Нечто из Рютте
Часть 20 из 119 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
Купец и впрямь был «хоть какой». Убогая повозка с драным верхом, в которую был впряжен полумертвый от усталости и старости, почти слепой мерин. Сам же купец был молод, костляв и энергичен. Но после того, как Волков спросил: «Сколько у тебя денег?» – купчишка как-то сразу сник и даже сгорбился.
– Оборотных денег мало, мой старший партнер не дает мне развернуться.
– Я хотел продать тебе коня. Боевого. Он дорогой. Сколько у тебя денег?
– А как бы взглянуть на коня?
– Пошли.
Они покинули трактир и зашли в конюшню.
– Вот этого я продаю, – сказал Волков, показывая гнедого.
– Да, это боевой конь, – вздохнул купец.
– Именно. Я и сам, покупая этого коня, торговался бы. До двадцати пяти. Я бы взял его за двадцать пять. Тебе отдам за двадцать.
– Шутите?! Он что, больной?
Волков поднял с земли кусок навоза, показал его купцу:
– Разбираешься?
– Ну не так, чтобы… Я не конюх… Я…
– А я конюх. Этому коню пять лет. Смотри сюда: все зубы целы. – Он показал зубы коня. – Всю жизнь в стойле стоял, не надрывался. Не ранен, не болен, хорошо кован. Отличная выездка. С умом будешь торговать – двадцать пять за него получишь.
– Да, конь хорош. – Купец разглядывал коня.
– Ну что, есть у тебя деньги?
– Ну есть… – Купец помялся. – Мой старший партнер…
– Я слышал уже про твоего старшего партнера. Сколько денег у тебя?
– Двенадцать талеров с мелочью.
– На этом торги можно считать закрытыми.
– Господин, подождите!
– Что еще? – Солдат был разочарован.
– Давайте так – я вам дам двенадцать талеров и еще одежду.
– Ты, дурак, пьяный, что ли?
– Подождите, я сейчас все объясню. У меня хорошая одежда. Такую носят богатые горожане и даже благородные господа на севере.
– Ты в своем уме? Что за одежда? Сколько ее, что она стоит восемь монет?
– Это первосортная одежда. – Купец вцепился в здоровую руку солдата и поволок его к своей повозке. – Поглядите. Такие куртки носят в Дредбурге и Солле. Даже благородные такое носят.
– Что это за дрянь? – Солдат с удивлением рассматривал куртку. Та была из хорошей ткани, но кургуза, а ее рукава были необыкновенно широки и разрезаны на ленты, под которыми был виден дорогой атлас. – Хозяина собаки драли?
– Нет, что вы? Это специальные разрезы, посмотрите, какой внутри дорогой материал.
– Ну уж нет.
– Тогда вот, берет. С пером фазана.
– Убери.
– Посмотрите, какой бархат!
– Я тебя мечом рубану.
– Благородные только такое и носят.
– Я не благородный.
– А вот шелк, рубаха. – Купец достал черную, почти до колен, рубаху из шелка с узорами. – Драгоценная вещь.
– Дурень, это женское платье. Если только подол обрезать. – Рубаха солдату определенно нравилась. – И что это за ворот? Это же женский ворот. И рукава расшиты.
– Нет, что вы, это мужская рубаха. Стоит всего два талера.
– Талер.
– Не могу. – Купец молитвенно сложил руки. – Отдал за нее шесть пудов пшеницы и четыре пуда меда.
– А это что? – Волков заглянул в повозку купца.
– Панталоны. Тоже шелк. Их отдам за талер.
– Полтора талера за рубаху и штаны.
– Накиньте хотя бы двадцать крейцеров.
– Замолчи, показывай, что еще есть. Там у тебя что?
– Это ленты, нитки, крестьяне берут перед свадьбой.
– А там?
– Иголки, гребешки, ножи, точила.
– А тут? – Волков ковырялся в вещах купца.
– Пряники, леденцы, соль.
– Перец, гвоздика, шафран есть?
– Откуда? Мой старший партнер…
– Я понял, ничего больше у тебя нету.
– Вот. – Купец потянул с пальца крупное серебряное кольцо с красным камнем. – Фамильная драгоценность. Мой отец…
– Не смей мне врать. Стекляшка. Каждый купчина такой таскает. Простака дурачить. Отдает всегда как последнюю ценность.
– Да тут серебра на полталера.
– По лбу дам. Тут серебра на пять крейцеров.
– Ну, хорошо. – Купчина полез под рубаху и достал оттуда крест, протянул его Волкову.
Волков взял, осмотрел. Золото было настоящим.
– Пять талеров, – сказал купец.
– Ты доиграешься. Золото, конечно, настоящее, но его тут не больше, чем на три.
– Это по весу. А работа? Посмотрите, какая работа. Этот символ достался мне от матушки.
– Так же, как кольцо от батюшки. Ладно, допустим. И того восемнадцать с половиной талеров. Это все, что ты можешь дать за коня стоимостью двадцать пять?
– У меня больше ничего нет, – чуть не плакал купец. – А давайте так, – он оживился, – я оставлю вам своего коня и товары, возьму вашего и поеду в город, завтра к вечеру вернусь и рассчитаюсь полностью.
– Твои товары стоят полталера, да и то вряд ли. Лошадь твоя может тебя не дождаться, сдохнет завтра, а живодер за ее кожу и трех крейцеров не даст. А твоя повозка стоит десять крейцеров. – Солдат помолчал. – Ладно, я согласен, поедешь в город на моем коне и привезешь сюда своего старшего партнера, скажешь ему, что у меня товара на сто сорок талеров.
– За сто сорок талеров он приедет, – радостно кивал купчишка, – только вот…
– Что?
– Седло бы мне.
– Ты мои седла видел? Они ламбрийской работы. Два с половиной талера каждое.
– И вправду дорогие, – сморщился купец.
– Лаймбрийская работа.
– Да-да, ламбрийская работа.
– Берешь?
– Ну а что ж делать, беру.
– Оборотных денег мало, мой старший партнер не дает мне развернуться.
– Я хотел продать тебе коня. Боевого. Он дорогой. Сколько у тебя денег?
– А как бы взглянуть на коня?
– Пошли.
Они покинули трактир и зашли в конюшню.
– Вот этого я продаю, – сказал Волков, показывая гнедого.
– Да, это боевой конь, – вздохнул купец.
– Именно. Я и сам, покупая этого коня, торговался бы. До двадцати пяти. Я бы взял его за двадцать пять. Тебе отдам за двадцать.
– Шутите?! Он что, больной?
Волков поднял с земли кусок навоза, показал его купцу:
– Разбираешься?
– Ну не так, чтобы… Я не конюх… Я…
– А я конюх. Этому коню пять лет. Смотри сюда: все зубы целы. – Он показал зубы коня. – Всю жизнь в стойле стоял, не надрывался. Не ранен, не болен, хорошо кован. Отличная выездка. С умом будешь торговать – двадцать пять за него получишь.
– Да, конь хорош. – Купец разглядывал коня.
– Ну что, есть у тебя деньги?
– Ну есть… – Купец помялся. – Мой старший партнер…
– Я слышал уже про твоего старшего партнера. Сколько денег у тебя?
– Двенадцать талеров с мелочью.
– На этом торги можно считать закрытыми.
– Господин, подождите!
– Что еще? – Солдат был разочарован.
– Давайте так – я вам дам двенадцать талеров и еще одежду.
– Ты, дурак, пьяный, что ли?
– Подождите, я сейчас все объясню. У меня хорошая одежда. Такую носят богатые горожане и даже благородные господа на севере.
– Ты в своем уме? Что за одежда? Сколько ее, что она стоит восемь монет?
– Это первосортная одежда. – Купец вцепился в здоровую руку солдата и поволок его к своей повозке. – Поглядите. Такие куртки носят в Дредбурге и Солле. Даже благородные такое носят.
– Что это за дрянь? – Солдат с удивлением рассматривал куртку. Та была из хорошей ткани, но кургуза, а ее рукава были необыкновенно широки и разрезаны на ленты, под которыми был виден дорогой атлас. – Хозяина собаки драли?
– Нет, что вы? Это специальные разрезы, посмотрите, какой внутри дорогой материал.
– Ну уж нет.
– Тогда вот, берет. С пером фазана.
– Убери.
– Посмотрите, какой бархат!
– Я тебя мечом рубану.
– Благородные только такое и носят.
– Я не благородный.
– А вот шелк, рубаха. – Купец достал черную, почти до колен, рубаху из шелка с узорами. – Драгоценная вещь.
– Дурень, это женское платье. Если только подол обрезать. – Рубаха солдату определенно нравилась. – И что это за ворот? Это же женский ворот. И рукава расшиты.
– Нет, что вы, это мужская рубаха. Стоит всего два талера.
– Талер.
– Не могу. – Купец молитвенно сложил руки. – Отдал за нее шесть пудов пшеницы и четыре пуда меда.
– А это что? – Волков заглянул в повозку купца.
– Панталоны. Тоже шелк. Их отдам за талер.
– Полтора талера за рубаху и штаны.
– Накиньте хотя бы двадцать крейцеров.
– Замолчи, показывай, что еще есть. Там у тебя что?
– Это ленты, нитки, крестьяне берут перед свадьбой.
– А там?
– Иголки, гребешки, ножи, точила.
– А тут? – Волков ковырялся в вещах купца.
– Пряники, леденцы, соль.
– Перец, гвоздика, шафран есть?
– Откуда? Мой старший партнер…
– Я понял, ничего больше у тебя нету.
– Вот. – Купец потянул с пальца крупное серебряное кольцо с красным камнем. – Фамильная драгоценность. Мой отец…
– Не смей мне врать. Стекляшка. Каждый купчина такой таскает. Простака дурачить. Отдает всегда как последнюю ценность.
– Да тут серебра на полталера.
– По лбу дам. Тут серебра на пять крейцеров.
– Ну, хорошо. – Купчина полез под рубаху и достал оттуда крест, протянул его Волкову.
Волков взял, осмотрел. Золото было настоящим.
– Пять талеров, – сказал купец.
– Ты доиграешься. Золото, конечно, настоящее, но его тут не больше, чем на три.
– Это по весу. А работа? Посмотрите, какая работа. Этот символ достался мне от матушки.
– Так же, как кольцо от батюшки. Ладно, допустим. И того восемнадцать с половиной талеров. Это все, что ты можешь дать за коня стоимостью двадцать пять?
– У меня больше ничего нет, – чуть не плакал купец. – А давайте так, – он оживился, – я оставлю вам своего коня и товары, возьму вашего и поеду в город, завтра к вечеру вернусь и рассчитаюсь полностью.
– Твои товары стоят полталера, да и то вряд ли. Лошадь твоя может тебя не дождаться, сдохнет завтра, а живодер за ее кожу и трех крейцеров не даст. А твоя повозка стоит десять крейцеров. – Солдат помолчал. – Ладно, я согласен, поедешь в город на моем коне и привезешь сюда своего старшего партнера, скажешь ему, что у меня товара на сто сорок талеров.
– За сто сорок талеров он приедет, – радостно кивал купчишка, – только вот…
– Что?
– Седло бы мне.
– Ты мои седла видел? Они ламбрийской работы. Два с половиной талера каждое.
– И вправду дорогие, – сморщился купец.
– Лаймбрийская работа.
– Да-да, ламбрийская работа.
– Берешь?
– Ну а что ж делать, беру.