Небожители Севера

— Да уж, нехорошо, — горестно протянул он, говоря это скорее сам себе, так как Уильям уже в это время взбегал вверх по ступеням, чтобы сообщить Филиппу о своем появлении. — Так обосраться перед прекрасной госпожой… Болван ты, Рэй. Правильно батенька говорил, что в башке конский навоз у меня колыхается. Так обосраться…

Филипп был у себя в комнате в компании Горрона и встретил Уильяма таким же ледяным, как и ночью, взглядом. Сложив руки на груди, он, одетый в свой бессменный зеленый балахон посмотрел на стоявшего на пороге вампира с легким осуждением.

— Где ты пропадал всю ночь и полдня?

— Извините, господин. Уснул на берегу.

— Хорошо. Пойдем, нам пора выдвигаться дальше, — кивнул Филипп и прошел мимо провинившегося вампира.

Уильям последовал за господином, поникнувший и растерявший ту бодрость и хорошее расположение духа, что дала ему Вериатель вместе с крепким сном. Последним покинул комнату Горрон, такой же молчаливый, как и его товарищ, и сочувственно посмотрел в спину молодого вампира. Герцог конечно же понимал, что отношение Филиппа к юноше совсем не поменялось, а граф лишь пытался убедить сам себя в том, что Уильям ему безразличен.

Старейшины спустились вниз, где их уже ждали все остальные, и взобрались на лошадей. Медленно и неторопливо, растянувшись вереницей, два отряда: один Филиппа, другой Горрона, — покинули Корвунт.

Бросая последние взгляды на город, Уильям размышлял о том, как сильно меняется отношение к месту событиями, которые там произошли. Вот, казалось бы, Корвунт — второй по красоте город после Брасо-Дэнто, в котором он побывал. Незыблемый страж Вороньих земель, удачно расположенный на перепутье двух дорог. За мощными стенами укрыты аккуратные каменные дома, стоящие вплотную друг к другу. Кругом нарядные флаги с изображением ворона, а по берегам быстрой и говорливой реки обустроена каменная набережная. Чем не приятные воспоминания?

Но беспричинная ссора с Йевой и внезапная перемена в отношениях с графом напрочь перечеркнули все хорошие впечатления о городе, оставив лишь разочарование. Уильям с радостью покидал этот злосчастный Корвунт с надеждой на то, все плохое останется в этом городишке.

Йева держалась поближе к брату. Она ни с кем не общалась, была в своих угрюмых мыслях и упорно не реагировала ни на взгляды отца, ни Уильяма.

Лошади брели по сухой каменистой дороге вверх, по горной тропе. Огромные каменные глыбы вперемешку с невысокими соснами и куцыми елями составляли унылый пейзаж, на который не очень и хотелось смотреть. Узкая тропа, чуть шире повозки, постоянно петляла между скал, и поэтому люди не имели возможности ни оглянуться и полюбоваться раскинувшейся позади панорамой равнины, ни нормально переговорить друг с другом.

Горрон ехал впереди отряда, рядом с Филиппом, а его молчаливые слуги следовали чуть поодаль. Они прятали лица под капюшонами и были странно безмолвны.

Сэр Рэй тоже был не в лучшем расположении духа. Не зря поговаривали, что народ Филонеллона, они же филонейлы или филонеллонцы, — очень чувствительные люди, глубоко переживающие за каждый поступок. И сейчас капитан гвардии был погружен в мрачные думы, стыдя себя внутри за то, что позволил дочери графа увидеть его в подобном состоянии. Он смутно помнил свои слова и поступки и, хотя Уильям уверил его, что сэр Рэй ничего страшного не натворил, все же чувствовал сильную вину.

Отряды двигались молча, все пребывали в дурном настроении. И даже солры, прекрасно отдохнувшие в таверне, все же прониклись этим мрачным настроением, витавшем в воздухе, и стали такими же невеселыми и безмолвными, как и их командир.

Петляя между скалами, по тропе, ведущей к Мертвой Рулкии, люди желали лишь одного — быстрее бы выйти на равнины и избавиться от какого-то странного гнетущего ощущения, что создавали окружающие их каменные глыбы.

В добавок ко всему по затянутому серыми тучами небу прокатился раскат грома и пошел непрекращающийся и нудный мелкий дождь, что преследовал людей и вампиров на протяжении нескольких часов. Временами дождь сменялся мокрым снегом. Зима была близка.

И только Леонардо пребывал в хорошем расположении духа, ибо близилась его мечта, которая должна будет свершиться в Йефасе. Леонардо принялся настреливать рябчиков, которые, заслышав топот лошадей, испуганно взлетали на ветки деревьев и жались к стволам в попытке слиться с ними. Собрав несколько тушек и передав их солрам, рыжеволосый вампир загорелся азартом и принялся искать еще птиц, которые прятались среди сосен и елей.

Отряд прошел мимо небольшой деревеньки, что располагалась на маленьком ровном участке в еловом лесочке. Неподалеку от поселения возвышалась высокая скала с высеченными прямо в породе ступенями, а на вершине стояла башня. Сквозь узкие бойницы за местностью наблюдали дозорные Солрага, оберегавшие границу графства. В случае опасности или возможной переправы войск из Глеофа им предписывалось обрубить мост, затем послать гонца в Брасо-Дэнто. С высоты можно было разглядеть и Мертвую Рулкию, и мост, все еще сокрытые от путешественников непростым рельефом.

Наконец послышался далекий рев, и вампиры, все как один, повернули головы в сторону звука. Этот шум мощного горного потока извещал уставших путников о том, что очень скоро они перейдут горную цепь, протянувшуюся с северо-востока на юго-запад и служащую естественной границей между Большим Глеофом и Солрагом. Рулкиевские горы были щитом Солрага от воинственного Глеофа, а река Мертвая Рулкия — непреодолимой преградой, способной остановить любое войско.

— Наконец-то, — пробурчал сэр Рэй, обращаясь к задумавшемуся Уильяму. — Считай, что большую часть пути прошли. Когда вниз спустимся, там быстренько доберемся до Йефасы.

— Это хорошо. — Слова рыцаря вырвали вампира из раздумий, и он вслушался в рев.

Когда шум реки заложил уши, отдавая эхом меж скал, путники вышли к мосту. Уильям ожидал увидеть нечто невероятно грозное и невообразимо могучее, соответствующее имени Мертвая Рулкия, но разочаровался. Да, Мертвая Рулкия после сезона дождей была глубока и стремительна, и горе было тому, кто бы попал в ее неспокойные воды, но Уильям, похоже, излишне нафантазировал себе тот ужас, который намеревался испытать. А вот те, кто не родился в землях тысяч рек и гор, разинули рты и вперились со страхом в пропасть, где шумела чудовищная, по их мнению, река.

Подвесной мост был перекинут через самое узкое горло между горами, там, где Рулкия сжималась, а после с новыми силами рвалась дальше, в ущелье. Шириной в одну повозку, из толстых бревен, перевязанных друг с другом крепкими веревками, мост легко выдерживал груженую товарами телегу и пару лошадей. С другой стороны моста извилистая тропинка ответвлялась от главной дороги и вела вниз, к берегу, где шириной всего в пару васо тянулась далеко, вслед за рекой. Небольшой, но крутой берег, бывший скальным выступом, оказался завален камнями и корягами.

— Величественно, правда? — с восхищением произнес сэр Рэй, подъехав почти вплотную к Уильяму из-за сузившейся тропы.

— Нуууу… Не буду вам врать, я в ущельях, что в одном дне на юго-востоке от Малых Вардцев, видел пусть и не столь большие реки, но похожие, — покачал головой Уильям.

— Ах да, вы же родились там, где этих горных рек пруд пруди! Но все же она пострашнее реки Брасо будет, согласитесь, — протянул уныло капитан, разочарованный ответом товарища. — Она сейчас не очень полноводна и свирепа, но я думаю, что увидь вы Рулкию весной, воодушевились бы куда больше!

— А на какую высоту она поднимается во время сезона Аарда? — поинтересовался Уильям.

Он смерил взглядом расстояние от моста до воды и прикинул, что высота там примерно двадцать васо.

— Вот весь этот узкий бережок затапливает полностью! А сверху ещё васо воды, — гордо ответил сэр Рэй, показывая пальцем на тонкую и извилистую полосу берега с россыпью камней, обломков дерева и прочего, что наносит весной туда полноводная Рулкия.

— Понятно… — чуть улыбнулся Уильям, весело посмотрев на нескрываемое восхищение рыцаря увиденным.

Мертвая Рулкия вместе с оголенным каменистым берегом изгибалась за скалу и, судя по всему, где-то далеко падала в обрыв, потому что до ушей Уилла доносился грозный шум.

— Там водопад?

— Да, — кивнул рыцарь. — Она и тут порожистая, видите, а там за поворотом, насколько я знаю, она становится еще круче и в конце концов срывается еще в одно ущелье. Южнее этого перехода никак не попасть в Солраг. Лишь здесь, через мост.

Филипп подъехал к переправе, слез с лошади и ступил на бревна. Конструкция даже не колыхнулась, и граф Солрага вместе с Найхлистом, испуганно прижимавшим уши от шума реки внизу, перешли подвесной мост и оказались уже в Глеофе.

Всадники спешились и стали по одному идти по мосту вслед за графом, поглаживая лошадей по морде и холке, чтобы успокоить. Река действительно очень шумела, глубокая и яростная, белого цвета от разбивающейся о камни пены. Уильям взял по узду Серебрушку, прошел с ней мост и ласково поцеловал в красивую морду, а затем стал следить за сэром Рэем. Он переживал за Тарантона — как же поведет себя конь? Но гнедой жеребец, вопреки всем страхам, медленно и чинно проделал путь по бревнам и ступил на тропу Глеофа.

Лишь в середине моста спешившийся рыцарь поскользнулся из-за мха, облюбовавшегося сырое дерево, но успел схватиться за перила из крепких веревок, протянутых вдоль всего моста.

— Чертов мох, — рассмеялся чересчур браво капитан.


Наконец, когда отряд полностью перешел реку, выдохнувшие от напряжения всадники стали отшучиваться и снова вскочили на лошадей. Все понимали, что мост выдержит и несколько коней, на то он и был рассчитан — все-таки этой дорогой следуют торговые караваны во время сезона Аарда. Однако вид грозной Рулкии, прозванной Мертвой, заставлял сердца и людей, и вампиров биться сильнее.

Мелкий дождь продолжал моросить, и все, промокшие и уставшие, хотели как можно быстрее если уж и не на постоялом дворе отдохнуть, так хотя бы на льняниках. Начинало смеркаться, но осеннее солнце еще ярко освещало Мертвую Рулкию, играло в ее водах и слепило глаза тех, кто в ожидании рассматривал реку и ущелье впереди на ее пути. Где-то вдалеке закричал рябчик.

— Где Леонардо? — встревожился Филипп, вглядываясь на ту сторону моста.

Из-за скалы показался сын графа, высоко поднимая руку, сжимающую за лапки несколько рябчиков. На плече Леонардо гордо восседал Таки-Таки и что-то каркал на своем, вороньем. Лео довольно взглянул на ожидающий его отряд и, погладив своего коня по шее, чуть надавил ему бока и направил к мосту.

— Луниалас, вперед, — скомандовал своему жеребцу Лео, вешая рябчиков на седло сбоку.

Конь ступил на мост и повез своего всадника на ту сторону, спокойно и величаво. Все уже взобрались верхом и, зевающие, ждали, когда смогут спуститься с чертовых гор, где было на порядок холоднее.

Где-то уже за серединой моста, ступив на бревно, обросшее мхом, копыто Луниаласа вдруг скользнуло в сторону. В глазах графского сына мелькнул страх — он попытался успокоить животное, но конь всхрапнул, поскользнувшись, и завалился на бок. Его огромное тело прорвало веревки, служащие боковой опорой, и полетело вниз, увлекая за собой всадника.

Раздался плеск. Леонардо успел достать ноги из стремени и спрыгнуть с коня в этом недолгом полете — это и спасло его от участи быть раздавленным корпусом лошади о камни. Коню же повезло меньше. Он ударился об острый выступ, торчащий посреди бурлящей реки, и, замолкнув навсегда, отдался воле потока, что стала уносить его огромную тушу, словно это был не рыцарский мерин, а какой-нибудь котенок.

Река схватила Леонардо, который только и успел что коротко завопить. Но Рулкия, точно живая и грозная, тотчас закрутила его и в ту же секунду швырнула Лео на камень. Сын графа потерял от удара сознание, а течение подхватило и поволокло его с дикой скоростью вслед за трупом жеребца с перебитой спиной.

Все произошло слишком быстро. Вот река, жадная и злая, уже уносила Лео, а люди с той стороны моста только поняли, что произошло. И закричали. Филипп побледнел. Он, отдав приказ всем оставаться на своих местах, с силой ударил пятками в бока коня и послал его вниз, по узкой тропе, к берегу. Найхлист всхрипел и, едва не спотыкаясь о крутые повороты дорожки, стал быстро спускаться, приседая.

Люди поспрыгивали с коней и, перепуганные, бросились к краю моста, пытаясь найти в воде Леонардо. Его уже не было видно, словно река перетерла его о камни в порошок и проглотила. Белоснежная пена и мутный поток мешали что-либо разглядеть, и даже огромное тело Луниаласа время от времени пропадало из виду, скрываясь и закручиваясь в пучине вод.

— Вон он! — закричала не своим голосом Йева, разглядев в воде зеленый кафтан дальше по течению.

Река стремительно уносила тело Леонардо, вертела и била о камни с такой скоростью и силой, что ни у кого не осталось сомнения — сын графа уже мертв. Сам же Филипп находился слишком далеко — его конь только спустился по тропе на крутой берег.

Йева схватилась за сердце, едва сдерживая рыдания.

— Он не успеет, — дрожащим голосом произнес Уильям, увидев тщетные попытки Филиппа нагнать тело, уносимое рекой.

Идея, опасная и рискованная, пришла к нему в голову внезапно. Он быстро скинул с себя плащ и побежал к мосту. Времени на то, чтобы спускаться вниз по извилистой тропинке не было — даже Найхлист не поспевал за скоростью реки. Нельзя было терять ни секунды! Пальцы вцепились в перила с такой силой, что побелели костяшки. Горрон, повернувшись в сторону Уильяма, по его лицу понял, что тот задумал, и кинулся, чтобы его остановить.

— Стой, дурак! Рулкия и тебя перемелет! — закричал герцог и прыгнул к Уильяму.

Но тот оказался на секунду быстрее, и пальцы Горрона схватили лишь воздух. Уильям перемахнул через веревки, служащие боковой опорой, и полетел в бездну вниз, в объятия Мертвой Рулкии. Он, будучи юношей, прыгал когда-то в реки и с больших высот, поэтому не испугался, а сжавшись, приготовился к удару. Он не успел позвать Вериатель, но всеми силами стал взывать к ней мысленно.

Это был риск, да. Если она не откликнется, возможно, он сам погибнет.

Рулкия оказалась очень глубока, глубже, чем он думал. Даже в прыжке он не смог коснуться ногами ее дна. Мощный поток оглушил его, завертел, и мужчина почувствовал сильный удар головой о камень. Скорее всего пошла кровь, но вампир не обращал на это внимания, а лишь звал, испуганно взывал к той, на чью помощь так рассчитывал.

А река продолжала кромсать его, оббивала сопротивляющееся тело о камни, топила. Уильям пытался задержать воздух, но Рулкия так сильно закрутила его, а ледяная вода настолько беспощадно сдавила тело, что он вдыхал лишь воду и начал захлебываться.

Вдруг что-то изменилось — Уильям почувствовал, словно обхватил нечто ногами против своей воли. С трудом вырвавшись на поверхность в этом водовороте смерти, он увидел, что его сейчас вот-вот кинет на острые камни. А поток был так свиреп и быстр, что это грозило смертью. Но неожиданно то, что ему поначалу лишь показалось, стало боками лошади. Вериатель появилась прямо под ним и выскочила из воды в грациозном прыжке, и мгновение спустя ее копыта коснулись скользкой поверхности острых камней.

Едва не свалившись обратно в воду, Уильям судорожно вцепился в длинную черную гриву темно-мышастой кобылы со всех сил.

Кельпи, стоя посреди бурлящего белоснежного потока, повернула свою красивую морду с ярко-голубыми овальными зрачками и ласково, но с осуждением посмотрела на Уилла. Тот, окровавленный, с вывернутой рукой и перебитым бедром, дико откашливаясь, припал к шее Вериатель, погладил ее и взмолился.

— Вериатель, надо догнать, там в воде Леонардо… Там обрыв, Вериателюшка, — прохрипел Уильям.

Кельпи, пританцовывая на камнях посреди реки, резко замерла, а из ее глотки вырвался такой истошный и громкий визг, что у людей, видевших это все, кровь застыла в жилах от ужаса.

Вериатель прыгнула вперед, оттолкнувшись копытами от камней, и помчалась по воде. Она бежала по Мертвой Рулкии словно по земле, отталкивалась от камней, ловко прыгала на другие — ее прекрасное грациозное тело преодолевало пороги играючи. Вампир испуганно прижался к ней, обхватил мокрую шею, боясь свалиться.

Неожиданно из воды, где-то справа от кобылы, выскочило что-то черное. Уильям поднял голову от шеи демоницы и увидел счастливо ржущую вороную кобылу, которая, перепрыгнув свою мать, приземлилась уже слева от Уильяма и помчалась рядом. И если Вериатель бежала напряженно, со стремлением помочь своему избраннику, то вороная кобыла, казалось, просто забавлялась. Она отпрыгивала от скал, нависающих сверху и по бокам реки, ныряла в воду и появлялась в другом месте, истошно и радостно визжа.

Уильям и две кобылы скрылись за поворотом и пропали из виду людей, что стояли по краям обрыва и напряженно наблюдали за всем происходящим действом.

За поворотом река становилась еще порожистее, и Уильяма постоянно подбрасывало в воздух. Он боялся упасть с лошади и вжимался в свою подругу, держался за ее роскошную черную гриву, которая, мокрая, все норовила выскользнуть из ослабших пальцев. Вериатель поняла страх Уилла, и он почувствовал, что словно врос в тело кобылицы ногами. И все же рывки Кельпи были так сильны, что Уильяму из-за тряски очень тяжело было различить в пенной реке зеленый балахон Леонардо.

Где-то впереди мчался Филипп, подгоняя Найхлиста, бежавшего из последних сил и уставшего от постоянного преодоления камней и обломков дерева на берегу. Все-таки это был рыцарский конь, а не приученная к таким забегам верховая лошадь.

Где-то далеко впереди мелькнула и снова пропала в воде часть зеленого кафтана.

— Вон он, Вериателюшка… О Ямес, там уже обрыв! — с ужасом воскликнул Уильям.

И действительно, впереди вода резко обрушивалась вниз, в глубокое ущелье. И Уильям, и Филипп прекрасно понимали, что даже Старейшине придется тяжко от падения в бездну на острые камни. Что уж говорить об обычном вампире, следов которого потом и вовсе не отыскать!

Вериатель еще ускорилась. Ветер, ледяные брызги и грива демоницы хлестали лицо наездника, а тот, приподняв голову, осторожно выглядывал, стараясь не потерять Леонардо в воде. Поток крутил бездыханное тело, бил о камни, и, похоже, что спасать уже было некого и нечего.

Темно-мышастая лошадь вместе с вороной кобылой промчались мимо Найхлиста так быстро, словно конь графа не скакал галопом, а шел медленной рысью. Филипп, увидев Кельпи, коня не остановил, а лишь ускорил ударом пяток.

Найхлист, хрипя, рванул вперед, но вдруг споткнулся о корягу, выброшенную Рулкией на берег, и, пролетев с десяток васо, упал. Хрустнули ломающиеся конечности. Истошный визг. Филипп успел спрыгнуть с коня и не пострадал. Вскочив на ноги, он, бледный, посмотрел вслед исчезнувшими за очередным изгибом реки двух кельпи и Уильяма.

Показался обрыв, тело Леонардо стремительно несло к нему, и уже вот-вот оно должно было сорваться в бездну, где разбилось бы об острые камни и скрылось в свирепой реке навсегда. Вериатель дико заверещала и, оттолкнувшись копытами от высокого камня, взлетела в воздух. Уильям вцепился в нее, ища глазами снова пропавшее в воде тело Леонардо. Пролетев в воздухе длинную дугу, кобыла, казалось, прыгнула в бездну.