никаких экспедиций с Исследовательским управлением. И что тебе остается? Преподавание в Школе Мастерства? Станешь прославленной наставницей и умрешь от магического истощения. Ты правда этого хочешь?
– Почему бы и нет, – ответила Шутмили. – И всегда можно устроиться на корабельную службу, правда, это не решает проблему магического истощения.
Жиури оставалось надеяться, что это шутка. Корабельная служба была бы пустой тратой талантов Шутмили.
– Ты правда думаешь, что тебе понравится жизнь на военном корабле?
Шутмили пожала плечами.
– Я уверена, что начальство найдет мне наилучшее применение.
Жиури подавила рык и заставила себя успокоиться. Все козыри были у нее на руках. Шутмили может развлекаться сколько угодно, но совсем скоро она узнает, что не стоило делать Канву Жиури своим врагом.
– Но ведь они уже нашли, – мягко сказала она.
– О, да, – протянула Шутмили. – Я стала бы превосходным адептом квинкурии, я знаю. Но это единственное, от чего я могу отказаться, и, честно говоря, это чувство мне очень нравится.
– Да, – сказала Жиури, – в этом я не сомневаюсь. Можно убедить жертву, что ей удалось сохранить ее жалкие секреты, что она выиграла, что она в безопасности. Но в Могиле Отступницы было много тюремных камер, а у Жиури было много уловок, и Шутмили понятия не имела, что там спрятано.
Ксорве пришла в сознание, чувствуя себя так, будто в череп ей вбили гвозди. Ее даже не связали, но она была раздавлена из-за ужасной слабости. Она не могла пошевелиться и не видела ничего, кроме рассеянного света. Уши заложило, будто она опустилась на дно глубокого пруда.
Вокруг раздавался свист ветра, скребущегося о бетон. Постепенно она расслышала голоса.
– …привели меня сюда?
Здесь была Шутмили! Невзирая на обстоятельства, сердце Ксорве подпрыгнуло. Она пыталась повернуться и найти ее взглядом, но тело не слушалось, и даже глаза не желали открываться. Что бы с ней ни сделали, это пройдет не скоро.
– Я подумала, что тебе стоит подышать воздухом, – ответил женский голос. Ксорве не сразу поняла, что это была Канва Жиури.
– Как предусмотрительно, – откликнулась Шутмили.
– Ну, – радостно сказала Канва, – внутри сложно принять правильное решение. И мне нравится море, а тебе? Я верую в Мару, ту, от кого все берет свое начало.
– Ведет свое начало, – поправила ее Шутмили. Ксорве никогда не думала, что ее настолько обрадует чья-то ужасная педантичность. Она снова безуспешно попыталась открыть глаза.
Канва засмеялась неприятным смехом.
– Много воды утекло с тех, пор как я сдавала экзамены в Инквизиторат.
Ветер не утихал. Ксорве ощутила во рту привкус моря. Нужно заставить себя пошевелиться. Если она сможет добраться до Шутмили…
– Перейдем к делу, – сказала Канва. – Ты думаешь, что в том, что касается Квинкуриата, у тебя есть какой-то выбор. И тебе нравилось держать нас всех в подвешенном состоянии. Но мое терпение подошло к концу, и тебе пора осознать, как на самом деле обстоят дела.
– Я все прекрасно понимаю, – сказала Шутмили. – Вам не удалось добровольно уговорить меня согласиться на слияние, и мы подошли к той части, где начинаются угрозы. Но моя смерть ничего вам не даст. Вам нечего мне предложить, и вы не можете ничего у меня отобрать. Конечно, этот разговор рано или поздно должен был подойти к концу.
– Думаю, ты захочешь выслушать меня, – сказала Канва.
Звук шагов по бетону стал громче, к Ксорве кто-то спускался.
– Благодарю, адепт, если вы не возражаете… – сказала Канва.
Ксорве кто-то поднял и понес наверх по небольшой лестнице. Их было, по крайней мере, двое. Они не вели себя нарочито грубо, но с тем же успехом они могли тащить балку.
– И приведите ее в чувство, – велела Канва. С глаз и ушей Ксорве как будто сняли восковую печать. Теперь она могла видеть, где находится, но легче от этого не стало.
Это была крыша Могилы Отступницы – плоская серая площадка высоко над серой морской гладью. Ветер здесь был еще сильнее и холоднее, он проникал под рубашку, впиваясь в кожу. Два адепта Бдения держали ее под мышками – словно два стальных обруча обвились вокруг ее грудной клетки. Канва Жиури прислонилась к парапету. Воротник ее плаща был поднят от ветра. Рядом с ней со спокойным и невозмутимым видом стояла Шутмили, как будто по собственной воле сопровождала тетю на морской прогулке.
Ксорве пыталась окликнуть ее, но губы не слушались. Глаза Шутмили округлились, но выражение лица осталось прежним: на нем застыло неудовольствие, как будто перед ней был червяк, но она так привыкла к червякам, что начала разочаровываться в их свойствах.
– Я знаю, что Инквизиция – ваше призвание, тетя, – сказала Шутмили, – но вы никогда не подумывали о театральной карьере?
– Если бы твой отец знал, насколько ухудшились твои манеры, он бы заплакал, – довольно беззлобно отозвалась Канва. Она подошла к адепту и Ксорве и посмотрела на нее так, будто проверяла свежесть фрукта перед покупкой.
Если бы Ксорве могла вонзить клыки в Канву, она бы так и сделала, но ее тело оставалось совершенно неподвижным. Сердце мерно билось. Разум кричал и стучал по решеткам, но тело не чувствовало ни гнева, ни даже страха.
– И что все это значит? – спросила Шутмили. Она не стала подходить ближе: вообще-то, она даже не сдвинулась со своего места у парапета.
– Она пыталась пробраться в Могилу, – сказала Канва. – Я пытаюсь решить, что нам с ней делать.
– А-а-а, – протянула Шутмили. – Ясно.
– Я рада, что тебе все ясно, – сказала Канва, вернувшись к Шутмили. – Мы можем обойтись без лишних проблем. Я всего лишь прошу тебя обдумать мои слова.
– А в противном случае без проблем не обойтись, – подхватила Шутмили. – Да вы и впрямь божья избранница, Жиури.
– Я служу в соответствии с моими способностями, – благочестиво заметила Канва. Затем она повернулась к Ксорве с улыбкой на губах, похожей на оскал шакала. Так обычно ведут себя более молодые и менее опытные, те, кто еще не знает: нельзя показывать врагу, что он проиграл.
Шутмили зло рассмеялась – как будто льдинки зазвенели.
– Давайте проверим, правильно ли я все поняла, тетя. Если я поступлю так, как вам нужно – приму слияние, стану служить своей стране, очищу родовое имя, – тогда вы отпустите Ксорве?
– Разумеется, – сказала Канва. – Она не причинила нам особого вреда. Нет нужды быть слишком мстительными.
Ксорве мрачно осознала, к чему все это ведет. Все хорошо, сказала она себе. Все будет хорошо. Я всегда знала, что это временно. Это не могло продолжаться вечно.
– А если я буду упорствовать… – продолжала Шутмили.
– Инквизиторат никогда не посмотрит сквозь пальцы на того, кто склоняет наших адептов к скверне, – сказала Канва. – А на тебя возлагали столько надежд. Вдвойне обидно.
– Если я поступлю не так, как ты хочешь, ты накажешь ее, – перевела ее фразу Шутмили.
– Как ты правильно заметила, наказывать тебя было бы неразумно, – сказала Канва. – Тем более, ты моя племянница. Но я не верю, что ты настолько оторвана от мирских дел, как пытаешься нас убедить.
Канва ни за что не отпустит Ксорве. Об этом и мечтать не стоит. Даже если Шутмили сразу сдастся, для Ксорве все будет кончено. Ей удалось чуть приподнять голову, и она попыталась поймать взгляд Шутмили, чтобы та все поняла.
– Кажется, тебе нравится иметь выбор, – сказала Канва. – Что ж, такова цена выбора, который делают взрослые люди в реальном мире. Я могу дать тебе немного времени на размышление.
Не слушай ее, думала Ксорве. Не делай этого. Она лжет тебе.
Шутмили не сводила с Канвы глаз.
Не делай этого. Не делай этого, Шутмили. Как только ты примешь слияние, она сможет делать со мной что угодно, а тебе будет уже все равно.
– Не нужно, – в конце концов произнесла Шутмили. – Я выбрала.
Канва расцепила сложенные руки и на секунду позволила себе насладиться победой. То ли она не заметила стиснутые челюсти Шутмили, то ли не осознала, что происходит.
– Нет, – сказала Шутмили. – Мне жаль, но нет.
Облегчение затопило Ксорве, как будто она опустилась в горячую ванну. Костяшки пальцев наконец-то начали подергиваться.
– Она обещала помочь мне и бросила меня, – будничным тоном произнесла Шутмили. – Я была счастлива до нашей встречи. Ни о чем не задумывалась. Она убедила меня уйти, а затем бросила. Она разрушила мою жизнь. Я ничем ей не обязана.
Больно, но правда. Обещания и добрые намерения Ксорве ничего не стоили. Она бросила Шутмили из чистого эгоизма, следуя за мечтой Белтандроса Сетеная о власти. Той было куда лучше до этого.
Можешь сколько угодно ненавидеть меня, только не сдавайся, подумала Ксорве.
Канва посмотрела на нее.
– Что ж, если так…
По знаку Канвы адепты Бдения высоко подняли Ксорве и поднесли к парапету. Ксорве даже извиваться не могла. Самое большее, на что она была способна, это согнуть пальцы.
– Можно просто сбросить ее вниз, – предложила Канва.