Небесная музыка. Солнце

Куда-то.

К своей настоящей жене. И к своему ребенку.

Елена уверена, что именно туда Аарон едет посреди ночи. Домой он не возвращается – сразу едет на работу. А Елена занимается подготовкой к интервью. Они в очередной раз должны дать понять всем окружающим, что их семья – идеальна. И она надеется, что этот раз – последний.

Елена занимается всем машинально, а ее мысли скачут то к Алисе, то к мужу, то к Чету – единственному ее лучу яркого света. Елена понимает, что слишком зависима от своих чувств, несмотря на то, что прошел почти год. Возможно, это показатель искренней любви. Елене хочется так думать.

Сначала она считала, что их отношения с Четом – своего рода игра, и для нее, и для него. И что волны времени обязательно смоют их чувства с берега жизни. Однако этого не происходило. И он, и она ужасно скучали друг по другу, каким бы глупым это ни казалось. Их общение ограничивалось короткими переписками, несколькими звонками и одной встречей.



Когда Елена впервые после долго времени услышала голос Чета, родной до слез, она стояла на балконе отеля, с которого был виден ночной Париж и сверкающая Эйфелева башня. Дул ветер и, кажется, вот-вот должна была начаться гроза, однако Елене было все равно. В тот момент для нее существовал только один лишь Чет. Услышав его голос, она сразу поняла, как сильно скучает по нему и как ярко горят ее чувства в груди – пылают, словно подожженные сухая трава. Однако она произнесла, стискивая пальцами перила:

– Ты свободен, Чет. И должен делать то, что хочешь.

– В смысле? – не понял тот и напрягся. – Что ты этим хочешь сказать, детка?

– Я знаю, что твои чувства ко мне – своего рода приключение, – делано спокойным голосом ответила Елена. – Мальчикам это свойственно. Но ты не должен зацикливаться на этом. Забудь об этом приключении и найди другое.

– Ты знаешь меня лучше, чем я – себя? – с усмешкой в голосе спросил Чет.

– Нет.

– То есть ты хочешь сказать, что бросаешь меня? – тихо спросил он, и Елена с трудом расслышала его из-за завывания ветра.

– Я не хочу, чтобы ты терял время, – терпеливо пояснила Елена и сильнее сжала перила.

«Я не хочу, чтобы ты пострадал из-за меня снова».

– Из-за тебя я потерял себя, а не время, – заявил Чет. – Ты мне нужна. Понимаешь? Нужна. И, черт побери, никакое это не приключение. Это гребаные чувства. Мать их!.. – кажется, он что-то пнул.

– Чет… – попыталась что-то сказать она, но ее перебили.

– Помолчи. Выслушай меня. Елена, малышка, я тебя люблю. Дьявол, я никогда в жизни не думал, что скажу это, но я говорю – вот до чего я опустился! Я тебя люблю, – повторил Чет. – Постоянно думаю о тебе – сам не свой. Хочу увидеть тебя. Обнять. Забрать себе у этого выродка. И не отпускать. Никогда. Поняла меня?

– Поняла, но… – порыв ветра поднял в воздух светлые волосы Елены, которая слушала слова Чета с замиранием сердца.

– Мне плевать, что мы такие разные. Плевать, сколько тебе лет, кто ты и кто твой муженек, – хрипло сказал Чет. – Я просто хочу быть с тобой, моя Елена Прекрасная. Плевать на твоего Менелая. Если нужно – я развяжу свою Троянскую войну. Но ты будешь моей. Я не дурак, малышка, понимаю, что ты думаешь обо мне: нищий идиот, который польстился на твою красоту и бабки. Но это не так. Ты для меня – половина мира. Без тебя фигово, – совсем тихо добавил он. – Я как наркоман. Постоянная ломка.

Он говорил ей это и что-то еще, а Елена стояла, не обращая внимания на начавшийся дождь, слушала Чета, и в ней поднималось странное чувство. Она должна выгрызть свое счастье. Должна победить Аарона. Должна защитить их с Четом любовь.

После этого разговора она и решила действовать.

За год они встретились лишь раз – в феврале, когда Елене нужно было приехать в Нью-Корвен на день рождения Аарона. Она, как и всегда, должна была играть роль гостеприимной хозяйки его дома, и именно в то время, при незримой помощи Алтона, ей удалось встретиться с Четом в доме у сестер.

Это был всего час. Жалкий час, показавшийся им обоим мгновением.

Когда они увидели друг друга, то просто обнялись. Елена сидела на коленях Чета, положив голову ему на плечо и не веря своему счастью. А Чет гладил ее по волосам и шептал что-то теплое. Поцеловались они лишь на прощание, и от этого поцелуя, долгого и глубокого, переполненного такой светлой щемящей нежностью, что хотелось кричать, у нее закружилась голова.

А еще они говорили. Елена просила Чета вести привычный образ жизни, чтобы Аарон ничего не заподозрил, и сказала ему, что сама обо всем позаботится – и о муже, и об их с Четом будущем, а он должен просто дождаться ее. И не наделать глупостей. Чет обещал. Гладил ее волосам, рукам, целовал тонкое бледное запястье и обещал сделать все так, как Елена скажет ему. И если сначала Елена боялась этой встречи – вдруг их чувства остыли? – то после нее стала более стойкой. Чет был для нее словно личная батарейка.

Она будет идти вперед и все доведет до конца.

Ради него. Ради самой себя.

Ради них. И их общего будущего.



Елена продолжает свою тайную борьбу за счастье.

Днем она получила от Алтона фотографии, которые ему удалось наконец сделать. На них Аарон запечатлен вместе со своей семьей: невысокой светловолосой девушкой с пухлыми губами и выразительными глазами и девочкой лет шести. Они стоят на заднем дворе какого-то дома. Судя по всему, Кэт провожает Аарона.

Елена никогда раньше не видела Кэтлин и смотрит на нее с интересом – хочет понять, чем та так сильно привлекла Аарона. Но не видит в ней ничего необычного – обычная симпатичная девушка: невысокая, с женственными формами, приятная и улыбчивая, одета в голубые джинсы и простую футболку. Но на фото Аарон держит ее за руку и улыбается.

Елена даже увеличила снимок, разглядывая лицо мужа.

Да, оказывается, Аарон умеет искренне улыбаться. Это было настоящее открытие. Улыбку мужа Елена видела только во время фотосессий. А тут он улыбается этой Кэт, и в его взгляде нет привычного холода. И Кэт улыбается ему в ответ. Кажется, Аарону плевать, что у нее не слишком ровные зубы, и что на ней нет брендовых шмоток, и что она – совсем не идеальная.

Алиса – малышка с двумя высокими светлыми хвостиками – стоит рядом с родителями, уперев руки в боки. Кажется, она недовольна, что папа уходит. И, глядя на нее, Елена вдруг даже улыбается – надо же, какая у ледяного айсберга по имени Аарон дочь.

Его дочь.


Не их.

Его.

Он неплохо устроился. А она должна прожить эту жизнь в одиночестве.

Этому не бывать. Елена отстоит свое право на счастье.





* * *


Во время съемок для популярной передачи, в которой рассказывается, как живут современные бизнесмены и аристократы, Аарон разбивает чашку из чайного сервиза, некогда принадлежащего тетке Елены.

Это антикварный сервиз, произведенный почти два столетия назад на русском Императорском фарфоровом заводе и считающийся семейной реликвией. По преданию, этот сервиз был подарен одним из членов императорской семьи предкам старой графини и стоил больших денег. А потому доставался в исключительных случаях и для исключительных людей. Сегодня исключение сделали специально для съемок. Журналистка, бравшая у Мунлайтов интервью, хотела придать атмосфере в доме еще больше утонченности и изящества. И показать их не только как современную яркую пару, на которую должны равняться простые жители мегаполиса, но и как молодую семью, следующую культурным традициям и устоям.

Как это случилось, Аарон и сам не понимает. Только что он спокойно сидел перед чайным столиком, обнимая Елену за точеные плечи и отвечая на вопросы журналистки, а затем одно неловкое движение рукой – и разбитая чашечка лежит на полу у его ног.

Аарон всегда был пунктуальным, обязательным и осторожным. Он не попадал в глупые ситуации, знал, как нужно вести себя, и был готов хладнокровно отражать любые атаки. Однако эта чертова чашечка выводит его из себя, хотя, разумеется, он не подает виду. Ему безумно неловко, потому что на разбитую чашечку смотрят все присутствующие в гостиной его дома. И он чувствует себя глупо. Но еще более глупо Аарон чувствует себя тогда, когда Елена улыбается журналистам, говорит: «Ничего страшного», – и начинает собирать осколки голыми руками.

Естественно, она порезалась – на белом пальце появляется алая кровь. Елена вздрагивает от боли, но продолжает улыбаться. Почти тут же к ней подскакивает горничная, которая моментально убирает осколки. А Аарону приходится перевязывать ей палец. Он знает, что должен сделать это, чтобы показать свое отношение к Елене. Но при этом Аарон не смотрит в ее лицо, которое находится слишком близко к его лицу.

Журналисты клюют – они считают их поведением безумно милым. Такая безупречная пара – и столько заботы друг о друге. Слыша их, Аарон лишь хмыкает про себя. Почему люди такие глупые? Разве они не могут отличить фальшь от искренности? Разве не понимают, что между ним и этой женщиной ничего нет, не было и быть не может?

– Извини, – бросает он Елене уже после того, как интервью и фотосъемка закончены и журналисты покидают их особняк.

Жена вопросительно смотрит на него.

«За что?» – спрашивают ее равнодушные серые глаза.

– За чашку из сервиза твоей тетки. Я куплю тебе новый.

– Такой – не купишь, – улыбается уголками губ Елена. – Он был выполнен в единственном экземпляре.

Аарон отчего-то начинает злиться. Она специально говорит ему это? А Елена словно чувствует его состояние и уточняет:

– Ничего страшного. Это не мой любимый сервиз. Не нужно покупать новый.

– Тогда купи себе что-нибудь другое, – отвечает Аарон. – Я чувствую себя виноватым.

Он ненавидит это чувство. Наверное, потому что оно почти всегда с ним. Он виноват перед Кэт, перед своей дочерью, перед Еленой. И даже перед отцом, который в последнее время стал просто невыносим.

– Если чувствуешь себя виноватым, не отправляй меня в этом месяце в Европу, – просит Елена.

– Разве тебе не нравится там? – склоняет голову набок Аарон.

С того дня, как он увез ее домой из того тихого отеля, в котором она была с Четом, муж ни разу не вспомнил об этом. Как будто бы у Елены и не было другого мужчины. Как будто бы она сама хочет жить в Европе. Как будто бы все хорошо.

– В ближайший месяц будут дни рождения у Этел, моей подруги и твоей матери. Мне нужно будет присутствовать на каждом из них. Кроме того, через три недели ты открываешь свой фонд, и я также должна присутствовать на этом событии. Я не говорю о том, что меня потеряли в высшем свете и начинают ходить непонятные слухи. Зачем они нам?

Все логично. Зачем? К тому же со своим музыкантом Елена больше не общается. И не общается ни с одним мужчиной. Аарон принимает решение:

– Хорошо. Оставайся, Елена. Однако Алтон продолжит тебя сопровождать. Всюду, разумеется.

– Это так необходимо? – спрашивает она.

– Безусловно, – пристально смотрит на нее муж. – И не наделай глупостей.

– Не наделаю, – обещает она. – Что мне отвечать твоему отцу, если он снова затронет тему детей?

– Скажи, что лечишься, – сухо отвечает Аарон.

– Может быть, нам все-таки стоит подумать над этим? – вдруг спрашивает Елена, глядя в ледяные глаза мужа. – Я была бы хорошей матерью.

– Поговорим об этом в другой раз, – отвечает Аарон. – Мне пора ехать на деловую встречу.

– Да, конечно, – тихо соглашается Елена. – Хорошего дня.

Аарон уходит и до ночи работает – бесконечные совещания, встречи, звонки, куча бумаг, каждая из которых требует его подписи. Из офиса он уезжает в первом часу ночи. Однако едет не домой, а к Кэт. Она давно привыкла к тому, что Аарон приезжает к ней внезапно, чаще всего рано утром или поздно ночью. И она всегда его ждет – он видит это по ее медовым глазам, полным тепла.

Аарон благодарен Кэт за то, что она ждет его и принимает, за то, что согласилась на роль любовницы, хотя это слово терзает его самого. Благодарен ей за Алису и за заботу. Он может доверять только ей, никому больше. И только рядом с Кэт Аарон может расслабиться.