Небо одно на всех

Лорка проверила, не осталось ли липких следов на машине, потом оглянулась вокруг в поисках мусорной корзины. И, отправив туда букет вместе с запиской, села за руль. Лунев ее больше не волновал. Вообще! В отличие от Ванечки, которому она позвонила прежде, чем выехать на шоссе. Услышала уже привычное «Да, Лоретта!». И доложила:

– Я в машине. Все хорошо.

– Прекрасно. Удачи! Жду контрольного звонка вечером.

Он отключился прежде, чем Лорка успела еще что-то ему сказать. В своей обычной манере, ускользающий, словно тень.

Вечером Лорка снова ему позвонила. После того, как строго выполнила очередное его указание: вернувшись домой, отключила и сняла со стены луневскую камеру, так и болтавшуюся здесь, потому что она, по Ваниному замыслу, должна была зафиксировать момент, когда он, переодетый до неузнаваемости, забирал свою собственную камеру. Это, как и Ванино послание Илье, переданное не напрямую отправителем, было призвано сбить с толку всю луневскую компанию, поколебав их уверенность в том, что Ваня был непосредственно причастен к последним событиям с Лоркой. Как он сказал, чтобы они охотнее оставили бы ее в покое.

– Ванечка, все хорошо! – доложила она. – Сигнализацию я отключила, «глаз» сняла, о страшных снах стараюсь не думать. Думаю, у меня все получится.

– Я тоже на это надеюсь. Ты молодец, Лоретта. Счастья тебе. И всего хорошего.

– Ванечка, подожди! – почти крикнула Лора, уже зная, что он сейчас отключится. – Я хотела сказать… Я тоже желаю тебе счастья. И буду скучать по тебе.

– Лоретта, не надо скучать по тому, что уже в прошлом. У тебя есть будущее, думай лучше о нем, – ответил ей Ваня. И контакт прервался. Лорка уставилась на погасший телефон, размытый пеленой внезапно набежавших слез. Ей, впервые оказавшейся в квартире после недавних событий, действительно удалось побороть свои страхи. Но помогли ей в этом не Ванины советы, а его рассказ о том, как он тоже пережил когда-то нечто подобное. И воспоминания о нем самом. Лорке невыносимо было думать, что они с ним могут больше не встретиться! Мелькнула даже шальная мысль: а не заказать ли Луневу свою машину, чтобы ее снова угнали? И чтобы у нее снова появился повод увидеться с Ваней… или хотя бы услышать его. Но вместо этого охваченная меланхолией Лорка в какой-то момент услышала, как у нее под окном, внизу, во дворе, заиграла гитара.

– Ну не идиот ли ты? – проворчала она сквозь зубы, осторожно выглянув в окно из-за шторки. И, естественно, обнаружив Лунева возле подъезда. С гитарой и с усилителем. Выследил, что она вернулась! Лорка ожидала, что кто-то из соседей начнет сейчас возмущаться по поводу его выступления. Но, наверное, исполнитель был так хорош, что ни у кого просто язык не повернулся сказать что-то против. И только Лорке эти виртуозно исполняемые серенады показались вдруг отвратительно пошлыми. Время было упущено, и ситуация слишком сильно изменилась с того последнего раза, когда девушка была способна восхищаться Вовкиными песнями. Но он, будто не понимая этого, довольно долго продолжал свой концерт, не отрывая при этом глаз от освещенного Лоркиного окна. Она это видела, когда украдкой выглядывала несколько раз в щелочку. Ваня сказал ей, чтобы она вернула Луневу его камеру, обязательно, если только еще раз встретится с ним. Но Лорке не хотелось с ним встречаться! Не хотелось выходить из квартиры и на виду у всего дома подходить к этому гастролеру. Так что она лишь продолжала за ним подглядывать, в надежде на то, что он, наконец, уймется. И вспоминая при этом Эйнштейна с его великой теорией относительности, которой в этой жизни подчинялось абсолютно все, даже любовь человека к музыке.

Лунев выдохся где-то через час. А может, просто, наконец, понял, что магия его песен больше здесь не срабатывает. Но вместо того, чтобы сразу убраться подальше, он проник в подъезд и начал звонить Лорке в дверь. Если бы Лунев знал, насколько безвозвратно утеряна его прежняя власть над домашней маминой девочкой, которую он видел перед собой еще несколько дней назад! Если бы он только догадывался, насколько она сама за эти дни изменилась! Рядом с тем мужчиной, за которым она теперь бы даже на край света пошла, хоть сейчас, если бы он ее туда позвал. И из-за которого она с еще большим стыдом вспоминала теперь свою недавнюю нелепую интрижку с этим вот певцом из подворотни. Больше не опасаясь столкнуться с Луневым лицом к лицу, Лора сжала в руке сорванный со стены «глаз», решительно распахнула дверь и нелюбезно спросила:

– Чего тебе?!

– Принцесса, я без тебя не могу! – выдохнул он задолбленную фразу. Наверное, потому, подумала она зло, что не ожидал такого ее быстрого появления и не успел заготовить другую.

– Это твои проблемы, – ответила Лорка. – И меня они не касаются. Так что просто забудь сюда дорогу. Живи светлым будущим, – добавила она, вдруг вспомнив Ванины слова и перефразировав их.

– Лорка, ну что ты? Что с тобой случилось? Дай же мне объяснить!

Ах как Лорке хотелось в этот момент спросить у него: «Объясни тогда, как в моей квартире оказалась твоя мертвая любовница! И не ты ли ее убил?!»

Но вместо этого она швырнула ему под ноги ту маленькую вещицу, которую он оставил здесь, его камеру:

– Вот, я тут нашла кое-что! Кроме тебя, больше тут такое некому было вешать.

Лунев покосился на камеру, потом поднял ее, повертел, словно впервые видел, и убрал в карман. Он наверняка уже знал о том, что кто-то – может, не сам Ледоруб, но тогда по его поручению – сделал в этой квартире вторую запись. Поэтому не рассчитывал много увидеть на этой. Но, наверняка желая все максимально выяснить, упорно продолжал стоять перед Лоркой, старательно изображая из себя влюбленного, и тихо произнес:

– Ты просто ничего не понимаешь сейчас. Ты думаешь, я бы мог тебе зло причинить? Да я бы за тебя… – и замер, не договорив. Этакий невинно битый жестокой жизнью мальчуган, всей своей душой тянущийся к светлому чувству! Но Лорку этим спектаклем было больше не провести! И когда он решил, что может попытаться перейти от слов к действиям, словно бы в порыве чувств обняв стоящую в дверях девушку, чтобы уже вместе с ней снова просочиться в квартиру, Лорка оттолкнула его что было сил, вместе с его слюнявыми губами, успевшими до нее дотянуться. И, взбешенная их прикосновением, влепила ему пощечину. Он отпрянул, прижав руку к разбитой губе, застонал. Конечно же, рассчитывая вызвать сочувствие у нежной девочки, какую он знал. Но вместо этого живо напомнил Лорке недавно виденного ризена, с картинной преданностью сидящего перед хозяином с колбасой.

– Если ты еще хоть раз здесь появишься… – прошипела Лорка, игнорируя этот стон.

– Пусти хоть к раковине, кровь остановить.

– По дороге остановишь. Губа – не нога, идти не помешает, – отрезала Лорка, захлопывая дверь.

Развернулась на месте, прижавшись к двери спиной и пытаясь успокоиться. Благодаря чему смогла услышать, как Лунев грязно выругался на площадке. Тихо, но теперь зато искренне. Лорка невольно сжалась, расслышав в его голосе глухую бессильную злобу. Но потом ей вспомнилось Ванечкино: «Ничего не бойся!» И она… закусила губы, чувствуя, как слезы накатывают на глаза горячей волной, чтобы в следующую минуту выйти из берегов и хлынуть вниз, по щекам. Лунев для нее больше не существовал, и неважно было, стоял ли он еще под дверью, со всей своей злобой. Она его нисколечки не боялась, потому что ей так сказал Четыреста Пятый, которому она верила и которого она может больше никогда не увидеть. И вот это было страшно, отчего слезы все текли и текли.

Лунев с того дня больше не давал о себе знать. Лорка в глубине души опасалась, что он что-то замышляет, и пару раз замечала промелькнувшие в толпе лица, которые успела запомнить, общаясь с ним. Одного курьера и пару гостей из дома Ильи. Что они, следили за ней? Или это было случайным совпадением, ведь сколько людей ежедневно встречалось ей на улице? Этих же она, в силу обстоятельств, просто теперь выделяла из общей массы. Но, кроме нескольких таких случайных и быстрых встреч, больше ничего не последовало. Возможно, потому, что ее недруги все же опасались контрмер с Ваниной стороны. А возможно, потому, что если за ней в самом деле поначалу следили, то просто устали убивать время без толку. Лоркина жизнь возвратилась в свое прежнее, стабильное и спокойное русло, словно не было этих дней после угона машины, перевернувших все ее существование. Ее ласточка мирно стояла под окном, работа шла своим ходом, дома была тишина и порядок, долгов больше не имелось, вообще – все стало так, как Лорка еще недавно, попадая из одного переплета в другой, могла лишь мечтать. Но только теперь ее это все не радовало! Все напоминало ей день сурка: подъем – работа – магазины – ужин и уборка – душ и отбой. Скучно и душно! Душно до изнеможения! Лоркины подруги-приятельницы, глядя на нее, посмеивались:

– Замуж тебе пора! Сразу некогда станет хандрить!

Одна из подруг, Ольга, даже попыталась познакомить Лорку с «весьма неплохим мужчиной».

– Разведен! – сразу честно предупредила она. – Но это в наше время не показатель.

С последним Лорка была согласна, у нее не было пунктиков насчет разведенных людей: бывает, что просто не срастается что-то в жизни. И мужчина, Алексей, произвел на нее благоприятное впечатление, как внешне, так и в процессе общения. В ресторанчике, где встретились обе компании, его и Лоркина, они беседовали и танцевали. И он недвусмысленно давал ей понять, что она ему тоже нравится. Но когда девчонки собрались расходиться по домам, Лорка сорвалась и спешно покинула ресторан вместе с ними, не дав Алексею даже шанса заговорить о следующей встрече.

– Ох и дура ты! – костерила Лорку Ольга, оказавшись с ней в одном такси. – Хороший ведь мужик! Спокойный, умный, серьезный!

– Хороший. Да, наверное, я и в самом деле дура, – согласилась Лорка, задумчиво глядя в окно. – Но… не могу!

– Да чего не можешь-то?! С мужиком переспать?! – взвилась подруга с пьяной откровенностью еще пуще прежнего. – Я ж о тебе, о дуре, забочусь! Надо строить жизнь!

– Спасибо за заботу, – выдохнула Лорка, внезапно всхлипывая.

Есть в этой жизни хорошие мужики, даже просто отличные! Только есть еще и судьба, порой не летящая в руки, а ускользающая призрачным светлячком. Но если ты ее встретишь, то это меняет все! И никакой другой уже не надо, как бы заманчиво она ни выглядела! Только как сейчас это объяснить? То, что она сама себе не рада? А впереди у Лорки был еще отпуск! Вместо того, чтобы ждать его с нетерпением, она с содроганием думала об этой череде ничем не занятых дней, когда вообще себя будет некуда деть. Она вообще не любила осенних отпусков, но давали их ей только в это время года, в период делового затишья, когда без нее легко могли обойтись. Шеф в это время сам старался спихнуть сотрудников на удаленку. И, не имея денег на поездки в теплые страны, Лорка вынуждена была коротать свои отпуска среди холодной серости. Какое уж тут будущее, которым Ваня ей советовал жить?! Если мысли все время возвращались к прошлому. Всего лишь к каким-то нескольким дням, перевернувшим для Лорки все ее прежнее восприятие жизни.





13





Когда отпуск все же подошел, Лорка стала хвататься за любые домашние дела, чтобы хоть чем-то себя занять. В первый день до блеска отдраила квартирку. Потом съездила к маме, покопаться в огороде, но всего на денек, чтобы та не успела заподозрить, насколько паршиво у дочери на душе. Потом, поскольку осень выдалась в этом году хоть и ранняя, да очень затяжная, решила съездить на кладбище, к дедушке с бабушкой, чтобы, не откладывая дело на весну, привести в порядок могилки. Но и там быстро справилась, после чего поплелась к стоянке и к машине, пытаясь прикинуть, на что еще можно потратить остаток этого тягостного серого дня. Это кладбище, в отличие от того старинного, возле Лоркиного дома, было вполне рядовым и действующим. Здесь еще продолжали хоронить людей, так что Лорка шла, невольно обращая внимание на новые памятники, появившиеся за последние полгода. На скромненькие и роскошные, с лаконичными надписями и с целыми поэмами на плитах, с простенькими обелисками и фигурными, а то и с целыми скульптурами над могильной плитой…

Мужскую фигуру в стильном плаще, застывшую в стороне от дороги, где-то посреди очередного участка, вполне можно было принять за еще один памятник. Темная, неподвижная, с опущенной головой, так что лица разглядеть невозможно. Но Лорке и незачем было разглядывать лицо, потому что она узнала этого человека не столько глазами, сколько внезапно дрогнувшим сердцем. Остановилась, чувствуя, как оно бьется все сильнее. Попыталась убедить себя, что, скорее всего, ошибается. Но ноги сами понесли не дальше, к машине, а к дренажной канавке, бегущей вдоль дороги, перепрыгнув через которую Лорка стала приближаться к замершему возле памятника мужчине.

– Привет, Лоретта, – сказал Ваня, когда она уже была у оградки. Негромким голосом, без всяких эмоций. И главное, даже ни разу не оглянувшись на нее.

– Здравствуй, Ванечка. Прости, если помешала. Но как ты узнал, что это я?

– Услышал твои шаги. Потом увидел твое отражение в памятнике.

Лорка перевела взгляд с Ваниной спины на черный с серебром полированный обелиск. Она думала, что Ваня пришел навестить своего отца. Но, судя по датам, сегодня была очередная годовщина со дня гибели той самой Виолетты, о которой упоминала Мария Федоровна. Прочитав это имя, Лорка перевела взгляд на портрет. Девушка была не то чтобы сказочно красива, но с каким-то удивительным огоньком в мечтательных глазах, и хороший художник сумел это передать. А еще она была, похоже, беременна – вряд ли был случайно сделан этот намек на округлившиеся формы ее стройной фигурки, изображенной до пояса.

– Кто эта девушка? – решилась спросить Лорка у Вани, увидев на памятнике совершенно другую фамилию.

– Моя жена, – ответил он тем не менее. Потом уточнил: – Гражданская. Расписаться мы так и не успели. Вначале я не хотел ее к себе привязывать, учитывая особенности моей жизни. А потом, когда она сказала мне, что у нас будет ребенок, нам просто уже не дали такой возможности.

– Старикан? – осторожно уточнила Лора, так как Иван замолчал.

– Нет. Пьяный урод на крутой иномарке. Он сбил ее и вместо того, чтобы помочь, просто спихнул, еще живую, в кювет – типа, она сама так упала. Хотя не мог не видеть, что она в положении. Там она и… – Ваня передернулся, мотнул головой. И когда Лорка уже думала, что больше ничего от него не услышит, он вдруг продолжил: – У нее не хватило сил выползти и позвать на помощь. Только его все равно нашли. Однако не посадили. Он за свою свободу готов был платить, не считая. И нанял ушлого адвоката, такого же мерзавца, как он сам. Как они только не изворачивались! В итоге он получил условный срок.

– А потом? – спросила Лорка, нарушая очередную возникшую паузу. Ваня говорил ей, что он не убийца. Но она не верила, что он мог оставить все как есть.

– Я все то время, пока шел процесс, наблюдал за борьбой денег и справедливости со стороны. Формально я был Виоле никто, а засвечиваться при моем роде деятельности не стоило. И когда я убедился, что в борьбе все-таки победили деньги, то, используя свои знакомства, начал планомерно разорять негодяя. Чтобы, если он, уверовав в свою безнаказанность, еще раз попытается так прокатиться, то откупаться ему было бы больше нечем. Это было увлекательное занятие! Я даже начал понимать при этом старикана, похожим образом играющего с Ильей. Нанял людей, которые втянули этого мерзавца в аферу, на которой он рассчитывал крупно обогатиться, особенно после недавних судебных растрат, но вместо этого потерял кучу бабла. Потом его вынудили подписать парочку документов, якобы для того, чтобы спасти ситуацию, а в итоге он погорел еще больше. И так, шаг за шагом… А я за всем этим наблюдал, день за днем. И даже специально устроился на такую работу, чтобы быть к нему поближе, встречаться с ним почаще и видеть при этом его лицо. С каждой потерянной копейкой все более печальное. Куда печальнее, чем после совершенного им убийства, – тогда на нем был только страх за свою шкуру.

– Ты устроился в тот автосервис, в котором мы с тобой встретились, – догадалась Лора. – Когда ты уволился, прошел слушок, что ты был как-то замешан в случившемся с его прежним хозяином. И в том, что он потом застрелился.

– Ну, стреляться-то я его точно не заставлял. Но кто же знал, что он, преспокойно скинувший в кювет две живые души, потом покончит с собой из-за денег? Это был уже его выбор, сам решил, что ему дороже.

– Да… – Лора помолчала. Потом спросила: – Ванечка… Я, наверное, помешала тебе, в такой день и в такой момент? Мне уйти?

– Иди, я тебя сейчас догоню, – сказал он, так и не оборачиваясь. – Ты не помешала, ты, наоборот, пришла очень кстати. Иначе не знаю, сколько бы я тут еще простоял, хотя давно уже пора уходить.

Лора дождалась его на дороге за канавкой. Не остановись она, он бы ее не догнал, потому что все равно не сразу собрался уйти. Вначале еще стоял, потом отступил на несколько шагов, так и не решаясь повернуться к могиле спиной. И только оказавшись за оградкой, больше не стал задерживаться, торопясь к успевшей озябнуть Лорке.

– Прости, Лоретта! Замерзла? Пойдем к машине.

Лора без споров села к нему – в свою машину перебраться всегда успеет, а так еще была возможность поговорить, подставляя руки потокам теплого воздуха, устремившимся от включенной печки.

– Как ты? Как у тебя дела? – спросил Ваня, полуобернувшись к своей гостье.

Лорка лишь молча пожала в ответ плечами – да что у нее теперь может быть не так? После того, как он уладил все ее проблемы? – и задала свой вопрос, так и вертящийся в голове:

– Ваня, скажи, а ты ко мне стал хорошо относиться оттого, что у нас с твоей Виолеттой оказались созвучные имена?

– Лоретта, это-то с чего вообще пришло тебе в голову? – удивился он. – Впрочем… нет, не поэтому. Я ведь твое полное имя далеко не сразу узнал, а Виолу называл всегда как раз уменьшенным вариантом. Просто ты из тех чистых душой людей, которые сами к себе располагают.

– Да? Прости… – Лорка вдруг смутилась. Нашла о чем спрашивать! И вот, кажется, даже на комплимент напросилась. Хотя однажды уже слышала похожие слова. Точнее, подслушала, от Ваниной мамы.

– Как Мария Федоровна? – тут же поинтересовалась Лорка. – Еще не приехала?

– Приехала.

– И что? – тон, которым он ответил, сразу ее встревожил. – Что-то случилось?

– Случилось, – Ваня мрачно вздохнул. – И я даже хотел к тебе обратиться за помощью, если у тебя будет такая возможность.

– Ванечка, что за вопрос?! – возмутилась она. – Давно бы позвонил! И просто сказал бы, что нужно сделать!

– Боюсь, что нужно слишком многое.

– Ну так чего ты тогда тянешь? Выкладывай! Ты – один из тех немногих, для кого я сделаю все, что мне только вообще по силам. И для твоей Марии Федоровны тоже. Хоть я ее почти и не знаю, но она мне с первого взгляда понравилась.

– Ты ей тоже. Вот потому-то я и хотел бы обратиться к тебе. Но дело непростое, Лоретта. Там, за границей… Мария Федоровна в последнее время стала плохо ходить, и я настоял, чтобы ее обследовали. Думал, дело будет в ноге, в суставах. А оказалось – нет. Оказалось, у нее онкология, опухоль в малом тазу, уже с прорастанием в поясницу. Оттуда и появилась эта хромота, а потом болезнь стала стремительно прогрессировать. Марья Федоровна настояла на том, чтобы вернуться в Россию, как я ее ни уговаривал. Пролежала в больнице, но там лишь руками развели: возраст. Химию делать опасно, облучение – уже бессмысленно. Так что я забрал ее домой. Но ей все хуже и хуже, теперь все меняется почти с каждым днем. А я не могу все время быть рядом с ней. Ты знаешь, почему. Конечно, я мог бы нанять ей сиделку, хотя в этом есть определенный риск. Но она отказывается, зато все время спрашивает про тебя.

– Ясно. И ты хочешь, чтобы я побыла рядом с ней.

– Если сможешь, Лоретта.

– Смогу, – Лорка решительно кивнула. Конечно, перспектива была не из приятных. Тяжелый труд по уходу за смертельно больным человеком, удручающая обстановка. Но это будет не бессмысленно убитое время отпуска, а сделанное доброе дело. Одно из тех, которые бывают нужны не только тем, ради кого человек старается, но и самому этому человеку. – Я как раз в отпуске, так что могу приехать, когда скажешь.

– А сегодня? Лоретта, я не хотел тебя беспокоить, но… раз уж мы сегодня встретились… она тяжелеет с каждым днем. Боюсь, вообще осталось недолго. А отпуск я твой тебе, разумеется, возмещу.