Нефритовые четки
Часть 35 из 101 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
– Некоторым хочется. Но очень скоро почти все возвращаются обратно. В большом мире одиноко, да и страшно, если привык жить среди своих.
– И много жителей в к-коммуне?
– Полсотни взрослых, десятка два детей. Хотя взрослые там – те же дети. Непрактичные, неспособные за себя постоять. – Полковник уже не улыбался, его лицо стало озабоченным. – И кто-то решил этим воспользоваться. Я обратился к вам, потому что «Луч света» нуждается в защите. Коммунаров терроризируют бандиты. Та самая шайка, что пыталась захватить поезд – Чёрные Платки. Появилась она недавно, никто про неё толком ничего не знает. Некоторое время назад ограбили почтовый вагон. Сегодня вот снова совершили нападение на железную дорогу. Предположительно логово у них в Дрим-вэлли, но наверняка это неизвестно.
Эраст Петрович задрал подбородок, чтоб Масе было удобнее завязывать галстук.
– Я не понимаю. Зачем вам понадобился сыщик? Почему просто не обратиться в полицию?
– Здесь вам не Бостон и не Нью-Йорк. Полиции как таковой нет. В соседнем с долиной городке Сплитстоуне есть маршал, но он не может навести порядок даже на собственной территории. В графстве Крук есть федеральный маршал, но и он не станет ничего предпринимать, пока не получит доказательств.
– Доказательств чего?
– Что банда действительно обосновалась в Дрим-вэлли. Тут есть одна трудность. – Стар нервно поморщился и хрустнул длинными пальцами. – Никто не верит, что Чёрные Платки прячутся в долине. Русские доверием у властей не пользуются, их считают безбожниками и подозрительными чудаками. Ситуация и в самом деле странная. Понимаете, в Дрим-вэлли живут и другие арендаторы, община мормонов. Они не только не видели там бандитов, но и уверяют, что никаких Чёрных Платков в долине быть не может.
– А велика ли долина?
– В том-то и дело, что мала. От края до края мили три-четыре. Кто-то из двоих лжёт – или коммунары, или мормоны. С какой целью, непонятно. Вот я и хочу, чтобы вы разрешили эту загадку. Если шайка действительно терроризирует наших социалистов, её нужно образумить. Не удастся добром – значит, силой.
Эраст Петрович ненадолго задумался.
– В каких отношениях мормоны с русскими?
– В скверных. Точнее сказать, отношений нет. Коммунары считают соседей невежественными мракобесами. А сами они для мормонов – прихвостни Сатаны. Прибавьте к этому вечные раздоры из-за спорных земельных участков.
Дело показалось Фандорину до того прозрачным, что он лишь головой покачал. Тоже ещё «загадка». Примитивное уравнение с одним неизвестным. Он хотел язвительно спросить: «А вам не приходило в голову, что чёрный платок на физиономию может привязать кто угодно?» Но задал другой вопрос.
– Маврикий Христофорович, а что вам-то за интерес влезать в эти д-дрязги? Вы же разумный эгоист, а не альтруист.
Стар смущённо кашлянул:
– Ну да, я эгоист. Забочусь о собственном покое. Кузьма Кузьмич, председатель, ужасно прилипчивый субъект. Замучил меня своими жалобами, житья от него нет. Помогите, спасите, на вас вся надежда. По-своему он прав. Это ведь я в своё время нашёл для него долину, помогал обустроиться. Значит, несу ответственность. Они не на шутку перепуганы, бежать оттуда хотят… Эх, нужно было в своё время не слушать этих юродивых, а выкупить долину на моё имя, и пусть жили бы себе. Теперь поздно. Я недавно заикнулся об этом владельцу, Корку Каллигану, так чёртов ирландец затребовал сумасшедшие деньги. Вся территория, вместе с мормонской половиной, не стоит и десяти тысяч, он же требует сто. Потакать своей совести за сто тысяч долларов – это уж, извините, эгоизм чересчур неразумный. За такую сумму можно скупить все горные долины штата Вайоминг. Кому они нужны? Однако бросать в беде несчастных дураков тоже нельзя. Последний раз их выручаю, честное слово! Если, конечно, вы согласитесь взяться за это заковыристое дело. А не возьмётесь – право, пошлю их к чёрту. Пусть пропадают пропадом. Надоели.
Он поглядел на Эраста Петровича, так неумело изображая жестокосердие, что Фандорин улыбнулся. «Разумный эгоист» был ему симпатичен.
– Хорошо, попробую разобраться. П-полагаю, много времени это не займёт.
– Правда?! Дорогой вы мой! Камень с души снимете.
Маврикий Христофорович ужасно обрадовался и сделался суетлив, будто боялся, что сыщик передумает. Подскочил к Фандорину, помог продеть руку в рукав сюртука и чуть не подталкивая поволок к двери.
– Тот чек останется у вас. Это, как я и обещал, компенсация за утруждение. Что согласились приехать. Вот вам ещё один чек – аванс и на расходы, – совал он в карман Эрасту Петровичу бумажку. – А закончите дело – рассчитаемся окончательно, внакладе не останетесь, слово Мориса Стара. Отправляйтесь в Сплитстоун, там придётся купить лошадей, иначе в Дрим-вэлли не проедешь. Я останусь здесь – дел много, да и что вам от меня проку? Но до Сплитстоуна доедете с комфортом, я одолжу вам свою разъездную карету. Отличнейшее транспортное средство, сами увидите! Идёмте, идёмте, а я пока расскажу вам про владельца долины…
Когда они вышли к воротам, там действительно уже дожидался запряжённый экипаж. При первом взгляде на него Эрасту Петровичу показалось, что, подобно Фениксу из пепла, возродился загубленный салон-вагон. Та же золотая эмблема со звездой, сияющие лаком стенки, хрустальные фонари по углам. Лишь размер чуть поменьше, да спереди не паровоз, а четвёрка першеронов. Зато кучер в цилиндре и белых перчатках.
– Вот он, мой катафалк, – с гордостью объявил полковник. – Второго такого во всём мире не сыщете. Изготовлен по специальному заказу в Лондоне. Пускай в Сплитстоуне к вам отнесутся с почтением. На Западе, как везде: встречают по одёжке. А публика там скандальная, сами увидите… Ну, езжайте с Богом, хоть я в Него и не верю. Помогите соотечественникам. Кто ж их выручит, если не мы с вами?
Он крепко пожал Фандорину руку. Потом вдруг улыбнулся и доверительно сказал:
– Знаете, уезжал из России – не оглянулся. И не был с тех пор ни разу. Всегда считал: где делаешь дело, там тебе и родина. А тут последнее время ловлю себя на странном чувстве. – Он понизил голос, словно признавался в чём-то не вполне приличном. – Россию жалко. И вроде как виноват перед ней в чём-то. Старею, наверное. Сентиментален становлюсь. Вот мы с вами, сильные да везучие, её бросили. И всё у нас замечательно. А она пропадай, что ли?
– Не будем п-преувеличивать собственную значимость, – ответил Эраст Петрович с некоторым раздражением – «странное чувство», о котором говорил мистер Стар, было ему не вполне незнакомо. – Пережила как-то и Батыя, и Смутное Время. Без нас с вами. Россия – д-дама с характером.
Но Маврикий Христофорович его, кажется, не слушал. Переменчивое настроение полковника снова сделало зигзаг. Стар глядел через плечо собеседника и хитровато щурился, будто осенённый неожиданной идеей.
– Кстати о дамах с характером, – прошептал он. – Поглядите-ка вон на ту рыжеволосую красотку.
Напротив ворот особняка находилась гостиница «Маджестик», импозантное трёхэтажное здание парижской архитектуры. Перед стеклянными дверями стояла потрёпанная, но добротная коляска, запряжённая парой чудесных огненно-рыжих лошадок. Рядом прохаживалась девушка в дорожном платье и шляпке, из-под которой выбивались пышные локоны точно такой же пламенной масти. Барышня покрикивала на гостиничных боев, которые укладывали в коляску многочисленные свёртки и коробки, а сама с любопытством разглядывала карету мистера Стара. Подошла ближе, дотронулась рукой до сверкающей дверцы, восхищённо покачала головой. Полковника и Фандорина, стоявших в тени ворот, она не приметила.
– Очень кстати, – все так же тихо сказал Маврикий Христофорович. – Это мисс Эшлин, дочка старого Корка Каллигана, владельца Дрим-вэлли. Очевидно, приезжала в Круктаун за покупками, а теперь собирается домой, на ранчо. Может быть, подвезёте даму? Что ей трястись в таратайке по пыльной дороге? – Стар подмигнул. – А заодно потолковали бы про покупку долины. Говорят, папаша в дочке души не чает. А?
– Я не подряжался вести коммерческие п-переговоры, – сухо ответил Фандорин, пытаясь рассмотреть, хороша ли барышня. Далековато было, да и не стояла она на месте – всё время вертелась.
– Это не поручение, а просьба, – проникновенно молвил полковник. – Если бы ирландец продал мне долину, я бы сумел навести там порядок – на правах собственника. Не для себя ведь стараюсь – для соотечественников…
Девушка наконец оборотилась лицом. Присела на корточки, двумя руками покачала колесо – проверяла мягкость рессор.
Ценитель красоты Маса так и впился в неё немигающим взглядом. Значит, хорошенькая.
– Разве что ради соотечественников, – сухо молвил Фандорин. – Но согласится ли мисс Каллиган сесть в карету к незнакомому мужчине?
Жемчужина прерий
Задача была не из простых. Как завести разговор с барышней, если вы ей не представлены?
Мистер Стар от этой скользкой миссии уклонился, сославшись на свои непростые отношения с Каллиганом-старшим. Ещё раз скороговоркой пожелал Фандорину успеха в благородном деле, да и ретировался за ворота.
Эраст Петрович остался стоять один. Ему в голову пришла недурная мысль: вот было бы замечательно, если б мисс Каллиган что-нибудь уронила. Он поднял бы, она бы поблагодарила. Слово за слово – знакомство бы и завязалось.
Но Эшлин Каллиган, к сожалению, не желала облегчать Фандорину задачу. Судя по ловким, уверенным движениям, эта девушка редко что-либо роняла.
Потрогала пальчиком бронзовую львиную морду на ступице колёса. Выпрямилась, обошла карету сзади. Тут её заинтересовал багажный отсек. Она приподнялась на цыпочки. Не хватило роста – подпрыгнула.
Юные леди Бостона и Нью-Йорка, не говоря уж о европейских, не ведут себя на улице столь непосредственно. А что если, учитывая отдалённость от очагов цивилизации, просто подойти, приподнять шляпу и сказать что-нибудь непринуждённое, заколебался Эраст Петрович.
В эту минуту кучер и Маса стали пристёгивать к задку экипажа чемоданы. Мисс Каллиган с любопытством уставилась на японца, который делал вид, будто не обращает на неё внимания. Потом вдруг обернулась, заметила томящегося в нерешительности Фандорина и воскликнула:
– Это ваш китаец? Какой смешной! Вы что, поедете на карете полковника Стара? А вы ему кто?
Лишь красивая молодая женщина может позволить себе подобный стиль поведения, не впадая в бесцеремонность или вульгарность, подумал Эраст Петрович и сделал несколько шагов вперёд.
Во-первых, приподнял цилиндр. Во-вторых, представился. В-третьих, объяснил, что Маса не китаец, а японец. В-четвёртых, сообщил, что направляется в Сплитстоун. В-пятых, хотел сказать, что является деловым партнёром мистера Стара, но не успел, потому что, услышав про Сплитстоун, девушка всплеснула руками:
– Ой, правда? Так нам же по дороге! У моего папы около Сплитстоуна ранчо, «Дабл-си». Наверное, слышали. Нет? Ну как же, на наших коровах тавро «Две луны», все знают. Я – Эшлин Каллиган. Раз нам по пути, можно я с вами в карете поеду? Я столько про неё слышала! – Когда чуть опешивший Фандорин не ответил, она схватила его за руку. – Ну пожалуйста!
А Эраст Петрович все не мог произнести дай слова. Не от растерянности. Просто несколько оцепенел при виде такой красоты.
Если б кто-нибудь увидел мисс Каллиган на фотографии, то вряд ли счёл её красавицей: скулы широковаты, рот чересчур, почти по-африкански сочен, да ещё россыпь веснушек на носу. Но зато талантливый художник, особенно импрессионистского направления, непременно попытался бы ухватить сияние, исходящее от этого лица; полные чувства ярко-зелёные глаза; белизну кожи; эманацию радостной, полнокровной жизни; ну и конечно, ореол непокорных рыжих волос, так и вспыхивающих на солнце. Росту Эшлин была высокого, почти вровень с Фандориным, а пальцы, сжавшие ему запястье, пожалуй, без труда раздавили бы грецкий орех.
Эраст Петрович вспомнил песенку, которую пару лет назад исполняли в парижских кафешантанах. Она называлась «Жемчужина прерий», в ней пелось про отважного охотника на бизонов, которого погубила краснокожая разбивательница сердец.
Ужель не увижусь с тобой?
Не снесть мне ужасной потери!
Пронзила мне сердце стрелой
Жемчужина красная прерий.
Помнится, шансонетка показалась ему не только безвкусной, но и глупой: жемчужины не бывают красными, да и водятся, как известно, на дне моря, а не в прериях. Однако знакомство с Эшлин Каллиган заставило Эраста Петровича переменить суждение.
– Я сам хотел просить вас об этом, – поклонился он. – П-почту за честь и удовольствие.
Барышня взвизгнула от восторга.
– Правда, можно? Эй, парень! – немедленно махнула она кучеру. – Привяжи моих лошадок сзади. Они смирные, побегут, как цыпочки… Ну что же вы, мистер Фэндорин! Дайте руку!
На локоть Эраста Петровича она опёрлась только для виду, потому что отлично могла подняться на ступеньку и без мужской помощи. Немножко растянула прикосновение (тоже безо всякой нужды), слегка пожала предплечье, словно проверяя крепость мышц. Занесла ножку, край юбки подняла так высоко, что Фандорин моргнул. Ангельски улыбнулась ему глаза в глаза.
И лишь после всех этих виртуозно исполненных манёвров легко впорхнула в растворённую дверцу.
Прямо перед носом у Эраста Петровича качнулся круглый, эффектно обтянутый зелёным шёлком деррьер, и изнутри кареты донёсся восхищённый вопль:
– Уау! Прихожая с зеркалом!
Фандорин поднялся в экипаж.
Действительно, сразу над лесенкой располагалась обитая муаровой тканью каморочка с большим зеркалом, в котором отразилось слегка покрасневшее лицо детектива. Эраст Петрович поправил правый ус, слегка отклонившийся от симметрии, и повернул на звонкий голос:
– Кровать! А какая мягкая!
Не может быть, подумал Фандорин, заглянул за портьеру и увидел, что в великолепном салоне имелся не только альковчик с самой настоящей кроватью, но стол со стульями, диван и даже маленькая плита с медной трубой!
Кучер щёлкнул кнутом, могучие першероны взяли с места, и фантастическая карета, слегка качнувшись, отправилась в путь. Под потолком бесшумно закрутились лопасти веера, который, как определил опытным взглядом Эраст Петрович, несомненно получал энергию от вращения колёс. Отличное инженерное решение!
Да уж, подобных экипажей Фандорину видеть ещё не доводилось.
Впрочем, подобных барышень тоже.
Мисс Каллиган не угомонилась, пока не сунула нос во все шкафчики и все дверцы. За одной из них обнаружился ватер-клозет, но это вызвало у жемчужины прерий не смущение, а лишь очередной взвизг восторга:
– И много жителей в к-коммуне?
– Полсотни взрослых, десятка два детей. Хотя взрослые там – те же дети. Непрактичные, неспособные за себя постоять. – Полковник уже не улыбался, его лицо стало озабоченным. – И кто-то решил этим воспользоваться. Я обратился к вам, потому что «Луч света» нуждается в защите. Коммунаров терроризируют бандиты. Та самая шайка, что пыталась захватить поезд – Чёрные Платки. Появилась она недавно, никто про неё толком ничего не знает. Некоторое время назад ограбили почтовый вагон. Сегодня вот снова совершили нападение на железную дорогу. Предположительно логово у них в Дрим-вэлли, но наверняка это неизвестно.
Эраст Петрович задрал подбородок, чтоб Масе было удобнее завязывать галстук.
– Я не понимаю. Зачем вам понадобился сыщик? Почему просто не обратиться в полицию?
– Здесь вам не Бостон и не Нью-Йорк. Полиции как таковой нет. В соседнем с долиной городке Сплитстоуне есть маршал, но он не может навести порядок даже на собственной территории. В графстве Крук есть федеральный маршал, но и он не станет ничего предпринимать, пока не получит доказательств.
– Доказательств чего?
– Что банда действительно обосновалась в Дрим-вэлли. Тут есть одна трудность. – Стар нервно поморщился и хрустнул длинными пальцами. – Никто не верит, что Чёрные Платки прячутся в долине. Русские доверием у властей не пользуются, их считают безбожниками и подозрительными чудаками. Ситуация и в самом деле странная. Понимаете, в Дрим-вэлли живут и другие арендаторы, община мормонов. Они не только не видели там бандитов, но и уверяют, что никаких Чёрных Платков в долине быть не может.
– А велика ли долина?
– В том-то и дело, что мала. От края до края мили три-четыре. Кто-то из двоих лжёт – или коммунары, или мормоны. С какой целью, непонятно. Вот я и хочу, чтобы вы разрешили эту загадку. Если шайка действительно терроризирует наших социалистов, её нужно образумить. Не удастся добром – значит, силой.
Эраст Петрович ненадолго задумался.
– В каких отношениях мормоны с русскими?
– В скверных. Точнее сказать, отношений нет. Коммунары считают соседей невежественными мракобесами. А сами они для мормонов – прихвостни Сатаны. Прибавьте к этому вечные раздоры из-за спорных земельных участков.
Дело показалось Фандорину до того прозрачным, что он лишь головой покачал. Тоже ещё «загадка». Примитивное уравнение с одним неизвестным. Он хотел язвительно спросить: «А вам не приходило в голову, что чёрный платок на физиономию может привязать кто угодно?» Но задал другой вопрос.
– Маврикий Христофорович, а что вам-то за интерес влезать в эти д-дрязги? Вы же разумный эгоист, а не альтруист.
Стар смущённо кашлянул:
– Ну да, я эгоист. Забочусь о собственном покое. Кузьма Кузьмич, председатель, ужасно прилипчивый субъект. Замучил меня своими жалобами, житья от него нет. Помогите, спасите, на вас вся надежда. По-своему он прав. Это ведь я в своё время нашёл для него долину, помогал обустроиться. Значит, несу ответственность. Они не на шутку перепуганы, бежать оттуда хотят… Эх, нужно было в своё время не слушать этих юродивых, а выкупить долину на моё имя, и пусть жили бы себе. Теперь поздно. Я недавно заикнулся об этом владельцу, Корку Каллигану, так чёртов ирландец затребовал сумасшедшие деньги. Вся территория, вместе с мормонской половиной, не стоит и десяти тысяч, он же требует сто. Потакать своей совести за сто тысяч долларов – это уж, извините, эгоизм чересчур неразумный. За такую сумму можно скупить все горные долины штата Вайоминг. Кому они нужны? Однако бросать в беде несчастных дураков тоже нельзя. Последний раз их выручаю, честное слово! Если, конечно, вы согласитесь взяться за это заковыристое дело. А не возьмётесь – право, пошлю их к чёрту. Пусть пропадают пропадом. Надоели.
Он поглядел на Эраста Петровича, так неумело изображая жестокосердие, что Фандорин улыбнулся. «Разумный эгоист» был ему симпатичен.
– Хорошо, попробую разобраться. П-полагаю, много времени это не займёт.
– Правда?! Дорогой вы мой! Камень с души снимете.
Маврикий Христофорович ужасно обрадовался и сделался суетлив, будто боялся, что сыщик передумает. Подскочил к Фандорину, помог продеть руку в рукав сюртука и чуть не подталкивая поволок к двери.
– Тот чек останется у вас. Это, как я и обещал, компенсация за утруждение. Что согласились приехать. Вот вам ещё один чек – аванс и на расходы, – совал он в карман Эрасту Петровичу бумажку. – А закончите дело – рассчитаемся окончательно, внакладе не останетесь, слово Мориса Стара. Отправляйтесь в Сплитстоун, там придётся купить лошадей, иначе в Дрим-вэлли не проедешь. Я останусь здесь – дел много, да и что вам от меня проку? Но до Сплитстоуна доедете с комфортом, я одолжу вам свою разъездную карету. Отличнейшее транспортное средство, сами увидите! Идёмте, идёмте, а я пока расскажу вам про владельца долины…
Когда они вышли к воротам, там действительно уже дожидался запряжённый экипаж. При первом взгляде на него Эрасту Петровичу показалось, что, подобно Фениксу из пепла, возродился загубленный салон-вагон. Та же золотая эмблема со звездой, сияющие лаком стенки, хрустальные фонари по углам. Лишь размер чуть поменьше, да спереди не паровоз, а четвёрка першеронов. Зато кучер в цилиндре и белых перчатках.
– Вот он, мой катафалк, – с гордостью объявил полковник. – Второго такого во всём мире не сыщете. Изготовлен по специальному заказу в Лондоне. Пускай в Сплитстоуне к вам отнесутся с почтением. На Западе, как везде: встречают по одёжке. А публика там скандальная, сами увидите… Ну, езжайте с Богом, хоть я в Него и не верю. Помогите соотечественникам. Кто ж их выручит, если не мы с вами?
Он крепко пожал Фандорину руку. Потом вдруг улыбнулся и доверительно сказал:
– Знаете, уезжал из России – не оглянулся. И не был с тех пор ни разу. Всегда считал: где делаешь дело, там тебе и родина. А тут последнее время ловлю себя на странном чувстве. – Он понизил голос, словно признавался в чём-то не вполне приличном. – Россию жалко. И вроде как виноват перед ней в чём-то. Старею, наверное. Сентиментален становлюсь. Вот мы с вами, сильные да везучие, её бросили. И всё у нас замечательно. А она пропадай, что ли?
– Не будем п-преувеличивать собственную значимость, – ответил Эраст Петрович с некоторым раздражением – «странное чувство», о котором говорил мистер Стар, было ему не вполне незнакомо. – Пережила как-то и Батыя, и Смутное Время. Без нас с вами. Россия – д-дама с характером.
Но Маврикий Христофорович его, кажется, не слушал. Переменчивое настроение полковника снова сделало зигзаг. Стар глядел через плечо собеседника и хитровато щурился, будто осенённый неожиданной идеей.
– Кстати о дамах с характером, – прошептал он. – Поглядите-ка вон на ту рыжеволосую красотку.
Напротив ворот особняка находилась гостиница «Маджестик», импозантное трёхэтажное здание парижской архитектуры. Перед стеклянными дверями стояла потрёпанная, но добротная коляска, запряжённая парой чудесных огненно-рыжих лошадок. Рядом прохаживалась девушка в дорожном платье и шляпке, из-под которой выбивались пышные локоны точно такой же пламенной масти. Барышня покрикивала на гостиничных боев, которые укладывали в коляску многочисленные свёртки и коробки, а сама с любопытством разглядывала карету мистера Стара. Подошла ближе, дотронулась рукой до сверкающей дверцы, восхищённо покачала головой. Полковника и Фандорина, стоявших в тени ворот, она не приметила.
– Очень кстати, – все так же тихо сказал Маврикий Христофорович. – Это мисс Эшлин, дочка старого Корка Каллигана, владельца Дрим-вэлли. Очевидно, приезжала в Круктаун за покупками, а теперь собирается домой, на ранчо. Может быть, подвезёте даму? Что ей трястись в таратайке по пыльной дороге? – Стар подмигнул. – А заодно потолковали бы про покупку долины. Говорят, папаша в дочке души не чает. А?
– Я не подряжался вести коммерческие п-переговоры, – сухо ответил Фандорин, пытаясь рассмотреть, хороша ли барышня. Далековато было, да и не стояла она на месте – всё время вертелась.
– Это не поручение, а просьба, – проникновенно молвил полковник. – Если бы ирландец продал мне долину, я бы сумел навести там порядок – на правах собственника. Не для себя ведь стараюсь – для соотечественников…
Девушка наконец оборотилась лицом. Присела на корточки, двумя руками покачала колесо – проверяла мягкость рессор.
Ценитель красоты Маса так и впился в неё немигающим взглядом. Значит, хорошенькая.
– Разве что ради соотечественников, – сухо молвил Фандорин. – Но согласится ли мисс Каллиган сесть в карету к незнакомому мужчине?
Жемчужина прерий
Задача была не из простых. Как завести разговор с барышней, если вы ей не представлены?
Мистер Стар от этой скользкой миссии уклонился, сославшись на свои непростые отношения с Каллиганом-старшим. Ещё раз скороговоркой пожелал Фандорину успеха в благородном деле, да и ретировался за ворота.
Эраст Петрович остался стоять один. Ему в голову пришла недурная мысль: вот было бы замечательно, если б мисс Каллиган что-нибудь уронила. Он поднял бы, она бы поблагодарила. Слово за слово – знакомство бы и завязалось.
Но Эшлин Каллиган, к сожалению, не желала облегчать Фандорину задачу. Судя по ловким, уверенным движениям, эта девушка редко что-либо роняла.
Потрогала пальчиком бронзовую львиную морду на ступице колёса. Выпрямилась, обошла карету сзади. Тут её заинтересовал багажный отсек. Она приподнялась на цыпочки. Не хватило роста – подпрыгнула.
Юные леди Бостона и Нью-Йорка, не говоря уж о европейских, не ведут себя на улице столь непосредственно. А что если, учитывая отдалённость от очагов цивилизации, просто подойти, приподнять шляпу и сказать что-нибудь непринуждённое, заколебался Эраст Петрович.
В эту минуту кучер и Маса стали пристёгивать к задку экипажа чемоданы. Мисс Каллиган с любопытством уставилась на японца, который делал вид, будто не обращает на неё внимания. Потом вдруг обернулась, заметила томящегося в нерешительности Фандорина и воскликнула:
– Это ваш китаец? Какой смешной! Вы что, поедете на карете полковника Стара? А вы ему кто?
Лишь красивая молодая женщина может позволить себе подобный стиль поведения, не впадая в бесцеремонность или вульгарность, подумал Эраст Петрович и сделал несколько шагов вперёд.
Во-первых, приподнял цилиндр. Во-вторых, представился. В-третьих, объяснил, что Маса не китаец, а японец. В-четвёртых, сообщил, что направляется в Сплитстоун. В-пятых, хотел сказать, что является деловым партнёром мистера Стара, но не успел, потому что, услышав про Сплитстоун, девушка всплеснула руками:
– Ой, правда? Так нам же по дороге! У моего папы около Сплитстоуна ранчо, «Дабл-си». Наверное, слышали. Нет? Ну как же, на наших коровах тавро «Две луны», все знают. Я – Эшлин Каллиган. Раз нам по пути, можно я с вами в карете поеду? Я столько про неё слышала! – Когда чуть опешивший Фандорин не ответил, она схватила его за руку. – Ну пожалуйста!
А Эраст Петрович все не мог произнести дай слова. Не от растерянности. Просто несколько оцепенел при виде такой красоты.
Если б кто-нибудь увидел мисс Каллиган на фотографии, то вряд ли счёл её красавицей: скулы широковаты, рот чересчур, почти по-африкански сочен, да ещё россыпь веснушек на носу. Но зато талантливый художник, особенно импрессионистского направления, непременно попытался бы ухватить сияние, исходящее от этого лица; полные чувства ярко-зелёные глаза; белизну кожи; эманацию радостной, полнокровной жизни; ну и конечно, ореол непокорных рыжих волос, так и вспыхивающих на солнце. Росту Эшлин была высокого, почти вровень с Фандориным, а пальцы, сжавшие ему запястье, пожалуй, без труда раздавили бы грецкий орех.
Эраст Петрович вспомнил песенку, которую пару лет назад исполняли в парижских кафешантанах. Она называлась «Жемчужина прерий», в ней пелось про отважного охотника на бизонов, которого погубила краснокожая разбивательница сердец.
Ужель не увижусь с тобой?
Не снесть мне ужасной потери!
Пронзила мне сердце стрелой
Жемчужина красная прерий.
Помнится, шансонетка показалась ему не только безвкусной, но и глупой: жемчужины не бывают красными, да и водятся, как известно, на дне моря, а не в прериях. Однако знакомство с Эшлин Каллиган заставило Эраста Петровича переменить суждение.
– Я сам хотел просить вас об этом, – поклонился он. – П-почту за честь и удовольствие.
Барышня взвизгнула от восторга.
– Правда, можно? Эй, парень! – немедленно махнула она кучеру. – Привяжи моих лошадок сзади. Они смирные, побегут, как цыпочки… Ну что же вы, мистер Фэндорин! Дайте руку!
На локоть Эраста Петровича она опёрлась только для виду, потому что отлично могла подняться на ступеньку и без мужской помощи. Немножко растянула прикосновение (тоже безо всякой нужды), слегка пожала предплечье, словно проверяя крепость мышц. Занесла ножку, край юбки подняла так высоко, что Фандорин моргнул. Ангельски улыбнулась ему глаза в глаза.
И лишь после всех этих виртуозно исполненных манёвров легко впорхнула в растворённую дверцу.
Прямо перед носом у Эраста Петровича качнулся круглый, эффектно обтянутый зелёным шёлком деррьер, и изнутри кареты донёсся восхищённый вопль:
– Уау! Прихожая с зеркалом!
Фандорин поднялся в экипаж.
Действительно, сразу над лесенкой располагалась обитая муаровой тканью каморочка с большим зеркалом, в котором отразилось слегка покрасневшее лицо детектива. Эраст Петрович поправил правый ус, слегка отклонившийся от симметрии, и повернул на звонкий голос:
– Кровать! А какая мягкая!
Не может быть, подумал Фандорин, заглянул за портьеру и увидел, что в великолепном салоне имелся не только альковчик с самой настоящей кроватью, но стол со стульями, диван и даже маленькая плита с медной трубой!
Кучер щёлкнул кнутом, могучие першероны взяли с места, и фантастическая карета, слегка качнувшись, отправилась в путь. Под потолком бесшумно закрутились лопасти веера, который, как определил опытным взглядом Эраст Петрович, несомненно получал энергию от вращения колёс. Отличное инженерное решение!
Да уж, подобных экипажей Фандорину видеть ещё не доводилось.
Впрочем, подобных барышень тоже.
Мисс Каллиган не угомонилась, пока не сунула нос во все шкафчики и все дверцы. За одной из них обнаружился ватер-клозет, но это вызвало у жемчужины прерий не смущение, а лишь очередной взвизг восторга: