Небесная музыка. Солнце

– Прости, – опускает голову Брайан. – Но знай, что мы все до сих пор хорошо относимся к тебе. Ты слишком много для нас сделала.

– Николь знает? – смотрит на синеволосую девушку Диана. Николь громко смеется, обнимая Урбана.

– Нет. У нас… разногласия, – вдруг признается Брайан напряженным голосом. – Мы должны записывать новый альбом, но ничего не получается. Без твоей музыки.

Диана вдруг смеется.

– Серьезно, Ди. Мы стали полноценной группой только тогда, когда ты пришла к нам. И принесла свои песни, – хмурится Брайан. – Сейчас все по-другому. Но знаешь, я рад, что ты смогла так подняться. Многие говорят, что это только из-за денег твоего отца, но я знаю, какая ты талантливая. Только, – он вдруг поднимает взгляд и смотрит прямо в глаза Дианы. – Что с твоим голосом? Почему столько автотюна – он ведь совсем не твой.

Диана близко-близко подходит к Брайану, заставляя его замереть. И шепчет на ухо:

– Не лезь не в свои дела.

Ей хочется, чтобы Брайан ушел, но он остается на месте и продолжает разговор:

– Прости. Если честно, Ди, я чувствую себя дерьмом. Занявшим чужое место ублюдком. Знаешь, – вдруг вспоминает он, – однажды твой отец приехал на студию, когда там были мы. И он спросил у нас, где рыжая вокалистка. Дэвид сказал, что рыжая вокалистка покинула группу, имея в виду тебя – ты же всегда была в алом парике. А твой отец покачал головой. Наверное, он хотел увидеть ту рыжую девчонку, место группы которой мы заняли на конкурсе. Он не то чтобы расстроился, но разочаровался. Я ведь знаю, Ди, твой отец хотел, чтобы Уолтер продюсировал их. Из-за рыжей. Она твоя сестра? – его неожиданный вопрос ставит Диану в тупик. – Кто-то поговаривает, что Николь – незаконнорожденная дочь Мунлайта. Но это же не так. Скоро и Уолтер это поймет. Тогда «Стеклянной мяты» не станет. Я ведь знаю – мы держимся в «Биг-Скай Рекордс» только из-за этого.

– Ты слишком много разговариваешь, – говорит ему в ответ Диана. Она точно знает, что Санни Ховард – не ее сестра. А еще ее веселит то, что отец не узнал в музыкантах тех, с кем запретил общаться дочери год назад.

– Прости, – снова извиняется он.

– «Биг-Скай Рекордс» не откажется от «Стеклянной мяты», – добавляет она. – Я позабочусь об этом.

– Не надо, Ди, – качает головой Брайан. – Это конец. И мы все понимаем это – кроме Николь. Она… Она очень сильно рвется наверх. Она очень хочет быть звездой.

Они оба одновременно переводят взгляд на Николь, которая все не отлипает от Урбана. И Диана наконец понимает, зачем бывшая подруга делает это. Она пытается зацепиться хоть за кого-то, предчувствуя скорый распад группы.

– Это ее мечта. Ее не в чем винить, – защищает ее Брайан.

– Ты всегда был слишком добрым, Брайан, – говорит ему Диана. – Доброта – самый глупый порок.

Она снова ловит себя на мысли, что цитирует отца. От осознания этого щемит сердце. Она ведь не такая. Не такая?

Нет. Или…

Диана вырывает у Брайана бокал с недопитым ледяным шампанским и залпом выпивает его.

– Мне пора идти. – она возвращает ему бокал. – Если у вас будут проблемы, свяжитесь со мной.

Диана хлопает Брайана по плечу, покидает его и направляется к Урбану широкой уверенной походкой. На ее лице – любимая маска из сплава холода и равнодушия, маска с роскошной голливудской улыбкой.

Она подходит к нему, чувствуя на себе пристальный взгляд Николь, обнимает, едва касаясь, поздравляет и уводит на улицу, чтобы преподнести подарок в виде алой спортивной машины, марку которой даже не помнит. Урбан в восторге – он обожает тачки.

– Детка, – развязно тянет он, с любовью поглаживая алые бока машины, – ты сделала этот вечер!

– Спасибо Николь, – говорит Диана, в упор глядя на солистку «Стеклянной мяты». – Она подсказала, что тебе нравится.

– Вы знакомы? – удивляется рэпер.

– Мы давно дружим, – с улыбкой отвечает Диана. – Не обижай ее.

– Ну что ты, – смеется Урбан. – Разве я обижаю девушек?

Лицо Николь вытягивается, но она тут же справляется с собой. И возвращает улыбку Диане.

Взгляд Урбана становится более заинтересованным. Подружка Дианы Мунлайт? Занятно.

– Эй, мисс Снежная королева, может быть, как-нибудь запишем совместный трек? – говорит он Диане весело.

– Может быть, – отвечает та. – Попробуй сначала с Николь. А она скажет, стоит мне соглашаться или нет.

Они втроем позируют на камеры и глянцево улыбаются. Они красивы, популярны и, кажется, счастливы. Однако это иллюзия. Урбан явно курил что-то, Николь думает только о том, как сохранить свое нынешнее положение, а Диана… Диана и не помнит, когда в последний раз у нее было хорошее настроение.

Несколько ничего не значащих фраз, шутки, невесомые объятия – и Диана отходит от Николь и Урбана. Она порядком устала от всего этого, и единственное, чего хочет, – попасть домой. Конечно, ей не удастся уснуть сразу, но она сможет посидеть в ванной, в душистой пене, глядя сквозь стеклянную стену на город с высоты птичьего полета.

Ее порезы на внутренней стороне бедра, которые никто не видит, начинают жечь. Диана не понимает, как так получилось, что она стала резать тонкую фарфоровую кожу, почему вдруг решила, что физическая боль заглушит душевную. А еще она не понимает, как остановиться. Все стало слишком сложным. Безнадежным.

Диану не радуют популярность и поклонники, она не чувствует эйфории на сцене, потому что не может петь, не видит, что отец стал больше ее уважать – он все так же отстранен и холоден. И Аарон все так же его любимчик.

Единственное, что ее еще радует, – так это процесс создания музыки, в который она погружается с головой. Ховард поет вместо нее, но она исполняет ее песни, песни, созданные в сердце Дианы.

Однако уезжать пока что нельзя – слишком рано. И хотя голова болит от гремящей музыки, а глаза слепят вспышки софитов, Диана вынуждена оставаться в клубе. Ей не хочется быть на танцполе, и она поднимается на второй уровень с диванчиками и столиками, который медленно вращается над первым. Она сидит в гордом одиночестве, пьет безалкогольный мохито и думает о том, как пройдет ее первый концерт. Изначально планировалось, что будет фонограмма. Однако на концерт обещают приехать отец и Элинор Фелпс, а также еще несколько известных музыкальных деятелей. Они сразу же поймут, что она поет под «фанеру». Вообще-то самой Диане уже плевать на это. Поет и поет – какая им разница? Будто это такая редкость в мире шоу-бизнеса. Однако мать в панике. Она боится, что отец обо всем узнает, и пытается замести следы преступления.

Но, по словам матери, Ховард согласилась и на эту авантюру. Диана не понимает, зачем той это вообще нужно. Зачем отказываться от своего таланта за деньги, неужели в них сосредоточено все счастье этого мира? Диана не может судить о Санни объективно – она для нее как красная тряпка для быка. Сначала рыжая была символом всего того, о чем Диана так мечтала. Теперь же она – лишнее напоминание о ситуации, в которой Диана оказалась. Символ ее страданий. Ее слабости. Ее стыда.


От мыслей Диану отвлекают веселые крики, доносящиеся от одного из соседних столиков. Она механически оборачивается и… видит Кристиана Уилшера, который сидит в окружении пары девушек, обнимающих его с двух сторон, и веселящихся друзей – таких же богатеньких бездельников, как и он сам.

Диана ухмыляется про себя – он же собирался жениться. И какая из этих двух шлюх его будущая жена? Брюнетка или блондинка?

Теперь она злится – и на Криса, и на себя. Сколько раз он говорил, что она нужна ему, что он хочет быть с ней. И что в результате? Его не было рядом почти год, а теперь он веселится с девушками, не помня, что где-то есть какая-то там Диана Мунлайт.

Одновременно внутри нее растет какое-то странное беспокойство. То ли это зарождающийся гнев, то ли обида, – Диана и сама не осознает. Ей становится чертовски противно. И она рассматривает Уилшера с тревогой.

Крис все такой же загорелый, веселый, с выгоревшими на солнце светлыми волосами и ямочками на щеках – они отчетливо видны, когда он улыбается. На нем темные джинсы и светлая рубашка с закатанными рукавами и расстегнутыми двумя первыми пуговицам на вороте. И он выглядит, как и всегда, стильно, но немного небрежно, что придает его образу особый шарм.

«Как же ты меня раздражаешь», – говорит вдруг про себя Диана, наблюдая, как он вальяжно обнимает одну из девок – брюнетку – и целует ее в щеку.

Когда-то он целовал ее. И шептал глупости, гладя по волосам. Обещал быть с ней. А она не верила – и не зря. Ублюдок.

Однако едва Диана успевает об этом подумать, как смеющийся Крис вдруг натыкается на нее взглядом, и улыбка сползает с его лица, чтобы через мгновение снова появиться. Диана отворачивается и делает несколько больших глотков мохито. А потом встает и уходит. Вернее, решает уйти. Но в это же время поднимается и компания Криса – они собираются возвращаться на танцпол. И получается так, что они встречаются у лестницы.

Диана делает вид, что не узнает Криса, и, гордо подняв голову, проходит мимо. Однако Уилшер останавливает ее.

– О, мисс Мунлайт! Знаменитая певица! – громко и радостно кричит он. – Можно ваш автограф?

– Я не раздаю автографов на частных мероприятиях, – сквозь зубы говорит Диана.

– Как же так? – делает вид, что расстраивается, Кристиан. – Может быть, сделаете исключение?

– Я могу пройти? – цедит сквозь зубы Диана.

– Все-таки, может быть…

– Дай пройти, – резко перебивает его Диана.

– Как же так, мисс Ледяная сука? Игнорируешь поклонников? Не боишься, что никого не останется? – усмехается Крис, кажется, он слегка пьян.

Его друзья смеются. Диана улыбается – не уголками губ, как привыкла, а широко, неестественно. Они не виделись год, но всего лишь за минуту этот лживый неудачник взбесил ее.

– Все сказал? – осведомляется она.

– На экране ты куда сексуальнее, – сообщает Крис. – В жизни твоя прелестная мордочка слишком недовольна.

Его друзья снова смеются, и Диана вспыхивает еще больше.

– Как был мусором, так и остался, – говорит она презрительно. – Лучше быть Ледяной сукой, чем помоями.

Атмосфера между ними накаляется. Словно и не было года расставания. Но кажется, никто в клубе этого не замечает – все заняты музыкой, алкоголем и танцами.

– Если я – мусор, то кто ты? – спрашивает Крис, склоняясь к ней предельно близко – она чувствует запах его свежего парфюма, моментально узнавая его. – Кто же ты, а? Знаменитая певичка, купившая славу за папочкины деньги? Гордая знаменитость? А нет, стоп, – улыбается он, – я видел твою гордыню, но ни разу – гордость. Кстати, ты называешь меня мусором, потому что я не платил тебе? Вообще-то я думал, что у нас по взаимному желанию.

Раздается хохот.

– Крис, ты сегодня жжешь! – кричит кто-то из его друзей.

– Мунлайт такая стерва, – переговариваются между собой блондинка и брюнетка.

Диана бледнеет, и ей кажется, что под кожей ее лица – крохотные тонкие иголки. Она ненавидит Кристиана в эти секунды всей душой. И заносит руку, чтобы влепить ему пощечину. Но он не дает себя ударить – ловко хватает Диану за тонкое запястье и крепко, до боли, сжимает его в своих пальцах. В глазах Криса – огненная ярость. Но и в глазах Дианы царит жгучая ненависть.

– Ты кем себя возомнила, детка? – спрашивает он. – Какого черта ты решила, что можешь ударить меня? Кто дал тебе право называть меня мусором?

Это слишком сильно его задело – еще год назад. И он до сих пор не может отойти. Его ярость в глазах – изломанная, болезненная, опаленная пламенем былой нежности, которой то ли больше нет в нем, то ли она где-то затаилась.

– Отпусти, – требует Диана.

– Отвечай на мои вопросы! – рявкает Крис. – Молчишь? Расскажи мне, расскажи мне, маленькая высокомерная стерва, как ты поняла, что я – мусор, а ты – ангел?

– Отпусти меня. Ты меня слышишь, ублюдок? – дергает она рукой, но тщетно.

Уилшер не отпускает ее. Смотрит прямо в глаза и ухмыляется.

– Мне надо позвать охрану? – повышает голос Диана. – Или лучше вызывать уборщиков – для мусора?

– Извинись, – сквозь зубы требует Уилшер.

Диана заливисто смеется, снова пытается вырваться, но Крис не дает ей сделать этого. Однако неожиданно к ней приходит помощь.

– Оставь ее в покое, – вдруг слышит Диана знакомый голос. Она резко поворачивается и видит Дастина. Он стоит позади и внимательно смотрит на них с Крисом.