Небеса Элис
Часть 35 из 55 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
– Я знаю, что ты уже проснулась.
Элис открыла глаза. Чжун сидел на корточках так близко, что их губы разделяла лишь тоненькая перегородка из воздуха. На лице любимого танцевали разноцветные пятна от телевизионного экрана.
– Я думала, что ты меня бросил, – прозвучало сердито.
Он нежно улыбнулся и покачал головой.
– Все хорошо? – Элис протянула руку к его растрепанным волосам. Чжуну шла короткая стрижка.
– Ты мне веришь? – тихо спросил он и, получив в ответ утвердительный кивок, продолжил: – Пообещай, что не испугаешься и не убежишь, чтобы ты не услышала.
– Мне уже страшно, – пошутила она.
– Ты должна мне доверять, другого пути нет. Обещаешь?
– Хорошо.
Она не понимала, к чему он ведет, но решила до поры до времени подождать с вопросами.
– Ты выглядишь усталым, – прикладывая ладонь к его ледяной после улицы щеке, произнесла она. Чжун осторожно взял ее руку, поцеловал пальчики и, заставляя девичье сердце сжаться в крошечный комочек от восторженного предчувствия, предложил:
– Идем спать?
Он помог Элис встать с дивана и не отпускал руки, пока они поднимались на второй этаж. Внутри девушка трепетала от волнения и сладостного ожидания. Казалось, что с каждой ступенькой, приближавшей их к комнатам, становилось труднее дышать. Лицо горело.
Чжун проводил подругу до дверей девичьей спальни, а потом одарил целомудренным поцелуем в лоб.
– Чаль чжа.
Элис могла поклясться, что у нее вытянулось лицо.
– Ты мне сейчас… спокойной ночи пожелал? – с запинкой уточнила она. Как бы ни было паршиво признавать, но в своем голосе, точно прозвучавшим со стороны, она расслышала откровенное разочарование.
Кореец отступил, спрятал руки в карманы и одарил ее таким понимающим взглядом, что в Элис вдруг алогично проснулась совесть. Будто нескромные желания или, еще хуже, высказанные вслух откровенные предложения, опорочили бы чистую карму их общего дома. Она неопределенно махнула рукой, догадываясь, насколько красноречивым выглядит ее замешательство, а потом не удержалась:
– Нет, ты серьезно собираешься спать?!
Чжун не дал ей договорить и не позволил передумать. Поцеловал, неожиданно и смело, сметая обиду, защитные барьеры и беспорядочные мысли. Элис жадно отвечала на поцелуи, стаскивала с него одежду. Под ногами плыл пол, в животе разливалось жидкое пламя.
Бесконечный мир растворился, сузился до одной смятой постели и сплетшихся обнаженных тел. Чжун был по-мужски дерзким и умелым. Не рассчитывал движений, не скупился на ласку и нежность. Она терялась, словно находясь на грани сна и яви. Ощущала под ладонями твердость мужского тела, видела бездонные, потемневшие от страсти глаза…
Позже, усталые и пресыщенные, накрывшись одним одеялом, они лежали на еще горячих простынях. Впервые за много дней бессонница уступила и на Элис накатывала сладкая дрема.
– Спасибо, что вернулась, – произнес в неземной тишине Чжун.
Девушка улыбнулась сквозь сон.
– Я решила, что умру от разочарования, если не узнаю, как ты целуешься.
Судя по ответному молчанию, мужчина шутки не понял.
– Господи, ты такой кореец, – вздохнула Элис, прижимаясь к нему. Уютно пристроив голову на крепком мужском плече, она провалилась в глубокий сон без сновидений.
***
Телефонный звонок словно взорвал в голове Марка ведро с гвоздями. Он дернулся, сморщился от утреннего света, казавшегося несоразмерно ярким и резавшим глаза. Непослушно-отлежанной рукой колдун попытался нащупать аппарат на тумбочке у изголовья кровати, но даже тумбочки найти не смог. Пиликающий мобильник обнаружился между подушками.
– Да? – хриплым голосом просипел Марк, прислоняя трубку к уху. Телефон разразился оглушительным стрекотом, заставившим колдуна болезненно дернуться. Выругавшись сквозь зубы, он включил вызов, даже не веря, что сумел пережить все перипетии и не сдохнуть от напряжения.
– Вознесенский, ты время видел? – проорала трубка голосом Полоцкого-старшего.
– Яков Игнатьевич? – не понял тот и послушно проверил время на экране мобильника.
Матерь божья! Одиннадцать?!
Марк резко сел, за что поплатился пронизывающей болью в затылке и покатившим к горлу комком тошноты. Осторожненько он прилег обратно на кровать, пристроил голову на подушку. Шефу ни жарко ни холодно оттого, как с ним разговаривают по телефону, растянувшись в постели или стоя навытяжку.
– Ты где сейчас?
Марка, признаться, этот самый вопрос тоже немало взволновал. Взгляд как раз остановился в розовом светильнике с белыми ромашками, спускавшемся с потолка. Колдун оглядел совершенно незнакомую комнату, судя по бело-розовым тонам, плюшевым медведям и фарфоровым куклам, принадлежавшую нежной барышне, и его прошиб пот.
– Ты почему молчишь?
– А? – Голос скатился до хрипловатого фальцета. – Что вы сказали, Яков Игнатьевич?
– Что произошло у нашего корейского друга?
Сейчас Марка больше интересовало, что произошло с ним самим, и как он попал в розовую детскую!
Одежда в педантичном порядке висела на деревянной напольной вешалке. Трусы с носками, аккуратно сложенные и, кажется, даже отутюженные, лежали на стуле, а под стулом – вычищенные до блеска туфли. Марк кашлянул в кулак. Он попал в дом к свихнувшейся Золушке?
– Вознесенский? – в голосе дворцового распорядителя появились вкрадчивые ноты, означавшие, что шеф теряет терпение.
– Вы говорите о Киме? – Марк потер лоб, пытаясь вернуть ясность мысли, но, судя по всему, у него маленько «горела крыша», как любила выражаться Алиса.
– А ты у себя приютил весь корейский полуостров? – рявкнул Полоцкий, и разнесчастный потеряшка отодвинул трубку от уха. – Конечно, я говорю про чертова Кима проклятого Чжуна! В следующем месяце его мачеха собирается к нам с официальным визитом!
При воспоминании о корейской железной леди у Марка нехорошо стрельнуло в левом глазу. Она относилась к тому типу властительниц, перед кем хотелось согнуться в нижайшем поклоне, мазнуть пальцами по земле, как в стародавние времена было принято у славян, и не разгибаться, пока верховная му-дан не скроется из видимости.
Марк сел на кровати, опустил ноги на ледяной пол и тряхнул головой, пытаясь прийти в себя.
– Эти азиаты вконец обнаглели! Нас просто уведомили о приезде! – ругался шеф. – За кого они нас принимают? За клоунов? У нас здесь что, проходной двор какой-нибудь? Сам рвет и мечет!
Марк попытался собрать мысли в кулак:
– Вы хотите выяснить причину приезда?
– А я, по-твоему, посплетничать позвонил?
Вдруг дверь в комнату с тихим скрипом отворилась. Мужчина резко обернулся. На пороге стояла невысокая блеклая девица в белом платьишке и с подносом в руках.
Та самая охочая до опрятности Золушка?
Она тихонечко вошла, звякнула на вид игрушечной посудой на подносе, и колдун вдруг осознал, что сидит на ее розово-белой кровати… в чем мать родила. Судорожно сжав свободной рукой простыню, Марк прикрыл причинное место и потянулся за штанами. Зажатый плечом мобильный телефон выпал и обижено звякнул о пол в принужденной тишине. Экран погас.
– Ты проснулся, любимый?
Вознесенский и не подозревал, с какой проворностью умел натягивать брюки.
– Здравствуйте, – пробормотал он, застегивая ремень на штанах. Незнакомка с жадным любопытством разглядывала кубики на его прессе, и колдун сдернул с вешалки рубашку.
– Я принесла кофе.
– Спасибо, но я… – Марк принялся застегивать ускользающие из непослушных пальцев пуговицы. – Давайте, выпьем кофе в следующий раз. Когда-нибудь… или лучше никогда.
– Ты ничего не помнишь?
Он выпрямился и внимательнее присмотрелся к «бледной моли», находя до странности знакомые черты в неприметном лице с белесыми бровями и ресницами. И тут его осенило! Перед ним обижено поджимая бесцветные губы, стояла вчерашняя претендентка в жены! Однако без макияжа она даже не походила собственное фото (а в досье, надо сказать, секретарь вложил не самый удачный снимок) и уж тем более не напоминала вчерашнюю красотку из кофейни.
– Помню… кое-что, – соврал Марк.
Ни-че-го! Он не помнил ровным счетом ничего. В голове будто зияла черная дыра.
Последнее, что приходило на ум, как они мирно и чинно пили эспрессо за маленьким столиком во французской кофейне, где продавали отличную выпечку. Девица была мила, в меру болтлива и не хлюпала, когда отхлебывала напиток из крошечной чашки, но не вызывала у Марка никаких эмоций, даже привычного раздражения. И если вопрос, как он попал в зефирно-кукольную комнату, отпал сам собой, то воспоминание о том, где он надрался до беспамятства, растворилось в частичной амнезии.
– Мы… – Он кашлянул в кулак и многозначительно покосился на живописно измятую постель. – Между нами что-то… кхм… случилось?
– А ты как думаешь? – тихо спросила девица.
Судя по тому, что Марк проснулся в первозданной красе, видимо, это самое и что-то еще другое случилось. А может, ни один раз.
– Извините, если я был груб.
– Ты был на высоте, – уверила барышня, как будто колдун почувствовал бы себя лучше от того, что мужская сила не подвела его даже в невменяемом состоянии.
– Рад слышать… – пробормотал он.
Марк впервые оказался в столь глупой ситуации. Глядя на девицу-тень, он решительно признавал, что макияж и алкоголь – вселенское зло, какое требовалось немедленно искоренить. Собственно, под предлогом искоренения колдун решил раскланяться.
– Мне пора.
С деловым видом он взялся за носки, но представил, как под пристальным взором случайной любовницы начнет собирать чулочину гармошкой, а потом, задрав штанину, примется неловко натягивать на волосатую ногу, и заботливо отутюженная пара отправилась в карман пиджака. Втискивать босую ступню в туфли, придерживая задник пальцем, оказалось страсть как неудобно, но Марк с честью справился с обуванием и выпрямился.
Девушка с подносом в руках молчаливо следила за его побегом. Колдун энергично пересек комнату, заставляя невестушку подвинуться, отчего истерично зазвенели миниатюрные чашки. Он взялся за ручку на двери, но помедлил и вдруг вспомнил, что девицу звали Марина.
Элис открыла глаза. Чжун сидел на корточках так близко, что их губы разделяла лишь тоненькая перегородка из воздуха. На лице любимого танцевали разноцветные пятна от телевизионного экрана.
– Я думала, что ты меня бросил, – прозвучало сердито.
Он нежно улыбнулся и покачал головой.
– Все хорошо? – Элис протянула руку к его растрепанным волосам. Чжуну шла короткая стрижка.
– Ты мне веришь? – тихо спросил он и, получив в ответ утвердительный кивок, продолжил: – Пообещай, что не испугаешься и не убежишь, чтобы ты не услышала.
– Мне уже страшно, – пошутила она.
– Ты должна мне доверять, другого пути нет. Обещаешь?
– Хорошо.
Она не понимала, к чему он ведет, но решила до поры до времени подождать с вопросами.
– Ты выглядишь усталым, – прикладывая ладонь к его ледяной после улицы щеке, произнесла она. Чжун осторожно взял ее руку, поцеловал пальчики и, заставляя девичье сердце сжаться в крошечный комочек от восторженного предчувствия, предложил:
– Идем спать?
Он помог Элис встать с дивана и не отпускал руки, пока они поднимались на второй этаж. Внутри девушка трепетала от волнения и сладостного ожидания. Казалось, что с каждой ступенькой, приближавшей их к комнатам, становилось труднее дышать. Лицо горело.
Чжун проводил подругу до дверей девичьей спальни, а потом одарил целомудренным поцелуем в лоб.
– Чаль чжа.
Элис могла поклясться, что у нее вытянулось лицо.
– Ты мне сейчас… спокойной ночи пожелал? – с запинкой уточнила она. Как бы ни было паршиво признавать, но в своем голосе, точно прозвучавшим со стороны, она расслышала откровенное разочарование.
Кореец отступил, спрятал руки в карманы и одарил ее таким понимающим взглядом, что в Элис вдруг алогично проснулась совесть. Будто нескромные желания или, еще хуже, высказанные вслух откровенные предложения, опорочили бы чистую карму их общего дома. Она неопределенно махнула рукой, догадываясь, насколько красноречивым выглядит ее замешательство, а потом не удержалась:
– Нет, ты серьезно собираешься спать?!
Чжун не дал ей договорить и не позволил передумать. Поцеловал, неожиданно и смело, сметая обиду, защитные барьеры и беспорядочные мысли. Элис жадно отвечала на поцелуи, стаскивала с него одежду. Под ногами плыл пол, в животе разливалось жидкое пламя.
Бесконечный мир растворился, сузился до одной смятой постели и сплетшихся обнаженных тел. Чжун был по-мужски дерзким и умелым. Не рассчитывал движений, не скупился на ласку и нежность. Она терялась, словно находясь на грани сна и яви. Ощущала под ладонями твердость мужского тела, видела бездонные, потемневшие от страсти глаза…
Позже, усталые и пресыщенные, накрывшись одним одеялом, они лежали на еще горячих простынях. Впервые за много дней бессонница уступила и на Элис накатывала сладкая дрема.
– Спасибо, что вернулась, – произнес в неземной тишине Чжун.
Девушка улыбнулась сквозь сон.
– Я решила, что умру от разочарования, если не узнаю, как ты целуешься.
Судя по ответному молчанию, мужчина шутки не понял.
– Господи, ты такой кореец, – вздохнула Элис, прижимаясь к нему. Уютно пристроив голову на крепком мужском плече, она провалилась в глубокий сон без сновидений.
***
Телефонный звонок словно взорвал в голове Марка ведро с гвоздями. Он дернулся, сморщился от утреннего света, казавшегося несоразмерно ярким и резавшим глаза. Непослушно-отлежанной рукой колдун попытался нащупать аппарат на тумбочке у изголовья кровати, но даже тумбочки найти не смог. Пиликающий мобильник обнаружился между подушками.
– Да? – хриплым голосом просипел Марк, прислоняя трубку к уху. Телефон разразился оглушительным стрекотом, заставившим колдуна болезненно дернуться. Выругавшись сквозь зубы, он включил вызов, даже не веря, что сумел пережить все перипетии и не сдохнуть от напряжения.
– Вознесенский, ты время видел? – проорала трубка голосом Полоцкого-старшего.
– Яков Игнатьевич? – не понял тот и послушно проверил время на экране мобильника.
Матерь божья! Одиннадцать?!
Марк резко сел, за что поплатился пронизывающей болью в затылке и покатившим к горлу комком тошноты. Осторожненько он прилег обратно на кровать, пристроил голову на подушку. Шефу ни жарко ни холодно оттого, как с ним разговаривают по телефону, растянувшись в постели или стоя навытяжку.
– Ты где сейчас?
Марка, признаться, этот самый вопрос тоже немало взволновал. Взгляд как раз остановился в розовом светильнике с белыми ромашками, спускавшемся с потолка. Колдун оглядел совершенно незнакомую комнату, судя по бело-розовым тонам, плюшевым медведям и фарфоровым куклам, принадлежавшую нежной барышне, и его прошиб пот.
– Ты почему молчишь?
– А? – Голос скатился до хрипловатого фальцета. – Что вы сказали, Яков Игнатьевич?
– Что произошло у нашего корейского друга?
Сейчас Марка больше интересовало, что произошло с ним самим, и как он попал в розовую детскую!
Одежда в педантичном порядке висела на деревянной напольной вешалке. Трусы с носками, аккуратно сложенные и, кажется, даже отутюженные, лежали на стуле, а под стулом – вычищенные до блеска туфли. Марк кашлянул в кулак. Он попал в дом к свихнувшейся Золушке?
– Вознесенский? – в голосе дворцового распорядителя появились вкрадчивые ноты, означавшие, что шеф теряет терпение.
– Вы говорите о Киме? – Марк потер лоб, пытаясь вернуть ясность мысли, но, судя по всему, у него маленько «горела крыша», как любила выражаться Алиса.
– А ты у себя приютил весь корейский полуостров? – рявкнул Полоцкий, и разнесчастный потеряшка отодвинул трубку от уха. – Конечно, я говорю про чертова Кима проклятого Чжуна! В следующем месяце его мачеха собирается к нам с официальным визитом!
При воспоминании о корейской железной леди у Марка нехорошо стрельнуло в левом глазу. Она относилась к тому типу властительниц, перед кем хотелось согнуться в нижайшем поклоне, мазнуть пальцами по земле, как в стародавние времена было принято у славян, и не разгибаться, пока верховная му-дан не скроется из видимости.
Марк сел на кровати, опустил ноги на ледяной пол и тряхнул головой, пытаясь прийти в себя.
– Эти азиаты вконец обнаглели! Нас просто уведомили о приезде! – ругался шеф. – За кого они нас принимают? За клоунов? У нас здесь что, проходной двор какой-нибудь? Сам рвет и мечет!
Марк попытался собрать мысли в кулак:
– Вы хотите выяснить причину приезда?
– А я, по-твоему, посплетничать позвонил?
Вдруг дверь в комнату с тихим скрипом отворилась. Мужчина резко обернулся. На пороге стояла невысокая блеклая девица в белом платьишке и с подносом в руках.
Та самая охочая до опрятности Золушка?
Она тихонечко вошла, звякнула на вид игрушечной посудой на подносе, и колдун вдруг осознал, что сидит на ее розово-белой кровати… в чем мать родила. Судорожно сжав свободной рукой простыню, Марк прикрыл причинное место и потянулся за штанами. Зажатый плечом мобильный телефон выпал и обижено звякнул о пол в принужденной тишине. Экран погас.
– Ты проснулся, любимый?
Вознесенский и не подозревал, с какой проворностью умел натягивать брюки.
– Здравствуйте, – пробормотал он, застегивая ремень на штанах. Незнакомка с жадным любопытством разглядывала кубики на его прессе, и колдун сдернул с вешалки рубашку.
– Я принесла кофе.
– Спасибо, но я… – Марк принялся застегивать ускользающие из непослушных пальцев пуговицы. – Давайте, выпьем кофе в следующий раз. Когда-нибудь… или лучше никогда.
– Ты ничего не помнишь?
Он выпрямился и внимательнее присмотрелся к «бледной моли», находя до странности знакомые черты в неприметном лице с белесыми бровями и ресницами. И тут его осенило! Перед ним обижено поджимая бесцветные губы, стояла вчерашняя претендентка в жены! Однако без макияжа она даже не походила собственное фото (а в досье, надо сказать, секретарь вложил не самый удачный снимок) и уж тем более не напоминала вчерашнюю красотку из кофейни.
– Помню… кое-что, – соврал Марк.
Ни-че-го! Он не помнил ровным счетом ничего. В голове будто зияла черная дыра.
Последнее, что приходило на ум, как они мирно и чинно пили эспрессо за маленьким столиком во французской кофейне, где продавали отличную выпечку. Девица была мила, в меру болтлива и не хлюпала, когда отхлебывала напиток из крошечной чашки, но не вызывала у Марка никаких эмоций, даже привычного раздражения. И если вопрос, как он попал в зефирно-кукольную комнату, отпал сам собой, то воспоминание о том, где он надрался до беспамятства, растворилось в частичной амнезии.
– Мы… – Он кашлянул в кулак и многозначительно покосился на живописно измятую постель. – Между нами что-то… кхм… случилось?
– А ты как думаешь? – тихо спросила девица.
Судя по тому, что Марк проснулся в первозданной красе, видимо, это самое и что-то еще другое случилось. А может, ни один раз.
– Извините, если я был груб.
– Ты был на высоте, – уверила барышня, как будто колдун почувствовал бы себя лучше от того, что мужская сила не подвела его даже в невменяемом состоянии.
– Рад слышать… – пробормотал он.
Марк впервые оказался в столь глупой ситуации. Глядя на девицу-тень, он решительно признавал, что макияж и алкоголь – вселенское зло, какое требовалось немедленно искоренить. Собственно, под предлогом искоренения колдун решил раскланяться.
– Мне пора.
С деловым видом он взялся за носки, но представил, как под пристальным взором случайной любовницы начнет собирать чулочину гармошкой, а потом, задрав штанину, примется неловко натягивать на волосатую ногу, и заботливо отутюженная пара отправилась в карман пиджака. Втискивать босую ступню в туфли, придерживая задник пальцем, оказалось страсть как неудобно, но Марк с честью справился с обуванием и выпрямился.
Девушка с подносом в руках молчаливо следила за его побегом. Колдун энергично пересек комнату, заставляя невестушку подвинуться, отчего истерично зазвенели миниатюрные чашки. Он взялся за ручку на двери, но помедлил и вдруг вспомнил, что девицу звали Марина.