Небесная музыка. Солнце

Он рывком снимает надоевшую бабочку и бесшумно идет в гостиную. Поднимает с пола мягкого медведя, кладет его на диван – к доброй дюжине других игрушек. И привычно поднимается по лестнице, касаясь рукой дубовых перил.

Он бывал здесь тысячи раз.

Это его настоящий дом.

Аарон толкает дверь в одну из спален и переступает порог. Это большая комната с нежно-кремовыми стенами, светлым паркетом и белоснежной мебелью. Когда наступает день, в этой комнате много солнца и тепло даже самой холодной зимой. Но сейчас солнце только-только начинает вставать. И сквозь большие окна сюда льется мягкий прохладный полумрак.

Аарон садится на край огромной двуспальной кровати с мягким изголовьем и смотрит на спящую девушку. Ее лицо безмятежно, а светлые прямые волосы разметались по подушке. Лишь пухлые, ярко-красные губы слегка приоткрыты – Аарона это забавляет, и он касается этих губ кончиком пальца.

Девушка тотчас открывает глаза.

– Ты приехал, – сонно говорит она и улыбается. – Иди ко мне?

И Аарон молча обнимает ее. Вдыхает запах ее волос – ваниль и корица, и гладит по спине.

– Что-то случилось? – спрашивает она, касаясь щекой его груди.

– Нет, Кэт, все хорошо, – отвечает Аарон спокойно.

Кэтлин не такая красивая, как Елена. У Кэт нет ее манер, ее грациозности, ее статности. Нет титула. И денег нет. Кэт – обычная девушка, которая родилась в обычной семье. Училась в обычной школе, а затем – в обычном колледже, чтобы стать медсестрой. Но почему-то именно неидеальную Кэт Аарон любит вот уже семь лет. А к идеальной Елене холоден.

– Ты лжешь, – отстраняется Кэт. – С тобой что-то не так. Что-то случилось.

Она внимательно смотрит на Аарона, словно пытаясь читать мысли. Удивительно, но она понимает его как никто другой. Словно видит насквозь.

– Небольшие проблемы в компании, – отвечает Аарон. – А еще я ужасно голоден.

– Тогда я обязана тебя накормить, – улыбается Кэт. – Идем на кухню, любимый. Я все сделаю.

Только ей дозволено называть его так. Любимый. Глупо и мило. И Аарону нравится.

Он берет ее за руку, и они спускаются вниз, но на середине лестницы останавливаются и целуются.

Кэт – его чудо.

Его настоящая жена.

А Елена – их щит, который не позволит отцу узнать о настоящей семье Аарона.

Аарон не сожалеет об этом и в сотый раз говорит сам себе – Елена знала, на что идет, соглашаясь на эту сделку.





* * *


Чет приходит в себя тогда, когда рядом никого уже нет, а небо подернуто солнечной дымкой. Он лежит в грязи, в первые секунды не понимая, что произошло. Во всем его теле – тупая боль, а во рту сладковатый кровавый привкус.

Не без труда Чет поднимается на ноги – он едва держится. В голове гудит колокол, на разбитых губах запеклась кровь, в глазах двоится. Дышать больно – что-то с ребрами. Воспоминания возвращаются к нему вспышками. Вот он провожает Елену и падает на кровать, вот слышит стук в дверь и думает радостно, что она что-то забыла и вернулась, вот открывает дверь и получает в лицо струю какого-то газа, отчего теряет сознание. А приходит в себя на этом пустыре. Его начинают методично бить – без эмоций, со знанием дела, не нанося тяжелых травм, но выбирая болевые точки. И Чет не может ответить – из-за газа он с трудом двигается. Все, что он может – пытаться защитить лицо и голову.

В какой-то момент он пытается встать, но его сбивают с ног, и Чет падает, ударяясь головой, при этом теряя сознание. А когда приходит в себя, никого уже нет. Они ушли, оставив его одного.

Чет знает, кто это был.

Люди ее мужа. Мужа его Елены. Они сами ему сказали и намекнули, что спать с чужими женами – очень нехорошо. Как будто бы они спали… Как будто бы Елена – такая.

Проклятье.

В бессильной злости он рычит что-то небу, но оно явно его не слышит. Чет оглядывается по сторонам, пытаясь понять, где он, потом достает телефон и звонит Нейтану. Тот берет трубку не сразу – спит, но когда слышит голос друга, моментально приходит в себя и обещает забрать Чета.

Чет сидит на земле и думает о Елене. Он понимает, что не должен звонить ей сейчас, но боится, что Мунлайт что-то сделал ей. И разрывается между желанием услышать ее голос и не навредить своим звонком. На себя ему плевать. Ему на все плевать, кроме Елены.

Чет смотрит в голубое беззвучное небо, по которому ползут облака, словно трещины, и думает о Елене. Он не жалеет – эта женщина стоит любых драк. И он знает, что в это время она думает о нем.

Елена едет домой. Она сидит рядом с секретарем своего мужа, который старается не смотреть на нее, и думает о том, что должна сделать. Впервые в жизни ей не стыдно за свои эмоции – за ту истерику, которую она устроила Аарону. Но она ругает себя за то, что показала ему, как ей дорог Чет. Теперь Аарон знает ее слабое место. И это большой промах.

Елена не собирается сдаваться. Напротив, чувство болезненной ненависти к мужу держит ее на плаву. И она знает, что будет делать.

– Алтон, могу ли я задать вам вопрос? – спрашивает Елена спокойным голосом, хотя ее вид – растрепанный, мокрый – не вяжется с этим самым спокойствием. Секретарь поворачивается к ней и натянуто улыбается.

– Да, миссис Мунлайт.


– Что с ним, Алтон?

Секретарь поправляет очки в тонкой золотистой оправе.

– Не уверен, что могу говорить с вами об этом, – отвечает он.

– Алтон, он жив? Просто скажите мне это. Я не прошу многого, – Елена не сводит с него глаз.

– Да, миссис Мунлайт, он жив.

– Сильно… поврежден?

– Нет. Прошу извинить меня, но я действительно не должен больше ничего говорить.

Елена кивает и отворачивается к окну.

Чтобы омолодить вереск, его выжигают. Чтобы спасти свою любовь, Елена выжжет ее.

Аарон пожалеет о том, что сделал.

Лишь с тобой я хотела забыть обо всем.

После сумерек ты был рассветом.

Как потерю друг друга мы переживем?

Когда наша любовь – под запретом.





Глава 9

Прощание с солнцем




Если хочешь любви – будь сильным.



Я снова сижу в комнате ожидания отделения неотложной хирургической помощи Нью-Корвенского медицинского центра. Кроме меня, здесь нет ни души. И у меня, кажется, тоже души больше нет. Есть только страх, охвативший сердце черным пламенем.

Почему это произошло с моими родными?..

Держась за кулон в виде солнца, я смотрю в одну точку на белой стене – вокруг все белое, ни единого яркого пятна – и слушаю стук своего сердца. Сейчас за дверями, что всего лишь в шести ярдах от меня, до сих пор борются за жизнь Эша. Я толком не знаю, что с ним – знаю лишь то, что его состояние тяжелое, он потерял много крови и у него серьезные внутренние повреждения, в том числе пневмоторакс. Мэг час назад перевели в отделение реанимации и интенсивной терапии, и сейчас она находится в состоянии искусственной комы. Она подключена к аппарату искусственной вентиляции легких. Операция прошла успешно, но врачи не могут сказать, когда она придет в себя. Они вообще не могут дать какого-то однозначного ответа – говорят общими словами. Я не виню их – знаю, что они делают все для своих пациентов. Но…

Почему?..

Если бы я знала, как молиться, я бы молилась. Но все, что мне оставалось, крепко сжимать пальцы на коленях и просить небеса о помощи. Эш и Мэг не заслуживают подобного. Они должны жить дальше – как и прежде. Они заслуживают этого.

Я закрываю лицо руками. Время остановилось и теперь не течет, а застыло и давит на плечи. Я вижу перед собой настенные часы, но ничего уже не понимаю. Сколько я здесь нахожусь? Сколько длится операция Эштана? Сколько еще неизвестности меня ждет?

Я вспоминаю о Дастине и не могу поверить, что еще совсем недавно была счастлива с ним, а теперь мне кажется, будто меня разрывает на части из-за боли и страха. Я хочу слышать его голос, ставший вдруг родным, но мой телефон разряжен. Наверное, он меня потерял… Мне жаль, что так вышло – и я обязательно скажу ему об этом. Когда все закончится.

Ко мне подходит женщина с темной кожей и теплыми глазами. Она представляется социальным работником и угощает меня горячим кофе в стаканчике. Ее зовут Дженнифер Коэн, она участлива и заботлива. Дженнифер говорит мне о травмах Мэг и объясняет, что искусственная кома, в которую ее ввели, – это глубокий медикаментозный сон. Говорит, что обычно пациенты проводят в нем немного времени и он нужен для того, чтобы снять отек головного мозга. И что сейчас Мэг находится под тщательным наблюдением врачей и специальных мониторов. А значит, я могу волноваться меньше. Я понимаю, что миссис Коэн хочет успокоить меня, но мне все равно страшно.

– А что с Эштаном? – спрашиваю я.

– Пока говорить рано, но за его жизнь борются лучшие хирурги центра, – отвечает она мне. В ее глазах – искреннее сочувствие и, кажется, даже жалость. – Твоей тете и брату повезло, что их доставили сюда. Нью-Корвенский медицинский центр – один из лучших в стране.

– Повезло, – усмехаюсь я. Какое странное слово. – Им… очень повезло.

– Да, неправильное слово, – соглашается миссис Коэн.

Я зарываюсь пальцами в волосы. Мне кажется, что я нахожусь здесь уже век.

– У вас есть родственники или друзья, которые смогут приехать сюда и поддержать тебя? – осторожно спрашивает социальный работник.

– Нет, – шепчу я. – Мы друг у друга одни.

– Держись, дорогая. Ты сильная девочка.