Нехорошее место

– Мистер Поллард, вы всегда носите с собой так много денег?

– Я не знаю, – ответил Поллард.

– Вы не знаете?

– Не знаю, – несчастным голосом повторил он.

– Он действительно не знает, – вступился за него Клинт. – Выслушайте его историю.

Тихим, но переполненным эмоциями голосом Поллард продолжил:

– Вы должны помочь мне выяснить, куда я ухожу ночью. Что, во имя Господа, делаю, когда должен спать.

– Эй, звучит любопытно, – воскликнул Бобби, устраиваясь на краю стола Джулии.

От мальчишеского энтузиазма мужа Джулия занервничала еще сильнее. Его стараниями они могли подписаться под делом Полларда еще до того, как взвесили бы все «за» и «против» и решили, насколько целесообразно за него браться. Она также не хотела, чтобы он сидел на ее столе. В деловом мире такое не принято. Она чувствовала, что перспективный клиент может сделать вывод, что они дилетанты, любители.

– Пускать пленку? – спросил с дивана Клинт.

– Безусловно, – ответил Бобби.

Переносной, работающий на батарейках магнитофон стоял на коленях у Клинта. Он нажал на кнопку «Запись» и поставил магнитофон на кофейный столик перед диваном, нацелив встроенный микрофон на Полларда, Джулию и Бобби.

Полный, с круглым лицом мужчина посмотрел на них. Синеватые мешки под глазами, слезящаяся краснота самих глаз, бледность губ совершенно не гармонировали со здоровым румянцем на щеках. Нерешительная улыбка мелькнула на губах. На мгновение он встретился взглядом с Джулией, тут же потупился, вновь уставившись на руки. Испуганный, побитый, жалкий. Даже в Джулии шевельнулось сочувствие к нему.

Когда Поллард наконец заговорил, она вздохнула и откинулась на спинку стула. Но уже спустя две минуты вновь наклонилась вперед, вслушиваясь в мягкий голос. Она не хотела увлекаться его рассказом, но ничего не могла с собой поделать. Даже флегматичный Клинт Карагиосис, который слушал эту историю второй раз, стремился не пропустить ни слова. Ей хотелось сохранить скептическое отношение, но очевидная убежденность Полларда в том, что он говорит правду, только правду и ничего, кроме правды, заставила ее, пусть и против воли, поверить ему.

Бобби очень скоро принялся выкрикивать всякие слова (господи, это ж надо, однако, вау…) и хлопать ладонью по столу при каждом новом повороте сюжета этой удивительной истории. Когда клиент… Нет. Поллард. Не клиент. Он еще не стал их клиентом. Поллард. Когда Поллард рассказал им о пробуждении в номере мотеля во второй половине четверга, с кровью на руках, Бобби выпалил:

– Мы беремся за это дело!

– Бобби, подожди, – попыталась остудить его энтузиазм Джулия. – Мы услышали еще не все, что хотел рассказать нам мистер Поллард. Нам не следует…

– Да, Фрэнк, – кивнул Бобби. – Так что произошло потом?

– Я хочу сказать, – гнула свое Джулия, – что сначала мы должны выслушать всю историю, а уж потом решать, сумеем мы ему помочь или нет.

– Помочь мы сумеем, это точно. – Бобби, похоже, уже все решил. – Мы…

– Бобби, – строго осекла его Джулия, – могу я поговорить с тобой наедине? – Она поднялась, пересекла кабинет, открыла дверь в примыкающий к нему туалет, включила свет.

– Мы сейчас вернемся, Фрэнк, – на ходу бросил Бобби Полларду, вслед за Джулией прошел в туалет, закрыл за собой дверь.

Она включила потолочный вентилятор, чтобы заглушить слова, заговорила шепотом:

– Что с тобой такое?

– Ну, у меня плоскостопие, ступни ровные, как доска, и еще отвратительная родинка на спине.

– Ты просто ужасен.

– Ты считаешь, что плоскостопие и родинка – слишком большие недостатки? Ты очень привередливая женщина.

Туалет был крошечный. Они стояли между раковиной и унитазом, практически нос к носу. Он поцеловал ее в лоб.

– Бобби, минуту тому назад ты сказал Полларду, что мы беремся за его дело. Может, мы не возьмемся.

– А почему не возьмемся? Оно очень интересное.

– Во-первых, он говорит как чокнутый.

– Он не чокнутый.

– Он говорит, что какая-то неведомая сила развалила автомобиль, взрывала лампы уличных фонарей. Странная музыка флейты, загадочные синие огни. Этот парень слишком часто читал «Нэшнл инкуайрер»[13].

– Но в этом-то все и дело. Настоящий псих уже начал бы объяснять, как и почему все это с ним произошло. Заявил бы, что встретил Бога или марсиан. А этот парень в полном недоумении ищет ответы. Мне представляется, что это совершенно нормальная реакция, от которой за милю несет здравым смыслом.

– А кроме того, мы занимаемся бизнесом, Бобби. Бизнесом. Не ради развлечения. Ради денег. Это наша работа – не хобби.

– У него есть деньги. Ты видела.

– А если эти деньги – грязные?


– Фрэнк не вор.

– Ты знаешь его меньше часа и уже уверен, что он не вор? Слишком уж ты доверчив, Бобби.

– Спасибо тебе.

– Это не комплимент. Как ты можешь заниматься тем бизнесом, которым занимаешься, и быть слишком доверчивым?

Он улыбнулся:

– Я доверился тебе, и, как выяснилось, не напрасно.

Она не желала поддаваться его обаянию.

– Он говорит, что не знает, откуда взял деньги, и чисто теоретически давай признаем, что этой части истории мы поверили. Примем за факт и твое утверждение, что он не вор. Но возможно, он торговец наркотиками. Или кто-то еще. Помимо кражи, есть тысяча способов заработать деньги нечестным путем. И если мы выясним, что они грязные, мы не сможем оставить у себя то, что он нам заплатит. Нам придется отдать их копам. Мы потратим наше время и силы. А кроме того… мы сильно запачкаемся.

– Почему ты так говоришь? – спросил он.

– Почему я так говорю? Он только что сказал нам, что проснулся в номере мотеля с залитыми кровью руками!

– Говори тише. Ты можешь оскорбить его чувства.

– Не дай бог.

– Помни, никакого тела не было. Это могла быть его кровь.

– Откуда нам известно, что тела не было? – раздраженно спросила она. – Потому, что он так говорит? Возможно, он такой псих, что не заметил бы тела, даже если бы наступил на дымящиеся внутренности и споткнулся об отрубленную голову.

– Какой живой образ!

– Бобби, он говорит, что, наверное, исцарапал себя, но это маловероятно. Скорее, он напал на какую-нибудь бедную женщину, какую-то невинную девушку, может, даже ребенка, беззащитную школьницу, затащил в свой автомобиль, насиловал, бил, снова насиловал, заставлял выполнять все свои извращенные прихоти, потом отвез свою жертву в какой-нибудь каньон в пустыне, может, пытал иголками, ножом или бог знает чем, потом дубинкой забил до смерти и бросил обнаженное тело. И теперь койоты дожевывают ее плоть, а мухи заползают в открытый рот и выползают обратно.

– Джулия, ты кое-что забываешь.

– Что?

– Это у меня слишком богатое воображение.

Она рассмеялась. Ничего не могла с собой поделать. Хотела сильно стукнуть его по голове, чтобы вбить в нее хоть капельку здравого смысла, но вместо этого рассмеялась.

Он поцеловал ее в щеку, потянулся к ручке двери.

Она накрыла его руку своей.

– Обещай, что мы не возьмемся за это дело, пока не выслушаем его историю до конца и не подумаем над тем, что услышали.

– Хорошо.

За окнами небо напоминало серый лист стали, кое-где выпачканный черным. Дождь еще не начался, но воздух замер в ожидании первых капель.

Кабинет освещался двумя лампами, стоявшими на столиках по обе стороны дивана, и торшером в углу. Флуоресцентные трубки под потолком не горели, поскольку Бобби терпеть не мог их блеск, считая, что свет в офисе должен быть таким же уютным, как в домашнем кабинете. Джулия исходила из того, что офис и должен выглядеть офисом, но, идя навстречу Бобби, обычно не включала лампы под потолком. Теперь же, когда день становился все темнее из-за сгущающихся облаков, ей хотелось включить флуоресцентные трубки и разогнать тени, которые начали собираться в тех углах, куда не попадал свет ламп.

Фрэнк Поллард по-прежнему сидел на стуле, глядя на забранные в рамки постеры Дональда Дакка, Микки-Мауса и дядюшки Скруджа. Постеры эти дополнительным грузом ложились на плечи Джулии. Она-то была большой поклонницей мультфильмов киностудии «Уорнерс бразерс», которые полагала более жесткими, чем мультфильмы Уолта Диснея. У нее была полная их коллекция на видеокассетах, которые она, правда, держала дома. А вот Бобби развесил по кабинету постеры с персонажами Диснея, потому что, по его словам, они помогали ему расслабиться, улучшали настроение и способствовали принятию правильных решений. Никто из клиентов не ставил под сомнение их профессиональные способности только потому, что стены украшали вроде бы неуместные в детективном агентстве картинки, но Джулия все равно волновалась при мысли о том, что́ они могут подумать, увидев такой антураж.

Она прошла за стол, села, а Бобби опять угнездился на краешке. Подмигнул Джулии.

– Фрэнк, я поторопился, слишком рано объявив, что мы беремся за это дело. В действительности мы не можем принять решение, не выслушав до конца вашу историю.

– Конечно. – Фрэнк быстро глянул на Бобби, на Джулию, потом перевел взгляд на свои исцарапанные руки, вцепившиеся в открытую сумку с деньгами. – Это же естественно.

– Разумеется, – кивнула Джулия.

Клинт вновь включил магнитофон.

Фрэнк поставил сумку с деньгами на пол, а вторую, стоявшую на полу, поднял на колени.

– Я хочу вам кое-что передать. – Он расстегнул молнию второй сумки, достал маленький пластиковый пакет с черным песком, который сжимал в ладонях, когда проснулся в четверг утром после короткого сна. За пакетом последовала окровавленная рубашка, которая была на нем, когда он поднялся с кровати, поспав еще раз, уже во второй половине дня. – Я это сохранил… потому что и песок, и рубашка – вещественные улики. Зацепки. Может, они помогут вам понять, что происходит, что я сделал.

Бобби взял рубашку и песок, мельком глянул на них. Положил на стол рядом с собой.

Джулия отметила, что рубашка не просто испачкана в крови, а пропиталась ею, и теперь под бурыми пятнами материя затвердела.

– Значит, вы провели в номере мотеля вторую половину четверга, – уточнил Бобби.

Поллард кивнул: