Нефритовые четки

– Не стреляй! Не стреляй! Мы хотим говорить!

Часовой выстрелил, но, кажется, не по парламентёрам, а в воздух – подал сигнал тревоги.

– Всё! Спешиваемся! – догнал Скотт, показывая на большой валун, расположенный в центре плато.

Это было обговорено заранее, все трое выпрыгнули из сёдел. Скотт гикнул на лошадей, и те припустили назад. Они больше не понадобятся.

Прижавшись к нагретой солнцем поверхности камня, Эраст Петрович оглянулся и облегчённо вздохнул.

Первый этап операции прошёл без сучка без задоринки.

Стратегически важный пункт, откуда будут вестись переговоры, занят. Коммунары все целы и залегли в укрытие – оттуда торчат лишь верхушки шляп и палки, даже отсюда похожие на ружейные стволы, а уж со скалы тем более.

– Малость погодим, – шепнул Скотт. – Пускай старшой подойдёт. Не с часовым же переговариваться…

В бинокль было хорошо видно голову дозорного, торчащую из-за камня: шляпа с широкими полями, чёрный платок на лице. Дуло «винчестера» быстро перемещалось вправо-влево – часовой нервничал.

Минут через пять рядом возникли ещё две шляпы.

– Пора, – сказал Мелвин, прищуренные глаза которого зоркостью не уступали цейссовской технике. – Сам поговоришь?

– Лучше ты. Тебя они наверняка знают.

В руке «пинка» появился кожаный рупор. Откашлявшись и хлебнув из бутылки, Скотт заорал так, что у Эраста Петровича заложило ухо.

– Эй вы, ублюдки! Это Мелвин Скотт из агентства Пинкертона. Со мной два помощника маршала и посси в полсотни человек! Вам из этой мышеловки не выбраться! Выходите по одному, с поднятыми руками!

Никакого ответа. Две шляпы исчезли, осталась только одна.

– Не надо было про поднятые руки, – недовольно сказал Фандорин. – На такое они нипочём не согласятся. Мы же обо всём условились! Они должны отдать девушку и уйти из д-долины!

– Ты поучи меня, как вести переговоры с бандитами. – Скотт тряхнул бутылку и расстроился – виски оставалось на донышке. – Требуешь доллар – получаешь цент. Законы торговли.

Со скалы замахали тряпкой.

– Эй, Скотт! Хочешь серьёзного разговора – поднимайтесь сюда! Двое!

– Почему двое? – спросил Эраст Петрович.

– Так всегда делают. Один торгуется, другой ходит взад-вперёд, докладывает старшому. Можно, конечно, сказать, чтобы сами шли сюда, но это рискованно. Не дай Бог разглядят, что у нас с тобой за посси. Тогда конец.

Соображение было здравое.

– Если двое, то идём мы с Масой. Ты остаёшься.

– Согласен. Не оставлять же за главного китайца.

– Он японец.

– Какая разница. Только учти: они ни в коем случае не должны догадаться, что ты у нас командир. Иначе они вас не выпустят. Пусть думают, что посси привёл Мелвин Скотт.



Когда Фандорин с Масой вышли на открытое место и медленно направились к Двум Пальцам, камердинер сказал:

– Это очень хорошо, господин, что у них тут принято вызывать двух парламентёров. Может быть, мы сами справимся с людьми в чёрных фуросики. Если их меньше десятка.

Оказалось, что в утёсе, на котором было устроено гнездо для часового, вырублены грубые каменные ступеньки.

– Оружие положите на землю, чтоб я видел! – крикнули сверху. – И подымайтесь!

Эраст Петрович выложил «русский» револьвер, Маса – короткий меч.

– Эй, косоглазый, а из второй кобуры?

– Там торько парочки, рис кусять!

Маса расстегнул кобуру и показал торчащие оттуда деревяшки.

Стали подниматься.

– Без фокусов! Руки держите на виду! Вы у меня на мушке! – покрикивал сверху все тот же голос.


В десяти саженях от земли в скале была выемка – будто дупло в гнилом зубе.

Отличное природное укрытие было расширено и обустроено так, чтобы обеспечивать дозорному идеальный обзор и защиту. Здесь стоял деревянный стул, баклажка с водой, валялись окурки. К стенке была прислонена винтовка. Человек в низко опущенной шляпе держал в руках два револьвера, наведённых на переговорщиков. Глаза над чёрным платком были карие, насторожённые.

– Вон туда, один за другим и тихонько, тихонько.

Он мотнул подбородком в сторону. В глубине виднелись ещё какие-то ступеньки.

Эраст Петрович шагнул на них первым.

Оказывается, пост часового находился только на середине подъёма. Лестница, вырубленная в утёсе с обратной стороны и совершенно не заметная с равнины, вела на самую верхушку.

Отсюда просматривался весь «рукав», вход в который стерегли Два Пальца. Это был узкий проем, языком врезавшийся в гору. В дальнем конце дощатый барак, корраль с лошадьми и прорубленная в склоне чёрная дыра – вероятно, вход в заброшенный рудник.

Ступеньки привели на ровный пятачок диаметром в дюжину шагов, по краям окружённый подобием парапета. Там ждали ещё двое, тоже в платках: один голубоглазый, с чистым юношеским лбом; у другого глаз только один, чёрный и злой. Вместо второго ввалившаяся ямка.

– Плохо обыскал, Дик, – сказал кривой конвоиру. – У красавчика под фалдой «дерринджер». У китаезы в сапоге нож и в правой кобуре какая-то дрянь.

– Я не китаедза. – Маса вынул из-за голенища стилет, а нунтяку опять попытался выдать за палочки для еды, но с одноглазым этот номер не прошёл. Под смех юнца он сказал:

– Рис потом будешь жрать. Если жив останешься… Снимай пояс. Брось вниз. Вот так.

«Герсталь» пришлось вынуть из спинной кобуры и отшвырнуть в сторону. Все трое бандитов держали парламентёров на прицеле – не поспоришь.

Но хуже было другое.

Отсюда, с вершины утёса, всё плато просматривалось как на ладони: и засевший за валуном Мелвин Скотт, и расположившиеся полукругом коммунары. Хороший стрелок без труда достал бы пулей любого из них, на выбор.

И потом: разбойников трое, а в коррале по меньшей мере полтора десятка лошадей. Где остальные бандиты?

Однако спросил Эраст Петрович не про это:

– Что с девушкой? Она жива?

– Живее не бывает, – ответил чёрный глаз.

Двое остальных разбойников радостно заржали, причём особенно заливался самый молодой – тот, что с голубыми глазами.

– Никогда не видал китайца с шерифской звездой! – воскликнул он звонким, ещё полудетским голосом и снова расхохотался. – Хорхе, ты только погляди!

– Это японец. А з-звезда не шерифская, маршальская. Мы помощники маршала и наделены самыми широкими полномочиями. – Фандорин старался говорить как можно официальнее. Что-то не нравилось ему это безудержное веселье. – Вы сами видите, сколько нас. Отдайте нам девушку, и я попытаюсь договориться, чтобы вам разрешили покинуть долину. Селестианцы очень злы на вас за шутку с Безголовым Всадником, но я п-попробую.

Он выжидательно замолчал, чтобы посмотреть, какой будет реакция на эти слова.

Реакция была всё та же: голубоглазый закис от смеха, кареглазый фыркнул, черноглазый Хорхе чуть прищурил своё единственное око.

– Очень признательны за великодушие, сеньор, – с комичной серьёзностью поблагодарил он. – Народу у вас много, это правда. Но что толку? Нас тут не возьмёшь, сами видите. Вода в лагере есть. Еда тоже. В крайнем случае можем питаться кониной, её на год хватит.

– Ну, ты, Хорхе, сказал! Кониной! – загоготал самый молодой. – Умора!

Фандорин быстро проговорил по-японски:

– Тут какой-то подвох. Они тянут время.

Маса улыбнулся.

– Наверно, сейчас набросятся. Чур, мне достанется Чёрный Глаз. Он опасней. Вам, господин, двое остальных. По-моему, честно.

– Сю-сю-мусю, – передразнил весельчак. – Ха-ха-ха!

Но японец ошибся. Никто на парламентёров нападать не стал. Выстрелы грянули внизу.

Обернувшись, Эраст Петрович увидел, что прямо из отвесного склона горы, словно в сказке, на плато один за другим выскакивают люди. Их было с дюжину. Лица закрыты чёрными платками.

Паля на бегу, бандиты быстро приближались к Мелвину Скотту, заходя ему в тыл.

На фальшивых «селестианцев» внимания не обращали вовсе – видимо, маскарад разбойников не обдурил.

«Пинк» вскочил на ноги, выхватил оба револьвера и даже успел несколько раз спустить курок, но через секунду опрокинулся навзничь. К нему подошли несколько человек. Один держался за простреленное плечо. Даже сверху было слышно, как бешено он сыплет ругательствами. Пнул лежащего ногой, потом разрядил в него весь барабан. Ещё двое подхватили убитого за ноги, поволокли к обрыву.

Тем временем непротивленцы, побросав никого не обманувшие шляпы и палки, со всех ног улепётывали в сторону тропинки. Бегство сопровождалось истошным женским визгом. Бандиты несколько раз пальнули вслед, но, кажется, больше для острастки.

Вся баталия не заняла и полминуты.

Как мёртвого «пинка» скинут в пропасть, Эраст Петрович смотреть не стал, отвернулся.