Неназываемый

– Неназываемый не лжет. Если он сказал, что это место – ключ к открытию Реликвария, значит, оно существует.

– Ну что же, во всем этом столько же смысла, сколько во всем, что я видела на этой неделе, – заметила Шутмили.

– Ты слышала, что сказал Неназываемый, – сказала Ксорве, пропустив пряди волос между пальцами. – Оранна верна ему. Значит, ей известно столько же, сколько и нам, или даже больше. Готова поспорить, она уже на пути к Антрацитовому Шпилю.

Возможно, они уже опоздали, подумала Ксорве. Возможно, она уже там. Как будет выглядеть Оранна, став воплощением Неназываемого? Что она сделает? Живая, дышащая, бессмертная и непобедимая. Готовая поглотить новые миры. Возможности закружились вихрем, как снежинки.

– Значит, наш план не сильно изменился, – просто сказала Шутмили. Звук ее голоса отвлек Ксорве от нарастающей паники. – Мы найдем ее, и если нам очень повезет, она уничтожит себя в попытке совершить это ужасное кощунство, а если нет, то мы ее остановим. Кто-то говорил мне, что ты постоянно таким занимаешься.

– Этот кто-то, возможно, чересчур поторопился, – сказала Ксорве.

– Главный вопрос сейчас – как нам найти это мифическое место, – отмахнулась Шутмили. Голос ее звучал воодушевленно. – Я никогда не видела его на карте, а ведь географию в Школе Мастерства изучали так же тщательно, как и все остальное.

Ксорве обрадовалась, что хотя бы на один вопрос у нее есть ответ.

– Заправочная станция у Павлиньих врат. Одна моя давняя подруга держит там лавку и продает карты. Если Антрацитовый Шпиль – реальное место, у нее найдется карта. Это в двух Вратах отсюда, так что тебе, наверное, захочется поспать.



Ночь была тихой. Двигатель челнока мерно гудел, от порывов ледяного ветра Ксорве спасали зимнее пальто и перчатки, Шутмили спокойно дышала во сне. Никаких посторонних звуков.

Едва они проложили курс к ближайшим Вратам, она позволила себе оглянуться на Шутмили. То ужасное новое чувство, которое посетило ее ранее, снова накрыло ее, словно тонким слоем снега.

Врата, сиявшие над замерзшими реками, было видно за многие мили. Они влетели в Лабиринт, где занималась фантастическая золотая заря, и Ксорве прищурилась.

Шутмили – самый красивый и интересный человек, которого она когда-либо встречала. Просто факт, с которым не нужно ничего делать – ни сейчас, ни позже. Просто приятная мысль, которую достаточно спрятать поглубже, чтобы время от времени наслаждаться ей.

Пока же ей остается только двигаться дальше. Сейчас некогда об этом думать – равно как и о том, что Сетенай в ней сомневается, а Неназываемый простер к ней когтистые лапы – да и у Шутмили своих забот хватало. На следующем этапе им понадобится вся их сообразительность.

Она не врала Шутмили насчет Павлиньих врат. Там была заправочная станция. Женщина, которая там жила, действительно продавала редкие карты Лабиринта – и эти карты высоко ценились за точность, – и Ксорве действительно давно с ней познакомилась.

Но вот назвать Большую Моргу подругой было немного чересчур.

В последнюю их встречу Морга распорола лицо Ксорве и бросила в яму к змее. Как только Олтарос перестал быть проблемой, Морга и Сетенай заключили сделку: он даст ей много-много денег, а она исчезнет навсегда, – на случай, если кого-то не устроит новая расстановка сил.

Ладно, Ксорве решит, что делать с этим досадным фактом, на месте.

Часы тянулись. Шутмили крепко спала. Сначала Ксорве раздумывала, как убедить Моргу отдать им карту. Затем начала мечтать о горячей еде на станции. Она питала настоящую слабость к еде на заправках – даже к конфетам из морских водорослей, которые держали в подозрительных чанах.

Дом Молчания остался далеко позади, и ее тревога утихла. Это место больше не имело к ней никакого отношения. Вот ее настоящая жизнь – корабль, ветер, пустынные пространства Лабиринта и преследуемая цель.



Три белых навеса проплыли под древней каменной аркой, будто морские птицы. Тень корабля «Эджарва» упала на одеяло тумана внизу.

За штурвалом сидела Ушмай. Оранна стояла на смотровой площадке корабля. Воздух этого мира был прохладным и полным пыли. На вкус эта пыль напоминала соль.

Пора было уже привыкнуть к холоду, но Оранна продолжала думать о библиотеке в Доме Молчания. Именно там ей в последний раз было по-настоящему тепло.

Смирение плоти – это подношение божеству, щепотка соли к жертвенному мясу. Это усиливает способности мага. Оранна не горела желанием зашивать губы или выкалывать глаза, но она была далека от Святилища Неназываемого, и ей нужно было получить как можно больше сил. Но пока силы, наоборот, только иссякали из-за постоянного холода и голода.

Деньги у них закончились еще месяц назад, незадолго до того, как они отправились к Пустому Монументу. От природы Оранна была склонна к некоторой полноте, но в последние недели запасы организма иссякли, и щеки ввалились. Последние свечи Дома Молчания ушли на горючее для «Эджарвы», и оно тоже было на исходе. Последний из послушников был мертв – пришлось принести его в жертву в Лабиринте, чтобы Оранна могла сотворить навигационное заклинание. У нее кончались ресурсы. Осталась лишь Ушмай, но и до нее дойдет очередь в свое время.

Все быстро подходило к концу. Единственным неизменным предметом был Реликварий, надежно спрятанный во внутреннем кармане ее мантии. Его твердый край стучал о бедро при каждом движении.

Но, вопреки надеждам, скорый конец не радовал. Оранна была истощена телом и душой. Работа больше не приносила удовольствия; она больше не чувствовала искру темного восторга, когда Неназываемый отвечал на ее призыв. Были просто новые задачи, которые надо решить, и новые опасности, от которых нужно уберечься.

Все это окупится, сказала она сама себе. Она провела долгие годы в Доме Молчания в холоде, скуке, лишенная всякой стоящей компании. Она научилась упорно работать. Появление Белтандроса стало толчком, в котором она нуждалась – он принес с собой образ яркого мира снаружи, – и с тех пор она зашла куда дальше, чем он готов был ей позволить.

Смерть мага всегда лежит прямо перед ним, как будто он стоит спиной к солнцу и смотрит на свою тень. Еще один принцип, которому она научилась в Доме Молчания, где всегда были готовы умереть, но так боялись любых трудностей. Когда Неназываемый примет ее как свое воплощение, не будет больше ни усталости, ни слабости, ни сомнений. Она получит его силу и его знания – и останется жива. Множество лет жизни. Впереди ее ждет целое будущее, в котором она сможет творить и переделывать весь мир.

Раньше она хотела вернуться в Дом Молчания – пополнить свою библиотеку, проучить Кверен за узурпацию и превратить место, которое она так долго ненавидела, в свою собственную крепость, – но теперь ей этого мало. Если она хочет возвести цитадель для Неназываемого, есть и другие места. Она слышала, например, что у Белтандроса Сетеная есть дорогой ему город – было бы забавно отобрать его.

Еще один поворот – и Оранна увидела башню. Та выступала из тумана, словно острый клык, прорезающий неровными краями само небо. Сломанная кость, разбитая шпора, коготь.

Это было по-настоящему. Земная обитель Ирискаваал. Прямо тут, перед ней. Все, ради чего она работала, все, ради чего боролась и убивала. Антрацитовый Шпиль по-прежнему возвышался, и в нем был спрятан ключ от Реликвария.

Вцепившись в поручень, Оранна рассмеялась. Ветер унес ее смех прочь.

– Ушмай, – позвала она. – Сажай корабль. Мы на месте.






17

Молодая кровь




Павлиньи врата были установлены высоко на склоне каньона. Врата то и дело вспыхивали, когда сквозь них проходил корабль, а когда прибывал целый караван, то и вовсе начинали лихорадочно мигать.

Когда-то станцией служил один лишь остов огромного заброшенного торгового танкера, прикованный громадными цепями к скале чуть ниже Врат, чтобы стать местом заправки торговых кораблей.

С тех пор станция разрослась. Здесь нашли пристанище разбитые корабли из сотен разных миров, связанные между собой крытыми аллеями и понтонами, навесами, мостиками и плавучими аванпостами, так что теперь все это место выглядело не как флотилия, а скорее как один чудовищный организм, опухоль из дерева и парусины. Из этого хаоса оно превратилось в нечто большее, чем заправочная станция, и нечто большее, чем торговый пункт: плавучий городок, дом для сотен людей.

Нижняя часть станции обросла причалом, где пришвартовались сотни новых кораблей. Ксорве осторожно вела челнок, прокладывая путь сквозь облако маленьких катеров, барж и челноков, которые сновали вокруг станции. Отвернувшись, Шутмили грызла ногти.

Вычленить отдельные корабли из общей массы было трудно, но стоило им приблизиться, как Ксорве заметила карсажийский фрегат «Созерцание в спокойствии» – тот присосался к станции, будто гигантская блоха.

– Черт, – страх подкатил к горлу, будто тошнота. Краткое ощущение осмысленности и свободы, которое она испытала в Лабиринте, исчезло. – Твоя тетя уже тут.

Павлиньи врата были одними из самых оживленных в Лабиринте. Ей стоило это предвидеть. Почти все рано или поздно проходили через них. Именно поэтому Морга открыла здесь свою лавку. А если вы охотитесь на беглеца, можно просто засесть на станции и ждать.

Прикусив кончик пальца, Шутмили сунула руки в карманы.

– Сколько на станции человек?

– Может, тысяча, – сказала Ксорве, буравя взглядом «Спокойствие», словно это могло его испепелить. – Трудно сказать. Все время кто-то прилетает и улетает.

– Думаешь, у нас получится? Я имею в виду, пробраться внутрь и незамеченными добраться до твоей подруги. Что скажешь как профессионал?

Несмотря на ледяной страх, сжимавший внутренности, Ксорве улыбнулась. Ей нравилось, что к ней обращаются как к профессионалу.

– Получится, – сказала она. – Местная охрана ревностно относится к своим владениям. Они не станут выслуживаться перед твоей тетей и ее людьми. И я знаю несколько обходных путей вокруг станции. Но я не буду просить тебя рисковать, если ты не готова.

– Нет, – запротестовала Шутмили, – я готова. Мы проделали огромный путь. И это не может быть хуже воскрешенных.

– Будем надеяться, – отозвалась Ксорве, с гордостью отметив, что Шутмили кажется куда смелее, чем пару дней назад. Она вспомнила, как впервые, еще в Сером Крюке, отважилась на самостоятельную вылазку. Интересно, обратил ли на это внимание Сетенай? Чувствовал ли он такую же гордость? Кажется, нет, но, с другой стороны, она тогда его совсем не знала.

Их челнок был явно карсажийского происхождения, поэтому Ксорве выбрала для приземления место подальше и спрятала корабль в расщелине скалы. Затем вместе с другими путешественниками они пешком отправились на станцию.

Инквизиторы будут искать двух женщин – ошаарку и карсажийку. Они слишком приметны. Шутмили надела плащ Ксорве поверх своей ночной рубашки – все лучше, чем мантия адепта, но выглядело это странно. Возможно, им удастся купить одежду на станции. Хорошо бы еще купить еды и другие припасы. Все, что у них осталось, – это несколько сухих лепешек, полузаряженный алхимический фонарь и ворох обидных записок авторства Тала Чароссы.

С другой стороны, сейчас важно не отвлекаться от цели. Горячая еда подождет. Если все пройдет хорошо, возможно, им удастся пройтись по магазинам после того, как они раздобудут карту.

Несмотря на относительный порядок охранных постов, заправочных площадок и общественных трапов, станция представляла собой организованный кавардак: разбитые корабли были уложены друг на друга в хаотичном порядке, но как-то держались. Воздух был жарким и густым. На каждом ярусе воняло чем-то особенным. Туалеты, чаны водорослей, грязное белье, забродившие анчоусы. Ксорве не раз бывала на станции по делам Сетеная, но все равно с трудом находила дорогу.

Шум и хаос произвели на Шутмили глубочайшее впечатление. Чем сильнее напирала толпа, тем более отсутствующим становился ее взгляд. Ксорве снова вспомнила свои первые дни в Сером Крюке.

– Послушай, у нас не хватит денег на карту, – сказала Ксорве, сжав руку Шутмили в попытке ее отвлечь. – Морга задерет цену. Особенно если поймет, как сильно она нам нужна. Но у меня есть идея, как ее убедить.

– Ты же говорила, что она твоя подруга, – заметила Шутмили.

– Ну, – протянула Ксорве. – В последнюю нашу встречу она пыталась меня убить. Впрочем, ничего личного.

Шутмили медленно кивнула с таким видом, будто ее уже ничто не могло удивить.

– Не волнуйся. Люди постоянно пытаются меня убить, – сообщила Ксорве. От небольшой бравады перед Шутмили ей стало чуть полегче.

Но тут она поняла, что Шутмили не сводит глаз с толпы позади.

– Не смотри, – с трудом прошептала она. – Не обращай внимания.

Ксорве кивнула и, притворившись, будто продолжает говорить, подтолкнула Шутмили к ближайшему прилавку. При первой же возможности она повернула голову и успела заметить человека в белых одеждах, черной маске, белой накидке, полностью покрывающей голову, и с тонким голубым поясом.

– Один из Бдения, – сказала Ксорве. На корабле они не казались такими уж страшными, но от бледной фигуры, плывшей сквозь толпу, у нее кровь стыла в жилах.

– Да, – шепотом подтвердила Шутмили, сцепив руки. – Квинкурия Бдения – это ищейки Инквизитората. Я должна была догадаться, что их отправят за нами…

Оборвав себя на полуслове, она нырнула под прилавок за спиной Ксорве. Это было почти непроизвольное движение, совсем как зажмуриться, когда солнце бьет в глаза.

К адепту Бдения подошли два карсажийских солдата. Ксорве скользнула в тень, прикрывая Шутмили от их взгляда, и скрючилась за стопкой коробок, затаив дыхание.

Два солдата и адепт обменялись несколькими неразборчивыми фразами и вместе ушли. Толпа расступилась перед ними, и они двинулись дальше, даже не взглянув в сторону Ксорве и Шутмили.

Шутмили все еще, скрючившись, пряталась за коробками.