Неизбежное зло
Часть 30 из 69 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
– Меня зовут капитан Уиндем. Я из Имперской полиции Калькутты. Не возражаете, если задам вам несколько вопросов?
– Почему вы хотите говорить со мной? – Она как будто занимала оборонительные позиции. Но вообще многие нервничают при мысли о беседе с полицейским.
– Я помогаю расследовать убийство принца Адира. Знаю, вы с ним были близки. Я надеялся, что вы могли бы помочь мне.
Она колебалась. Думаю, все еще не пришла в себя. Наверное, она впервые увидела мертвого принца только на церемонии кремации, и смысл произошедшего только сейчас начал доходить до ее сознания.
– Могу я войти, мисс Пемберли?
Она вернулась в настоящее.
– Да, конечно, – пригласила она, делая шаг в сторону.
В комнате было неприбрано. Полупустые чемоданы лежали на кровати, а одежда и прочие вещи вывалились из сундука, стоявшего на полу. Она, должно быть, заметила мою реакцию.
– Простите за беспорядок, – извинилась она.
– Уезжаете?
– Нет смысла оставаться здесь. – И покачала головой. – Это не совсем правда, но в любом случае я просто не могу.
Я проводил ее до маленького дивана в углу комнаты около французского окна, ведущего на террасу. Сел на стул рядом.
– Итак, капитан, – взяла она себя в руки, – что вы хотели узнать?
– Может, расскажете, как вы познакомились с принцем?
Она кивнула.
– Я встретила Адира года три назад.
– В Самбалпуре?
– Нет, в Лондоне. На мероприятии в Восточном клубе – торжественный прием в честь вклада туземных княжеств в победу в войне. Я была там с отцом, который представлял Адмиралтейство. Ади присутствовал вместе с махараджей. Их чествовали за создание подразделения добровольцев Самбалпура и, разумеется, за финансовый вклад.
За ужином я оказалась за столом напротив него. Мы обменялись всего парой слов, но я точно ему понравилась. Не раз ловила его взгляд. Вообще-то он вел себя довольно бесцеремонно. Помню, подумала, какой же грубиян этот индиец, пялится на меня, нимало не смущаясь. Два дня спустя пришло письмо, принц Адир приглашал меня на чай в «Ритце». Я была юна и глупа в то время и поверить не могла в подобную дерзость со стороны мужчины. В то же время я была польщена. Роман с принцем… Об этом ведь каждая девушка мечтает, разве нет? В конце концов я решила ответить согласием и встретиться с ним.
Я почти ожидала, что он будет одет как персонаж «Тысячи и одной ночи», но меня ждал парень в рубашке от «Тернбулл и Ассер» и в костюме с Сэвил-роу. Он вполне мог сойти за английского джентльмена, если бы не цвет его кожи…
Она умолкла и посмотрела в окно, за которым, наверное, видела не Самбалпур, а Палм-корт отеля «Ритц».
– Мисс Пемберли? – окликнул я.
Она вытащила из-за манжеты блузки носовой платок и тихонько вытерла щеку.
– Простите, – прошептала она.
– Понимаю. – Я боялся, что у нее сейчас случится истерика. В такой ситуации есть только два надежных способа предотвратить потоп. Первый – чай, но тут не было телефона, чтобы позвонить вниз и заказать чайничек, поэтому пришлось прибегнуть ко второму. Я вытащил пачку «Кэпстена» и предложил ей одну из немногих оставшихся сигарет.
– Благодарю, нет, – покачала она головой. – Я не курю.
Больше ничего на ум не приходило. Если хлынут слезы и я вынужден буду ласково похлопывать ее по плечу, это не доставит удовольствия ни ей, ни мне. Однако я ее недооценил. Она не разрыдалась. Напротив, промокнув глаза, сложила и убрала платочек.
– Вы пришли в «Ритц» на свидание с принцем Адиром, – напомнил я.
– Ах да. Там же и тогда он предложил мне стать его женой. Сказал, что мы уедем в Индию и я стану принцессой. Пообещал жизнь, о которой я и мечтать не могла.
– И?
– О, это было заманчиво в первые десять секунд. Я читала истории девушек, которые вышли замуж за индийских принцев и уехали. В Лондоне это было сплошное шампанское и розы, но потом принцы возвращались домой в свои уголки Индии, в захудалые городишки в богом забытых местах, где время остановилось в семнадцатом веке, а барышни внезапно оказывались в гареме, одной из десятка жен и бог весть скольких наложниц, недоумевая, что, черт возьми, произошло.
Нет, капитан, такая жизнь не для меня. Я сказала ему, что польщена, но нет, я не поеду с ним в Индию.
– И все же вы здесь. – Фраза прозвучала эхом слов, которые я сказал Энни меньше часа назад.
Она пожала плечами:
– Думаю, Ади не привык, что ему отказывают. Он стал лишь настойчивее. Присылал мне цветы, потом драгоценности: безделушки – сережки, ожерелье. Я не относилась к этому всерьез, пока мама не показала их в Хаттон-Гарден[68] и не попросила оценить. В общем, я согласилась встретиться еще раз. Он сказал, что задержался в Лондоне только ради того, чтобы быть рядом со мной. Знаете, что-то во мне дрогнуло. Я увидела его другую сторону – ранимость.
В течение следующих недель он ухаживал за мной с невиданной настойчивостью, а я начала относиться к нему с большим уважением. Он не был избалованным царьком; он действительно хотел лучшей жизни для своего народа. И в конце концов я согласилась приехать сюда, не в качестве жены, но друга, и только в том случае, если смогу принести здесь пользу. – Она улыбнулась своим мыслям. – Помню, как он был счастлив – как щенок с новой игрушкой. Он устроил для меня место учительницы в местной школе, и уже через месяц мы вместе прилетели сюда. Я начала работать в школе, преподавала английский, а Ади… О, здесь он стал другим человеком. Он показал мне княжество, его людей, его природу. Он не любил охотиться, в отличие от отца и брата.
Это было безмятежное время. Мы устраивали пикники в джунглях, летали в Бомбей на выходные. Я влюбилась в него. И чувствовала, что живу здесь настоящей жизнью, искренней не только с детьми, но и с их матерями. Индия – консервативный мир, но иногда люди здесь могут быть удивительно открытыми… женщины, по крайней мере.
Но примерно через полгода все начало меняться. Отец Ади почувствовал себя хуже. Ади пришлось взвалить на себя бремя правления. Его все больше отвлекали государственные дела, но он по-прежнему пытался находить время и для меня.
– Чем он занимался по большей части? – спросил я.
– Самбалпуру предложили войти в Палату князей, придуманную вице-королем, – ответила она. – Ади был категорически против, несмотря на давление со стороны Индийского офиса и его собственных министров. Ему не нравились англичане.
– Если не считать вас, конечно?
Она улыбнулась.
– Иногда я думаю, что ухаживания Ади были для него еще одним способом напакостить британцам. И я не могу винить его за это. Вы знаете, что за нами следил Скотланд-Ярд?
– Неужели?
– Да. В прошлом году мы ездили в Санкт-Мориц через Париж. Ади блестяще говорил по-французски. Он встречался там с какими-то индийцами из Берлина. Они просили поддержки в борьбе за независимость Индии. И все время, что мы там провели, Ади был уверен, что за нами следят. Он даже показал человека, который появлялся как минимум в двух ресторанах, где мы обедали. Ади сказал, что его выдал костюм. Что никто, кроме английского полицейского, не потащится во Французские Альпы в костюме от «Мосс Бро».
А вот это уже было интересно – не костюм, а подозрения Адира. Они, конечно, не доказывают, что за принцем и вправду следили, и уж точно не агенты из Скотланд-Ярда, а сотрудники Интеллидженс сервис[69], но в целом вполне вероятно. Индийские политические активисты были мишенью секретных служб. Если они пасли Адира в Европе, то, само собой разумеется, были связаны с подразделением «Эйч» в Индии, и это некоторым образом объясняет присутствие майора Доусона на вокзале Ховрах несколько дней назад.
– А еще чем-нибудь он занимался?
– Делами алмазных шахт, естественно. Англо-Индийская алмазная компания рыскала тут повсюду. Один из директоров фактически поселился в этом отеле в последние шесть месяцев. Ади сказал, что они намерены выступить с предложением в ближайшее время.
– Он был готов продавать?
– Только если предложат хорошую цену.
– Его Высочество был связан с какими-либо религиозными процессами?
– Мне об этом ничего неизвестно, – пожала она плечами. – Он был не слишком религиозен. Ему нравилось, что люди считают его божеством, но сам в эту ерунду не верил. Религиозными вопросами в государстве занималась его мачеха, Первая махарани. Вот она очень набожна. Даже удивительно, как махараджа мог жениться на такой благочестивой женщине.
Оставался еще один вопрос, который я откладывал до последнего. Трудно задавать его убитой горем женщине, но выбора не было. Я собрался с духом.
– Вы не знаете, кто мог желать смерти ювраджа?
– Разве это не очевидно? – изумилась она.
– Сделайте одолжение, мисс Пемберли.
– Его брат Пунит, конечно же. Убрав Адира с дороги, они с малолетним принцем Алоком остаются единственными законными наследниками махараджи. Пунит следующий в очереди на престол. Махараджа совсем плох, так что уже к Рождеству принц станет правителем.
Пунит был первым в моем списке подозреваемых, особенно с тех пор, как полковник Арора рассказал мне о его нежелании отменять охоту после убийства брата. И, как уже предположил Несокрушим, именно у Пунита имелся самый убедительный мотив. Но все же не стоит спешить с выводами.
– А жена Адира? – спросил я. – Как она относилась к тому, что он столько времени проводит с вами?
Кэтрин рассеянно потеребила мочку уха.
– Вообще-то не знаю, – задумчиво проговорила она. – Адир рассказывал, что их поженили, когда они были еще детьми. Она приняла роль принцессы правящего дома Самбалпура и все, что из этого следует, – пурда, наложницы, даже проклятие. Наверное, вы уже слышали о проклятии?
Я кивнул и уточнил:
– То есть вы не думаете, что у нее были причины убить мужа?
– Возможно, будь она англичанкой, капитан. Но, насколько мне известно, ее полностью устраивало ее положение.
– Вы знаете женщину по имени Шрейя Бидика?
– Безусловно. Я работала вместе с ней в школе. И могу вас заверить, она не имеет никакого отношения к смерти Ади.
– Вы в этом уверены, мисс Пемберли? По ее собственному признанию, мисс Бидика не испытывает приязни к правящему семейству. И вообще была бы рада смене власти.
Кэтрин Пемберли задумалась над моими словами. А когда она заговорила, то каждое слово произносила медленно и взвешенно:
– Я знаю мисс Бидику больше года. Мы расходились во мнении по поводу княжеской семьи, это верно, но…
– В чем конкретно вы не были согласны?
– Говоря о значимости махараджи и его семьи для народа Самбалпура, Шрейя любила подчеркнуть их сумасбродства: наложницы, драгоценности, пустое времяпрепровождение, в то время как их подданные, простые крестьяне, пробавляются святым духом, каждый день балансируя на грани жизни и смерти… Но Бидика не замечала добра, которое сделала эта семья, – ирригация, электричество, школы… Вижу, вы удивлены, капитан. Однако у членов правящего семейства сложные и глубокие взаимоотношения с их народом. Они, возможно, изнеженны и избалованны, но у них есть обязательства перед подданными – обязательства, к которым они относятся очень серьезно. А Шрейя может быть кем угодно, но точно не убийцей. Кроме того…
– Кроме того – что, мисс Пемберли?
Она вновь вытащила носовой платок, но на этот раз прижала его к губам. Взгляд ее изменился. Выражение боли сменилось иным – своего рода решимостью.
– Шрейя знала о моих отношениях с Ади.
– Вы обсуждали это с ней?
– Почему вы хотите говорить со мной? – Она как будто занимала оборонительные позиции. Но вообще многие нервничают при мысли о беседе с полицейским.
– Я помогаю расследовать убийство принца Адира. Знаю, вы с ним были близки. Я надеялся, что вы могли бы помочь мне.
Она колебалась. Думаю, все еще не пришла в себя. Наверное, она впервые увидела мертвого принца только на церемонии кремации, и смысл произошедшего только сейчас начал доходить до ее сознания.
– Могу я войти, мисс Пемберли?
Она вернулась в настоящее.
– Да, конечно, – пригласила она, делая шаг в сторону.
В комнате было неприбрано. Полупустые чемоданы лежали на кровати, а одежда и прочие вещи вывалились из сундука, стоявшего на полу. Она, должно быть, заметила мою реакцию.
– Простите за беспорядок, – извинилась она.
– Уезжаете?
– Нет смысла оставаться здесь. – И покачала головой. – Это не совсем правда, но в любом случае я просто не могу.
Я проводил ее до маленького дивана в углу комнаты около французского окна, ведущего на террасу. Сел на стул рядом.
– Итак, капитан, – взяла она себя в руки, – что вы хотели узнать?
– Может, расскажете, как вы познакомились с принцем?
Она кивнула.
– Я встретила Адира года три назад.
– В Самбалпуре?
– Нет, в Лондоне. На мероприятии в Восточном клубе – торжественный прием в честь вклада туземных княжеств в победу в войне. Я была там с отцом, который представлял Адмиралтейство. Ади присутствовал вместе с махараджей. Их чествовали за создание подразделения добровольцев Самбалпура и, разумеется, за финансовый вклад.
За ужином я оказалась за столом напротив него. Мы обменялись всего парой слов, но я точно ему понравилась. Не раз ловила его взгляд. Вообще-то он вел себя довольно бесцеремонно. Помню, подумала, какой же грубиян этот индиец, пялится на меня, нимало не смущаясь. Два дня спустя пришло письмо, принц Адир приглашал меня на чай в «Ритце». Я была юна и глупа в то время и поверить не могла в подобную дерзость со стороны мужчины. В то же время я была польщена. Роман с принцем… Об этом ведь каждая девушка мечтает, разве нет? В конце концов я решила ответить согласием и встретиться с ним.
Я почти ожидала, что он будет одет как персонаж «Тысячи и одной ночи», но меня ждал парень в рубашке от «Тернбулл и Ассер» и в костюме с Сэвил-роу. Он вполне мог сойти за английского джентльмена, если бы не цвет его кожи…
Она умолкла и посмотрела в окно, за которым, наверное, видела не Самбалпур, а Палм-корт отеля «Ритц».
– Мисс Пемберли? – окликнул я.
Она вытащила из-за манжеты блузки носовой платок и тихонько вытерла щеку.
– Простите, – прошептала она.
– Понимаю. – Я боялся, что у нее сейчас случится истерика. В такой ситуации есть только два надежных способа предотвратить потоп. Первый – чай, но тут не было телефона, чтобы позвонить вниз и заказать чайничек, поэтому пришлось прибегнуть ко второму. Я вытащил пачку «Кэпстена» и предложил ей одну из немногих оставшихся сигарет.
– Благодарю, нет, – покачала она головой. – Я не курю.
Больше ничего на ум не приходило. Если хлынут слезы и я вынужден буду ласково похлопывать ее по плечу, это не доставит удовольствия ни ей, ни мне. Однако я ее недооценил. Она не разрыдалась. Напротив, промокнув глаза, сложила и убрала платочек.
– Вы пришли в «Ритц» на свидание с принцем Адиром, – напомнил я.
– Ах да. Там же и тогда он предложил мне стать его женой. Сказал, что мы уедем в Индию и я стану принцессой. Пообещал жизнь, о которой я и мечтать не могла.
– И?
– О, это было заманчиво в первые десять секунд. Я читала истории девушек, которые вышли замуж за индийских принцев и уехали. В Лондоне это было сплошное шампанское и розы, но потом принцы возвращались домой в свои уголки Индии, в захудалые городишки в богом забытых местах, где время остановилось в семнадцатом веке, а барышни внезапно оказывались в гареме, одной из десятка жен и бог весть скольких наложниц, недоумевая, что, черт возьми, произошло.
Нет, капитан, такая жизнь не для меня. Я сказала ему, что польщена, но нет, я не поеду с ним в Индию.
– И все же вы здесь. – Фраза прозвучала эхом слов, которые я сказал Энни меньше часа назад.
Она пожала плечами:
– Думаю, Ади не привык, что ему отказывают. Он стал лишь настойчивее. Присылал мне цветы, потом драгоценности: безделушки – сережки, ожерелье. Я не относилась к этому всерьез, пока мама не показала их в Хаттон-Гарден[68] и не попросила оценить. В общем, я согласилась встретиться еще раз. Он сказал, что задержался в Лондоне только ради того, чтобы быть рядом со мной. Знаете, что-то во мне дрогнуло. Я увидела его другую сторону – ранимость.
В течение следующих недель он ухаживал за мной с невиданной настойчивостью, а я начала относиться к нему с большим уважением. Он не был избалованным царьком; он действительно хотел лучшей жизни для своего народа. И в конце концов я согласилась приехать сюда, не в качестве жены, но друга, и только в том случае, если смогу принести здесь пользу. – Она улыбнулась своим мыслям. – Помню, как он был счастлив – как щенок с новой игрушкой. Он устроил для меня место учительницы в местной школе, и уже через месяц мы вместе прилетели сюда. Я начала работать в школе, преподавала английский, а Ади… О, здесь он стал другим человеком. Он показал мне княжество, его людей, его природу. Он не любил охотиться, в отличие от отца и брата.
Это было безмятежное время. Мы устраивали пикники в джунглях, летали в Бомбей на выходные. Я влюбилась в него. И чувствовала, что живу здесь настоящей жизнью, искренней не только с детьми, но и с их матерями. Индия – консервативный мир, но иногда люди здесь могут быть удивительно открытыми… женщины, по крайней мере.
Но примерно через полгода все начало меняться. Отец Ади почувствовал себя хуже. Ади пришлось взвалить на себя бремя правления. Его все больше отвлекали государственные дела, но он по-прежнему пытался находить время и для меня.
– Чем он занимался по большей части? – спросил я.
– Самбалпуру предложили войти в Палату князей, придуманную вице-королем, – ответила она. – Ади был категорически против, несмотря на давление со стороны Индийского офиса и его собственных министров. Ему не нравились англичане.
– Если не считать вас, конечно?
Она улыбнулась.
– Иногда я думаю, что ухаживания Ади были для него еще одним способом напакостить британцам. И я не могу винить его за это. Вы знаете, что за нами следил Скотланд-Ярд?
– Неужели?
– Да. В прошлом году мы ездили в Санкт-Мориц через Париж. Ади блестяще говорил по-французски. Он встречался там с какими-то индийцами из Берлина. Они просили поддержки в борьбе за независимость Индии. И все время, что мы там провели, Ади был уверен, что за нами следят. Он даже показал человека, который появлялся как минимум в двух ресторанах, где мы обедали. Ади сказал, что его выдал костюм. Что никто, кроме английского полицейского, не потащится во Французские Альпы в костюме от «Мосс Бро».
А вот это уже было интересно – не костюм, а подозрения Адира. Они, конечно, не доказывают, что за принцем и вправду следили, и уж точно не агенты из Скотланд-Ярда, а сотрудники Интеллидженс сервис[69], но в целом вполне вероятно. Индийские политические активисты были мишенью секретных служб. Если они пасли Адира в Европе, то, само собой разумеется, были связаны с подразделением «Эйч» в Индии, и это некоторым образом объясняет присутствие майора Доусона на вокзале Ховрах несколько дней назад.
– А еще чем-нибудь он занимался?
– Делами алмазных шахт, естественно. Англо-Индийская алмазная компания рыскала тут повсюду. Один из директоров фактически поселился в этом отеле в последние шесть месяцев. Ади сказал, что они намерены выступить с предложением в ближайшее время.
– Он был готов продавать?
– Только если предложат хорошую цену.
– Его Высочество был связан с какими-либо религиозными процессами?
– Мне об этом ничего неизвестно, – пожала она плечами. – Он был не слишком религиозен. Ему нравилось, что люди считают его божеством, но сам в эту ерунду не верил. Религиозными вопросами в государстве занималась его мачеха, Первая махарани. Вот она очень набожна. Даже удивительно, как махараджа мог жениться на такой благочестивой женщине.
Оставался еще один вопрос, который я откладывал до последнего. Трудно задавать его убитой горем женщине, но выбора не было. Я собрался с духом.
– Вы не знаете, кто мог желать смерти ювраджа?
– Разве это не очевидно? – изумилась она.
– Сделайте одолжение, мисс Пемберли.
– Его брат Пунит, конечно же. Убрав Адира с дороги, они с малолетним принцем Алоком остаются единственными законными наследниками махараджи. Пунит следующий в очереди на престол. Махараджа совсем плох, так что уже к Рождеству принц станет правителем.
Пунит был первым в моем списке подозреваемых, особенно с тех пор, как полковник Арора рассказал мне о его нежелании отменять охоту после убийства брата. И, как уже предположил Несокрушим, именно у Пунита имелся самый убедительный мотив. Но все же не стоит спешить с выводами.
– А жена Адира? – спросил я. – Как она относилась к тому, что он столько времени проводит с вами?
Кэтрин рассеянно потеребила мочку уха.
– Вообще-то не знаю, – задумчиво проговорила она. – Адир рассказывал, что их поженили, когда они были еще детьми. Она приняла роль принцессы правящего дома Самбалпура и все, что из этого следует, – пурда, наложницы, даже проклятие. Наверное, вы уже слышали о проклятии?
Я кивнул и уточнил:
– То есть вы не думаете, что у нее были причины убить мужа?
– Возможно, будь она англичанкой, капитан. Но, насколько мне известно, ее полностью устраивало ее положение.
– Вы знаете женщину по имени Шрейя Бидика?
– Безусловно. Я работала вместе с ней в школе. И могу вас заверить, она не имеет никакого отношения к смерти Ади.
– Вы в этом уверены, мисс Пемберли? По ее собственному признанию, мисс Бидика не испытывает приязни к правящему семейству. И вообще была бы рада смене власти.
Кэтрин Пемберли задумалась над моими словами. А когда она заговорила, то каждое слово произносила медленно и взвешенно:
– Я знаю мисс Бидику больше года. Мы расходились во мнении по поводу княжеской семьи, это верно, но…
– В чем конкретно вы не были согласны?
– Говоря о значимости махараджи и его семьи для народа Самбалпура, Шрейя любила подчеркнуть их сумасбродства: наложницы, драгоценности, пустое времяпрепровождение, в то время как их подданные, простые крестьяне, пробавляются святым духом, каждый день балансируя на грани жизни и смерти… Но Бидика не замечала добра, которое сделала эта семья, – ирригация, электричество, школы… Вижу, вы удивлены, капитан. Однако у членов правящего семейства сложные и глубокие взаимоотношения с их народом. Они, возможно, изнеженны и избалованны, но у них есть обязательства перед подданными – обязательства, к которым они относятся очень серьезно. А Шрейя может быть кем угодно, но точно не убийцей. Кроме того…
– Кроме того – что, мисс Пемберли?
Она вновь вытащила носовой платок, но на этот раз прижала его к губам. Взгляд ее изменился. Выражение боли сменилось иным – своего рода решимостью.
– Шрейя знала о моих отношениях с Ади.
– Вы обсуждали это с ней?