Небесный механик

— Да кем вы меня считаете?! — возмутился ученый. — Кто я — сам Дьявол? Сначала пригласил поужинать, потом отравил, передумал, вколол противоядие, чтобы продлить агонию? Неужели яд успел оказать пагубное влияние на ваш рассудок?

— Я не знаю… — неуверенно ответила она. — Как вы догадались, что это за яд?

— По симптомам. Не забывайте, — в его тоне появились нравоучительные нотки, — что я параноик и многое знаю об отравлениях.

— Звучит логично. Никто другой не сумел бы подобрать противоядие за такой короткий срок.

— Иногда и паранойя может стать полезной.

— Вы знаете, почему было отравлено именно вино?

— Догадываюсь, — уклончиво ответил Механик. — Хочу заметить, что мой несостоявшийся отравитель должен иметь доступ к медицинским препаратам. Это значительно сужает круг поисков, — добавил он ледяным тоном, изрядно напугавшим Маргарет.

— Вы были правы — зрение возвращается, — торопливо сказала она. — Я уже различаю свет. Почему бы вам не развязать меня?

— Не раньше, чем иссякнет раствор в капельнице. — Механик был непреклонен. — Отдыхайте.

Ученый вышел из комнаты и вскоре вернулся с шерстяным пледом. Осторожно, чтобы не задеть трубки, он укрыл страдающую от озноба Маргарет. Ее состояние не вызывало опасений, поэтому мужчина позволил себе немного расслабиться. Подвинув стул к кушетке, Механик откинулся на его скрипучую спинку, удобно сложив руки на груди.

Удивительно, но пока он спасал Маргарет, то забыл о собственном недуге. Ему же казалось, что он перегорел окончательно и бесповоротно, и больше никто на свете не заставит его по-настоящему сопереживать чужой боли. Даже смерть родного брата не тронула всерьез — в его мысленной картотеке еще один свершившийся факт занял свое надлежащее место, но он не страдал от этого. А вот мысль об умершей Маргарет Леманн причиняла дискомфорт. Она не могла быть ему полезна, значит, чувство дискомфорта вытекало из чувства потери личности женщины. Получается, он сильно привязался к ней.

В этом заключалась проблема. Кто как не он поклялся, что больше ни одно существо не будет его волновать? Означает ли это, что он не может сдержать данное самому себе слово? Мысли о Маргарет вызывали беспокойство, порождая агрессию.

Механик сцепил пальцы в замок. Его взгляд скользнул по рядам пробирок, стоящих на столе. Достаточно добавить в раствор немного морфия и проблема в ее лице безболезненно уйдет из жизни. Он словно разделился на две половины: одна готовилась хладнокровно убить беспомощную женщину, в то время как вторая безучастно наблюдала за действиями первой. Он представил в мельчайших деталях смерть Маргарет и разочарованно скривился. Это не было выходом… Проблема не в ней — в нем.

Мужчина зажмурился и усилием воли соединил обе половины воедино. Слишком долго в подобном состоянии находиться опасно. К его облегчению ничего не изменилось, морфий остался нетронутым.

— …здесь? — донеслось до него.

Оказывается, все это время Маргарет звала его.

— Да, — нехотя ответил ученый. — Что вы хотите?

— Для начала услышать ваш голос. Мне его не хватает, — призналась она. — Вы знаете, что у вас красивый голос?

— Вы, в самом деле, так думаете? — он не мог скрыть удивления.

— Да. А еще я хочу пить. Можно?

— Должно быть, после отравления у вас сильная жажда. — Механик налил в стакан воды и помог ей напиться.

— Благодарю, — она перевела дыхание. — Я должна вам признаться. Это прозвучит странно, но надеюсь, что вы меня поймете. Долго думала говорить об этом или умолчать…

— Внимательно слушаю.

— Речь пойдет о нас с вами. Кстати, спасибо. Не знаю, чем вы меня накрыли, но я согрелась.

Он был заинтригован и ждал продолжения.

— Вначале, я испытывала по отношению к вашей персоне только негативные эмоции. Еще до нашей непосредственной встречи.

— Почему?

— У меня погиб близкий друг и я невольно связывала его смерть с вами.

— Я знал его?

— Нет, не думаю. Он был сотрудником отдела «Д», моим координатором. Мартин дал последнее задание, поручив найти вас, а сам попал под поезд спустя несколько часов. Меня до сих пор мучает вопрос, была ли его смерть случайной или преднамеренной. Надеюсь, что случайной… так мне легче примериться с этой мыслью. Но речь не об этом. Я ненавидела вас заочно, а когда узнала ближе, то моя ненависть только окрепла.

— Неудивительно. Было бы странно испытывать дружеские чувства к похитителю, — усмехнулся ученый.

— Да, но не в этом дело. У меня было задание, как мне казалось очень важное. Я хотела выяснить ваши намерения, чтобы найти слабое место. И вдруг вы показали мне безграничные возможности своего проекта. И к ненависти добавился страх. К чему скрывать? Теперь я не только ненавидела вас, но и смертельно боялась.

— Маргарет, вы слишком эмоциональны. Мне нравится наблюдать за накалом страстей, но не сейчас, когда это вредит вашему здоровью. Давайте отставим наш разговор до следующего раза.

— Нет! Обстоятельства меняются слишком быстро, следующего раза просто не будет. Я едва не умерла сегодня и мне не хочется больше лгать. Выслушайте меня! — она перевела дыхание и сказала более спокойно. — Вы показали настоящий ужас, поселили его внутри, лишив покоя. Никогда еще мне не было так страшно. Тогда я думала, что вы отвратительное существо, сам дьявол, но сейчас мне кажется, что вы желали мне добра.

— Дьявол, желающий добра? Хм… А если вы ошибаетесь?

— Не ошибаюсь. Все дело в том, что ваше понимание добра очень жестоко. Если человек боится посмотреть правде в глаза, вы предпочтете, чтобы он вовсе потерял зрение.

— Да, это так. — Механик довольно кивнул, но сразу спохватился. — Постойте, вы говорите мне это из-за яда — клянусь, я не имею к нему никакого отношения. Вы же верите мне?

— Верю, — ответила Маргарет. — Простите, что сомневалась в вас.


— Уже забыл! — он с нарочитой беспечностью махнул рукой, делая вид, что его не волнует эта тема.

— Я осознала, что не могу давать оценку вашим действиям, поскольку сама не владею ситуацией. Как можно не зная мотивов человека, решать, хорошо или плохо он поступает? Все зависит от обстоятельств. Каждый прав по-своему… Если кто-то совершает умышленное убийство, то в мирное время его приговаривают к виселице, а в военное награждают орденами и славят как патриота. Событие одно, а вот оценка диаметрально противоположная. Но все-таки я надеюсь, что создатель проекта «Небосвод» действует во имя добра.

Ее слова вынудили Механика внезапно заинтересоваться стеной напротив.

— Теперь мне легче, — Маргарет вздохнула. — Я сказала, что ненавидела вас и больше меня это не мучает.

— Что вы чувствуете теперь?

— Сложно объяснить. В моей жизни еще не встречались подобные вам люди. Я поражена тем, кто вы есть и чего смогли достичь за столь короткий срок. Это невероятно.

— Вы правы. Бывает, я вспоминаю свой жизненный путь и сам удивляюсь. — Он посмотрел на руки. — Задаюсь вопросом: неужели я причина всего? Тот самый рычаг, запускающий механизм? Или часть механизма, увидеть который не суждено? Не знаю.

— А кто я? Пленница, гостья, друг?

— Вы свежая, — он задумался, подбирая нужные слова, — Резкая, очищающая. Как дуновение холодного зимнего воздуха, проникшее в затхлое подземелье. Да, именно так.

— Почему подземелье? Разве вы пленник?

— В каком-то смысле, — усмехнулся ученый. — Для человека вроде меня все будет темницей. Самое страшное подземелье, в котором мы можем оказаться, находится внутри нас. Когда собственный интеллект возводит стены, их нельзя уничтожить, не лишившись рассудка.

Маргарет не хотела развивать эту тему. Письма Механика, полные безумия, были слишком свежи в памяти.

— Вы не успели рассказать, зачем пригласили меня на ужин, — заметила она.

— В любом случае, в мои намерения не входило отравить вас.

— Простите мои обвинения — они вырвались в минуту слабости. Обещаю, что не стану больше в вас сомневаться.

— Я доволен, — ответил ученый напряженным тоном, в котором не чувствовалось ни капли радости.

— Что не так?

— Вы обещаете никому не говорить о том, что сейчас услышите? — он наклонился к ней и быстро сбивчиво зашептал. — Вы не должны никому говорить, потому что вам никогда не поверят. Вы же не хотите прослыть сумасшедшей, верно?

— Я буду молчать, но разве есть что-то более удивительное, чем…

— Есть, Маргарет, — нетерпеливо перебил он ее. — Это только теория, но как знать — «Небосвод» тоже когда-то был теорией. Я, признаться, сам не до конца понимаю, как все в нем работает, но это не имеет значения. Главное, что я отважился представить себе, как с помощью… — он резко замолчал, задумчиво облизав верхнюю губу.

— Не томите же! — не выдержала она. — Хватит говорить загадками.

— Помните, я говорил вам, что мы всего лишь вибрация? — он дождался, когда она кивнет. — Каждый из нас является определенной последовательностью колебаний. Это позволяет мне перемещать любой объект, любое живое существо, любую материю, куда мне угодно при условии достаточного количества энергии и приемника на другой стороне. То есть прокладывается путь из точки 1 в точку 2. Волею случая мы встретились в третьей точке. Я бы не смог забрать вас с собой, если бы мои коллеги не погибли. Их смерть высвободила дополнительную энергию. Тела остались, но после смерти что-то исчезло. То, что я пока не могу вычленить математическим путем, ни уловить никакими приборами. Эта неизвестная частица связана с вибрацией — но это единственное, что мне известно.

— Душа? — предположила Маргарет.

— Назовем ее так, хоть это и ненаучный подход. Однако к чему я веду? Кто сказал, что этим нужно ограничиться? Транспортировка материи на любые расстояния — это огромный прорыв в науке, бесспорно. Но! Что если взять нужное количество материи и трансформировать ее, используя иную вибрацию? Можно отправить в одно место камень, а в другом получить стакан воды или, если записать до мельчайших подробностей вибрацию человека, вернуть его к жизни!

— Всемогущий Создатель!.. Вы всерьез можете это сделать?

— Теоретически — да.

— Но ведь это неограниченная власть! — Маргарет дернулась, забыв о фиксаторах. — Вы кому-нибудь еще говорили об этом?

— Говорил, — нехотя признался Механик. — Это было моей ошибкой. Я рассказал о своих предположениях одному офицеру. Я считал его если не своим другом, то хотя бы человеком широких взглядов. Он сразу же загорелся идей и предложил создавать идеальных солдат, взяв за основу лучшего солдата содружества. Тысячи, миллионы послушных копий, патриотов, которых можно не жалеть, потому что на их место придут точно такие же. Я его тогда чуть не убил… Едва сдержался. Ему повезло, что после операции я был слишком слаб, чтобы размахивать кулаками.

— Солдаты и только? Это все, что пришло ему на ум? — удивилась Маргарет. — Неужели люди могут быть столь ограничены?

— Представьте себе, могут! — он горестно покачал головой. — Он ни о чем думать не хотел, кроме как о победоносной армии. И очень расстроился, когда я сказал, что не в состоянии осуществить задуманное, так как не знаю с чего начать.

— Вы, в самом деле, говорите сейчас о теории? — Маргарет с подозрением прищурилась. — У вас нигде не стоит экспериментальная установка на каком-нибудь малоприметном острове, собранная в тайне от остальных?

— Нет, я ничего еще не собирал, — признался он. — Только думал, как это сделать.

— Если вам это удастся, будьте осторожны. Это огромная власть, которая не должна попасть в дурные руки.

— Не попадет, — ученый беспечно отмахнулся. — При разработке любого, хоть немного значимого устройства, я никогда не документирую ключевые моменты. Все хранится в моей голове, чтобы итогом работы не могли воспользоваться другие. Без моего участия все созданное за последние годы — это лишь груда бесполезного хлама. Руководство об этом знало, поэтому и стремилось намертво привязать меня к себе. Им это удалось на какое-то время… — он сложил на груди руки.

— А если бы не было несчастного случая и «Искусственной жизни», вы бы стали дальше сотрудничать?

— Думаете дело только в этом? Ах, Маргарет, как же много вы обо мне не знаете… Моя цепь была выкована не из договоров, угроз для жизни или обращения к тщеславию. Неужели вы полагаете, что я настолько слаб? Нет, — Механик категорично покачал головой. — Со мной поступили изощреннее…

Пока он говорил, его пальцы осторожно вынули иглу из ее вены. Ученый свернул капельницу и расстегнул фиксаторы.