Небесный механик

Мартин налил себе настойку повторно и сделал несколько больших глотков. Он не торопился. Эмиль чувствовал, что его друг попросту тянет время, но не понимал почему. Им и раньше доводилось иметь дела с похищениями.

— Маска, очки, закрытый комбинезон ему жизненно необходимы после несчастного случая, — произнес, наконец, Мартин. — Его группа работала над разработкой нового двигателя для гигантских грузовых самолетов. Кое-кто решил обогатиться, в результате чего в мастерские доставили металл худшего качества, чем заказывали. Во время тестового запуска давление порвало трубы. В итоге двое ученых погибли на месте, а Механика, пытавшегося устранить неисправность, обварило паром. В результате взрыва один из энергетических кабелей попал в воду, куда упал ученый, а что с ним было дальше, ты сам представляешь.

— Как он смог выжить после такого? — удивился Эмиль.

— С трудом. Это был случай, про который говорят «медицина здесь бессильна», но случилось чудо, — Мартин пожал плечами.

— Виновных в аварии нашли?

— Да, но ты знаешь, как это бывает — все списали на досадную случайность, ошибку и для острастки посадили на тридцать лет обслуживающий персонал. А лицо, которое все это затеяло, вышло сухим из воды благодаря своим матримониальным связям. Критическое состояние Механика, как ни странно, оказалось выгодно научному центру. Они уже давно искали возможность навсегда привязать его к себе, а тут подвернулся такой удобный случай. Доктора преложили все усилия, чтобы ученый остался жив. Лечение было очень дорогостоящим, несколько месяцев Механик провел, подключенный к аппарату «Искусственная жизнь». Слышал о таком?

— Да, — кивнул Эмиль. — Он обеспечивает жизнедеятельность организма даже при отказе какого-то органа. Но я считал, что аппарат существует только в теории.

— Как видишь, нет. Он заменяет собой функции одного органа или нескольких, — уточнил Мартин. — Главное, чтобы мозг был цел. После выздоровления Механику предъявили астрономический счет. Выбор у него был небольшой: или он становится собственностью центра, и таким образом, отрабатывает свой долг или отправляется в психиатрическую лечебницу, где из него делают «овощ», чтобы он, не дай бог, не разгласил государственные тайны, а потом идет в рабочий лагерь на двадцать лет. Как ты понимаешь, он выбрал первый вариант. На радостях, что он безропотно подписал все необходимые бумаги, центр предоставил ему широкие полномочия и все условия для работы.

— Как хорошо, что я не стал ученым, — скривился Эмиль. — С ним поступили отвратительно.

— Нечего ждать справедливости, когда работаешь на правительство, — веско сказал Мартин. — Эти умники рассчитали верно: Механик слишком любит свое дело, и не уйдет, не сказав последнего слова в науке. Кроме того, помощи ждать ему было неоткуда. Человек вроде него не смог бы получить кредит в банке, или занять денег у родственников.

— Его лицо, — Эмиль сделал паузу, — действительно столь ужасно? В этом причина?

— Отчасти. Буду с тобой откровенен, я видел его фото после операции. Их сделали, когда он уже шел на поправку. Был бы Механик мертв, смотреть на него стало бы менее неприятно, но тот факт, что человек с подобной внешностью живет и здравствует где-то неподалеку, вызывает тошноту. Сейчас я не рискнул бы взглянуть на него без перчаток, маски и костюма, если еще собираюсь когда-нибудь поесть с аппетитом.

— Понятно. И как давно произошел несчастный случай?

— Уже восемь лет прошло. Механик с того времени полностью восстановил работоспособность и с головой ушел в различные проекты. Как мне сообщили, его не заботит внешность, он нисколько не тяготиться тем, что постоянно вынужден носить свое облачение, словно рыцарь доспехи. Его вообще ничего не заботит, пока это не мешает исследованиям.

— А что насчет родственников? Он что, круглый сирота?

— Его родители уже умерли, а старший брат погиб еще ребенком. Его растоптала толпа во время шествия Красных Факелов. Я хорошо помню дни, когда это случилось. — Мартин задумчиво потер подбородок. — Это была самая крупная забастовка за всю историю нашей страны — глупая и беспощадная. Беспорядки достигли такого размаха, что пришлось ввести комендантский час и подтянуть к городу войска. От мирных действий участники шествия перешли к открытому грабежу. Осознав свою безнаказанность всякий сброд вылез из сточных канав: они громили магазины, врывались в богатые дома, убивали полицейских.

— Хорошо, что я тогда еще не родился.

— Да, тебе повезло. Мне же во всех подробностях довелось увидеть, что творилось в столице. Но мы, а точнее я, отвлекся… Сам Механик никогда не был женат, а редкие случайные связи не перерастали ни во что серьезное.

— Над чем он работал перед похищением? — спросил Эмиль. — Это какое-то оружие?

— Не могу сказать ничего наверняка, — Мартин покачал головой. — Мне это не удалось выяснить. Конечно, раз у нас уже не первый месяц идет война, то Главный Конструктор не цветы в садике выращивал. Да, это связано с оборонной промышленностью, да — это что-то чрезвычайно разрушительное. Иного Механик просто не изобретал. Какая-то новая технология. Ходят слухи, что если проект удастся завершить, то мы уничтожим всех приспешников Конрада за считанные дни. Тогда материк станет наш на веки вечные и война закончится.

— Ты не сказал мне ничего конкретного. Я хочу знать больше, раз от меня требуют найти столь важного человека.

— А я ничего от тебя не скрываю. Проблема в упрямстве Механика. На протяжении последних месяцев он не говорил над чем работает. Да, звучит крайне глупо, но так и есть. Военным рассказывал всякие истории — каждый раз новые, только для того, чтобы они от него отвязались и не мешали. Все ключевые схемы он держал только в одном месте — у себя в голове.

— Его нельзя назвать доверчивым человеком.

— Все ученые такие, ты же знаешь. Нам известны некоторые механизмы, которые он собирался задействовать в проекте — Механик заказывал их через бухгалтерию военного ведомства, но как они собираются вместе и что делают, никто не имеет ни малейшего понятия, хотя догадки строят разные. Он вполне мог заказать лишнее, чтобы сбить с толку. В любом случае, вот здесь, — Мартин постучал по пухлой синей папке, — собрано все самое важное. Можешь ознакомиться.

— И все-таки слабо вериться, что в министерстве никто не знает, чем занимался их ключевой сотрудник, на которого возлагалось столько надежд. Предположим, что похищение было организовано людьми Конрада. Значит налицо утечка информации. Но если об этом стало известно Небрусу, то какой смысл скрывать данные от собственных агентов?

— Подозреваешь двойную игру? — нахмурился Мартин. — Я тоже не в восторге от ситуации. Если не захочешь с этим связываться, я пойму. Можешь отказаться, найду вам с Маргарет замену. Мне нужно отчитаться к девяти вечера, так что время еще есть.

— Разве я когда-нибудь отказывался? — Эмиль постучал по снимку пальцем. — Я найду его. Что еще мне нужно знать?

— Механик собирался представить проект широкой публике через три месяца. Это означает, что он его практически закончил. Если ученый в руках известных тебе спецслужб, то сейчас они делают с ним все, чтобы извлечь нужные сведения. Сам он ничего им не расскажет, поэтому они, вероятно, станут использовать пытки, гипноз…

— А почему ты так уверен, что Механик не станет сотрудничать на добровольной основе? — прервал его Эмиль. — И это после всего, что с ним сделали: лишили свободы, лица, имени. Да он, может, только и ждал подходящего случая? Кроме того, если ему предложат идеальные условия: лабораторию, персонал, неограниченные финансовые возможности…

— Нет, меня уверили, что это исключено. — Мартин отрицательно покачал головой. — И дело тут не в патриотизме, я сам в него не верю — ты же знаешь. Я вообще сомневаюсь, что у ученой братии он есть хотя бы в зачаточном состоянии. Но Механик личность неоднозначная. Он очень тщеславен, умен и знает себе цену. Им не получиться управлять, дергая за веревочки. Тот случай, когда он подписал контракт, был единственным. По сути, он предлагал свои услуги военному министерству только потому, что это не мешало его собственным планам. Тот факт, что его похитили, разрушили привычный жизненный уклад, да еще в тот момент, когда он был так близко к исполнению задуманного, вызовет у него ярость. Он не привык, чтобы ему говорили куда идти и что делать. Раньше были случаи, в самом начале его работы… — Мартин сделал небольшую паузу. — Но все попытки заканчивались плачевно и стоили кое-кому мягких кресел, так что его оставили в покое, назначив Главным Конструктором и предоставив определенную свободу.

Он порылся в папке среди бумаг. Найдя нужный лист, Мартин протянул его Эмилю.

— Вот, посмотри. Здесь изложена психологическая характеристика Механика. В наличии высокая погруженность в себя, заниженная мораль, практически отсутствует сопереживание, он собран, ориентирован на анализ ситуации, логику.

— Хорошо, ты меня убедил, — ответил Эмиль, — на сотрудничество он не пойдет. Я жалею, что Маргарет осталась дома, мне придется ей много пересказывать. Образ ученого, что ты мне нарисовал, довольно зловещий. — Эмиль взглянул на характеристику. — Не человек, а дьявол какой-то — все умеет, все знает, управы на него нет. Похитители еще пожалеют, что с ним связались.

— Он не дьявол, а лишь дьявольски умный социопат.

— Сколько же лет этому необыкновенному дарованию?

— Пятьдесят два. А министерство своими идеями он радует с четырнадцати. Автомат, который ты видел в хранилище — это одно из первых его изобретений. Из-за него на Механика обратило внимание управление по делам несовершеннолетних.

— Почему они? Что такого пугающего в этом автомате? Полезная же вещь.

— Видишь ли, это теперь он ставит печати на книги, а хозяином был создан, чтобы печатать деньги. Раньше механизм выглядел несколько иначе, пришлось убрать дополнительные усовершенствования, чтобы приспособить его на благо общества. Механику грозили суд и колония, но его отец был ветераном войны, и парню с учетом его молодого возраста и несомненных способностей решили дать второй шанс. С тех пор он работает на правительство. На счету его команды больше сорока изобретений.


— Они во время разглядели в нем талант, — признал Эмиль. — А все эти усовершенствованные пушки, двигатели, вычислительные машины о которых столько пишут в газетах — это его рук дело?

— Не всегда, конечно, но он участвовал во многих проектах. Теперь я хочу рассказать тебе кое-что о похищении. Я не должен этого делать, но наши отношения давно перешли за рамки сугубо деловых, и я хочу помочь тебе как другу. Ты же не подведешь меня? — Мартин метнул быстрый взгляд в его сторону.

— Нет, — просто ответил Эмиль. — У меня частенько бывает амнезия.

— Хорошо, — удовлетворенно кивнул агент, инстинктивно наклонясь поближе. — Тебе, конечно же, известно о крушении поезда «Гартон — Лесс». — Он подождал, пока Эмиль кивнет, и продолжил. — В крушении обвинили служащих железной дороги, но они стали виновными исключительно в угоду общественности. Настоящая причина в том, что в середину состава вместо обычного пассажирского вагона поставили вагон министерства обороны. Даже без учета груза из-за нескольких защитных оболочек он весит в четыре раза больше обычного, и именно он утянул поезд на дно каньона. Сам факт наличия в составе этого вагона тщательно скрывают.

— Как же допустили, что поезд пошел этим маршрутом?

— Тут начинается самое интересное, — кивнул Мартин. — Бумаги следования подменили непосредственно на сортировочной станции и когда формировали состав, вагон оказался прицеплен не к тому поезду. Видишь ли, у нас два поезда идущие в этом направлении, оба называется «Гартон — Лесс», разница лишь в порядковом номере 191–192 и времени отправления — час и час двадцать дня. Первый поезд заходит в Пакстон, пересекая каньон, а второй в Пакстон не идет. Формировщики получили подлинные документы, где цифра 192 была незаметно исправлена на 191 и, как заведено, поставили вагон в середину состава.

— А как это объясняют сопровождающие?

— Вероятно, они были введены в заблуждение одинаковыми названиями. Или были подкуплены — неизвестно. Допросить их невозможно, все сопровождающие погибли во время крушения. Перевозимый ими груз пропал.

— Хм, интересно… Каким же образом? Выпал из вагона, был унесен течением реки? Кстати, что это такое?

— Какая-то важная деталь нового авиационного двигателя. Заметь, уже через два часа на месте крушения были военные, но они ничего не нашли. Вагон был вскрыт, груз исчез. При таких обстоятельствах, даже если закрыть глаза на поддельные документы, случайности исключены, поезд специально направили в каньон, чтобы похитить груз.

— И какое это имеет отношение к нашему делу?

— Как только узнали о катастрофе и бросились по горячим следам искать виновных, выяснили, что заказ на формирование поступил от научной группы Механика. Его полномочий хватало, чтобы поставить гриф «Срочно».

— Очень интересно… — заметил Эмиль. — Он часто так делал?

— Да, нередко отдельные части механизмов изготавливались под заказ на заводах в разных регионах страны. Ну, ты сам понимаешь: котлы в Лессе, каучуковые прокладки в Бримгоуне, линзы в Цвейгарде.

— Ученого успели допросить?

— Да, хотя в той суматохе это было сделано впопыхах. Но его рассказ вполне вписывался в схему. Полгода назад он сделал заказ на Гартонском заводе, который выполнили в срок, о чем ему тотчас сообщили. Он немедленно приказал выслать деталь, оформив все необходимые документы.

— Но кто-то, у кого был доступ к документам, внес поправки…

— Были допрошены все, даже секретарь министра обороны, потому что он на каких-то пять минут держал в руках эти бумаги. С посыльным до сих пор разбираются, но он клянется, что ничего не открывал и начальник железной дороги уверяет, что когда конверт лег ему на стол, печати были в целости.

— Я не верю в мистику. Кто-то должен был внести исправления.

— Согласен.

— Почему деталь не украли непосредственно с завода? Тихо, без шума. Или на пути к поезду. Ее же как-то доставили на сортировочную станцию? Зачем устраивать катастрофу с многочисленными жертвами?

— Есть предположение, что это было сделано специально, дабы затруднить поиски и еще больше пошатнуть позиции правительства. Ты же знаешь, у нас масса недовольных.

— У них есть на то все основания. Пока будут обвинять ни в чем неповинных служащих, недовольных будет предостаточно, — проворчал Эмиль. — В эту официально заявленную версию и так никто не верит. И ты, и я знаем, о чем люди говорят на улице.

— Сначала хотели сказать частичную правду — мол, катастрофа была тщательно спланированной диверсией, но злоумышленники уже пойманы и так далее. Но потом решили, что это не самая лучшая идея, чтобы подогреть национальное самосознание. Если узнают, что можно вот так вот просто устраивать диверсии столь далеко от линии фронта, то это будет на руку пацифистам. И без них проблем хватает, скоро тюремных камер не хватит всех сажать. — Мартин вздохнул. — Мне самому не нравится происходящее, поэтому я решил рассказать тебе правду про поезд. Дальше будет еще интереснее. Через два дня после крушения в лаборатории Механика прогремел взрыв, фактически уничтоживший весь этаж, но людей там уже не было. От взрыва в лаборатории разворочено все, что только можно, но человеческих останков не обнаружили. Как и куда они пропали — неизвестно.

— Значит, некая враждебная нам организация узнает о секретной разработке, с легкостью устраивает крушение, похищает ключевую деталь, и вскоре прикладывает руку к исчезновению ведущего конструктора со всеми, кто был причастен к этой разработке? Прости, а зачем тогда мы? — Эмиль в негодовании стукнул кулаком по столу. — Зачем все эти многочисленные секретные ведомства, отделы, если у нас под носом можно творить все, что вздумается?

— Именно этот вопрос задали мне там, — Мартин с многозначительным видом поднял вверх указательный палец. — Я тактично промолчал, как ты понимаешь. Похитить ученых да еще таким образом — невозможно. Но это произошло. Понятное дело, что у нас завелась «крыса» и не одна, причем на самом высоком уровне. Это заговор, однако, распутывать его не доведется ни мне, ни тебе. Наше дело выяснить, где Механик. Но и о поезде не забывай. Мое чутье подсказывает, что оба этих случая связаны ниточками, которые исходят из одного клубка. Вот, смотри, — он передал Эмилю помятый грязный листик бумаги. — Это нашли на месте катастрофы.

На листке карандашом был нарисован круг, а под ним тоненькая стрела с половиной оперения. Еще ниже располагались две округлые скобки с точкой над ними и снова круг, но на этот раз перечеркнутый крестом.

— Что это? Похоже на детский рисунок.

— Только если дети интересуются метеорологией. Круг — это безоблачная погода, стрела — направление и скорость ветра, а скобки — чистый воздух. Круг с крестом означает гало вокруг солнца.

— И как это понимать? Это важно? Может, лист выпал из записной книжки одного из погибших пассажиров.

— Исключено. Листок обнаружили внутри бронированного вагона. Тот, кто его оставил, желал, чтобы он попал по назначению. Этот человек хотел дать нам подсказку.

— Ребус уже разгадали?

— Нет. О нем знаю только я, ты и агент, который нашел листок. Это мой человек, поэтому я ручаюсь за его молчание.

— Почему же ты скрыл находку от остальных? — удивленно спросил Эмиль.

— Я хочу иметь преимущество. Сам посуди — похищение произошло пять дней назад. За такой срок могло случиться все, что угодно… Нас подключили к делу в последний момент — мало ли, вдруг повезет, и мы что-то узнаем. На меня давят, Эмиль. — Мартин расстегнул воротник униформы и вытер платком вспотевший лоб. — Отдел «Д» сейчас переживает не лучшие времена, ходят слухи, что нас собираются расформировывать. Если мы выйдем на след раньше других, то выиграем. Начальство рвет и мечет, чтобы иметь хоть какие-то сведения, но пока везде по нулям. Вся надежда на тебя и Маргарет — подумайте, что рисунок может значить. Если кто-то из преступников пытается вступить с нами в контакт — это большая удача.

— Я обязательно съезжу туда, поброжу по окрестностям, и меня осенит, — сказал Эмиль, задумчиво глядя на листок. — Можно я его заберу?

— Как хочешь, у меня есть копия. Итак, что мы имеет к настоящему моменту? Нами отработаны версии причастности местных группировок — без результатов. Мы не смогли добраться только до Майлза. Он исчез.