Немая и Туз

Справится со всем.

Крис вернулся быстро. В руках он держал бокал с какой-то янтарной жидкостью.

– Пей, – поднеся его к губам Сиэллы, приказал он.

Она сделала глоток и закашлялась. Горло обожгло огнем, а нутро будто взорвалось от жара. Но спустя мгновение стало намного легче. Чувствуя привкус напитка, Силь непроизвольно облизала губы.

– Да уж… виски тебе явно понравился, – констатировал Крис, убирая бокал. – И помог, да? Вроде перестала дрожать. Мне страшно представить, что тебе снилось, цветочек.

Сиэлла нахмурила лоб и вопросительно посмотрела на Криса.

– Когда я зашел, ты дергалась как в припадке, – сообщил он. – И хрипела, будто тебя душат.

Ее и душили. Нейтан… его тень во сне…

Силь снова облизала губы и, протянув руку, положила ладонь на запястье Криса, надеясь, что этот жест будет воспринят как благодарность, а не заигрывание.

Тот замер на миг, а потом усмехнулся.

Допил содержимое бокала и поморщился.

– Как Ифрит это бутылками употребляет? Фу! Ладно, цветочек, я пришел сказать тебе, что мы уходим. Маме немного лучше, а ветер стих. Немного погуляем по парку. Пока нас нет, поменяй, пожалуйста, постель. Везде.

Силь кивнула.

– Вот и хорошо, – заключил Крис. – Не скучай, цветочек. И больше меня так не пугай, хорошо?

Когда он вышел из комнаты, Сиэлла поднялась на ноги. После виски ее немного шатало, хотя она вроде бы выпила всего лишь глоток. Надо собраться.

Справиться с этим. Нейтан не найдет ее здесь, если только хозяева ее не узнают. А для этого Сиэлле нужно вести себя тихо.

О, если бы она только знала, как избавиться от этих кошмаров! Пожалуй, она многое отдала бы за то, чтобы Тинклер перестал ее преследовать хотя бы во сне. А еще… еще она хотела, чтобы Элдж тоже перестал ей сниться. Каждое его явление приносило боль. Она и так не сможет его забыть.

Выйдя из комнаты, Сиэлла пошла в комнату Аннет, решив начать оттуда.

В глубине души она знала, что нужно сделать, чтобы ее разум перестал выкидывать подобные фокусы.

Она должна найти Туза.

И она его найдет.

Поменяв постели хозяев, Сиэлла заглянула на кухню. Кухарки не было, но, судя по беспорядку, она просто уже ушла. В одной из кастрюль оказался легкий куриный бульон, и Силь налила себе немного. При мысли о чем-то более сытном желудок сворачивался, а к горлу подкатывала тошнота.

Ладно, ничего страшного. В конце концов, ей не носить свадебное платье, которое дарил Нейтан. И уже давно не важно, висеть оно на ней будет или сидеть… черт, да она в принципе его никогда не наденет!

И хватит думать о Тинклере!

«Я найду тебя…»

Сиэлла поймала себя на мысли, что хочет хорошенько побиться головой о стену, чтобы вышибить эти воспоминания… точнее, не воспоминания, а просто сны. Это просто сон.

Никто, даже самые сильные ментальные колдуны не способны проникать в сны. Тем более на расстоянии. А Тинклер – простой игрок, сколотивший состояние с помощью покера. Не будь он братом мэра – его бы выкинули из всех приличных заведений Омирши. И высшее общество… да какое Силь дело до этого высшего общества?

Она теперь – немая служанка.

А еще – сейчас она одна в доме. Больше никого нет.

Ноги сами понесли ее в гостиную. Рояль манил ее к себе. Она просто возьмет пару аккордов. Может, музыка… совсем немного музыки ее успокоит? Почувствовать дребезжащий звук си-бемоль, вернуться на пару мгновений в то время, когда жизнь казалась если не счастливой, то простой…

Когда она была уверена, что отец ее любит.

Она просто возьмет пару аккордов.

Почувствует клавиши под своими пальцами. Огрубевшими от тяжелой работы, но ведь это не важно, правда?

Фа мажор. Ля минор. Ре минор. Си-бемоль мажор. Соль минор. Квартсептаккорд и… ре минор.

Когда она успела устроиться на стульчике и протянуть ногу, поставив ее на педаль легато? Когда ее руки умудрились запорхать над клавишами?

Ее голос умер.

Или нет?


Так мило начиналось все сначала.

Горел огонь, и музыка звучала.

Наверно, потому-то ты и рад.

И слезы счастья на глазах блестят…

Ведь счастье не ушло куда-то вдаль.

И нас не угнетает та печаль…





Сначала связки отказывались повиноваться ей. Но ко второму куплету она распелась.

Так мило начиналось все сначала.

Не знаю почему, но лжи мне мало.

Я не хочу терять той правды миг.

Как жаль: все говорят не напрямик.

Как жаль мне, что нельзя не запретить

Всем лицемерам правду говорить…





Почему она выбрала именно эту песню? Ей никогда не нравилась эта ода о правде и лжи. Но петь любимую песню, которая навек стала для нее гимном любви к Элджу, она не хотела.

Так мило начиналось все сначала.

И жаль тебе, что время не настало,

Когда все будут знать, где ложь, где фальшь.

За правду и гроша ты не подашь.

Ведь в этой жизни правда не в цене.

Мы говорим: «Не знаю!», значит: «Нет».





Возможно, эта песня пришла ей в голову, потому что она утонула во лжи? Что осталось в ней настоящего? Она больше не дочь графа, не милая девушка, которая мечтала петь и сочинять песни, не невеста одного из самых отъявленных негодяев Омирши.

Нет.

Она просто немая служанка, которой вздумалось немного развлечься в отсутствие хозяев.

Так мило начиналось все сначала.

Горел огонь, и музыка звучала.

Как жаль, что ты не знал, что значит боль.

Ведь ложь для этой жизни будто соль.

Ведь правду говорим мы лишь тогда,

Когда за нами гонится…

Беда…