Небеса Элис

Он отодвинул приятеля в сторону.

В отличие от Марка, Чжун не делил магию на цвета и, войдя в транс, с одинаковым успехом создавал, как смертельные проклятья, так и исцеляющие заговоры. Колдовство для таких, как он, имело единственный оттенок – серый.

Кореец хотел положить ладонь на место ожога, но помедлил.

– Не говори ей, когда она проснется! – процедил он, обращаясь к сонбэ.

– Про то, что ты прикасался к ней? – с иронией уточнил тот, но натолкнувшись на свирепый взгляд друга, проглотил смех.

– Иначе я расскажу, что раздевал ее – ты.

– Я нем, как рыба! – тут же сдался Марк.

Чжун осторожно дотронулся до нежной кожи и закрыл глаза. Сердце Эль, испугавшееся чужого проклятья, билось неистово, как закрытая в клетке дикая птаха.

Корейцу не требовалось произносить заклинания, как это делали остальные. Магия подчинялась ему без облеченных в слова просьб, было достаточно просто захотеть…

Ладонь под действием колдовства, точно намагниченная прилипла к телу девушки. Перед мысленным взором возник круглый золотой медальон с выгравированными инициалами, брошенный на дно прогоревшей ритуальной чаши, незнакомые лица… И внезапно в голове замелькали сцены из чужой жизни, словно вырезанные из кинофильма секундные ролики.

Чжун видел старый дом и отражение в зеркале заплаканной черноволосой девочки. А через мгновение появилась ночная поляна с потухшим кострищем и валявшимися без сознания подростками. Рядом стояло вызывавшее оторопь существо, вселившееся в тело высокого худосочного юноши со светлыми волосами. В юнце кореец узнал Виктора Полоцкого, будущего властителя города…

Они пришли в себя одновременно. Резко открыли глаза и уставились друг на друга.

– Ты что сейчас делаешь? – ледяным тоном спросила Эль.

Под издевательский смешок сонбэ Чжун отдернул руку, смутившись, как школьник. В центре ладони остался зеркальный отпечаток от медальона, привидевшегося колдуну в трансе, и по контуру бежали красноватые искры.

Окончательно придя в себя, девушка запахнула рубашку и быстро уселась на диване.

– Что происходит? Почему я была… голая? – Она поперхнулась словами.

– Технически ты была почти полностью одетая, – не моргнув глазом, воспротивился Марк и, заметив, как соседка задохнулась от возмущения, тут же ретировался: – Мы только расстегнули рубашку, чтобы проверить, какое ты поймала проклятье.

– Меня прокляли? – Эль недоуменно моргнула и, застонав от конфуза, закрыла вспыхнувшее лицо руками. Похоже, она припомнила, что от боли рухнула в обморок.

– Я убрал колдовство на некоторое время. – Чжун продемонстрировал ладонь в качестве доказательства, что не являлся извращенцем и не лапал ее, как она, похоже, подумала. – Чтобы снять порчу окончательно, нужна вещь, через которую тебя прокляли.

– Вещь?

– Я видел золотой медальон с твоими инициалами. Вы их называете ладанками.

Судя по тому, что с лица Эль сошли абсолютно все едва-едва затеплившиеся краски, она догадалась, о каком украшении шла речь.

– Ты знаешь, кто тебя мог проклясть? – предположил сонбэ Марк, внимательно следя за реакцией соседки.

Та кивнула, а потом встала и, словно под гипнозом, направилась в прихожую. Не нарушая единодушного молчания, мужчины следили за тем, как она натянула куртку и вышла за дверь, забыв переобуть розовые тапочки с помпонами. Несколькими секундами позже Эль вернулась, растеряно огляделась и принялась натягивать сапоги.

– Я тебя отвезу, – предложил Марк.

– Нет, я ее отвезу, – твердо заявил Чжун. Острые, как наточенные ножи, взгляды мужчин встретились. Вряд ли сонбэ осознавал, сколько досады отразилось в его лице – он всегда позволял другим читать свои эмоции.

– Парни, спасибо, конечно, за рыцарство и все такое прочее… но я еду в дом к Полоцким, – вмешалась Эль в безмолвную дуэль мужчин. – Не думаю, что кому-то из вас там стоит появляться.

Она вышла и плотно закрыла за собой дверь.

Наплевав на реакцию сонбэ Марка, отчего-то решившего, будто новая соседка находится под его крылом, Ким Чжун направился в прихожую.

– Я прослежу за ней.

Он собирался выяснить, какие демоны прятались в душе незнакомки из соседней комнаты, так талантливо умеющей хранить чужие секреты.





***

Элис часто снился один и тот же кошмар. Она металась по совершенно пустым комнатам в разрушавшемся доме с лестницей, ведущей к заколоченной двери. На голову сыпались куски побелки, летели осколки камней и клоки золотистых обоев. Под ногами проваливался наборный паркет. Она молила о помощи, рыдала, ища выход. И неизбежно погибала под обломками. Сидя в безопасном автомобиле рядом с Ким Чжуном, девушка не верила, что решится хотя бы приблизиться к дому из страшных снов.

– Я пойду с тобой, – заметив колебания соседки, заявил кореец и немедленно заглушил двигатель. С того момента, как колдун приказал ей усесться на пассажирское сиденье и пристегнуть ремень, он не проронил ни слова, а теперь решил войти в страшный дом вместе с нею.

– Не надо. – Элис открыла дверь и выбралась на идеально гладкую подъездную дорожку.

– Постой! – Чжун заставил соседку помедлить и заглянуть в салон. – Если тот, кто тебя проклял, откажется доставать медальон, то просто переверни ритуальную чашу.


– Не думаю, что до такого дойдет.

Элис действительно считала, что, наводя заклятье, Виктор не желал причинить ей реального вреда, а хотел вызвать на встречу. Он всегда выбирал исключительно странные способы для того, чтобы просто увидеться.

Прошмыгнув между тесно припаркованных во дворе автомобилей, Элис поднялась на крыльцо. Она потянула тяжелую дверь за влажную от холода ручку и оцепенела перед сумрачным холлом. Чудилось, будто стоит перешагнуть через порог, как под ногами провалится пол.

Однажды умный психиатр посоветовал Элис побывать в особняке из кошмаров, чтобы справится с приступами удушья. Он называл этот способ – «метод содранного пластыря». Однако тот же эскулап рекомендовал ей посетить бесполезные курсы по управлению гневом, а пациентов, страдающих мизофобией, заставлял ковыряться в мусорной корзине из-под своего рабочего стола, заранее выбросив туда какую-нибудь гадость вроде подпорченной банановой кожуры. Так что в компетентности, а главное, в адекватности врача возникали большие сомнения.

– Вот мы и проверим твою теорию «содранного пластыря», доктор, – пробормотала Элис и, зажмурившись, перешагнула через порог.

В особняк чужаков не пускало защитное заклинание, но однажды Виктор объявил, что двери его дома всегда открыты для Алисы. Было немного пугающе понимать, что за семь лет он не отменил давнего приглашения.

– А я все думал, решишься ты войти или нет, – раздался сверху насмешливый голос Полоцкого.

Элис подняла голову, взглядом ища хозяина дома. Облокотившись о полированные перила, он стоял на верхней площадке красивой лестницы и, видимо, уже давно наблюдал за нерешительным вторжением ночной гостьи.

– Казимир увидел, что ты приехала, – пояснил Виктор. – Кто тебя привез? Вознесенский? У него недешевая тачка. Видимо, отец платит ему хорошие деньги. Как ты думаешь, может, мне тоже устроиться во Дворец?

– Где он? – резко перебила Элис разговорившегося колдуна.

– Кто? Мой отец?

– Мой медальон!

Виктор странно улыбнулся и, засунув руки в карманы, отошел от перил.

– Поднимайся, Принцесса.

Она взбежала по лестнице и нагнала Виктора в тускло освещенном коридоре.

– Чаша где-то спрятана? – бросила Элис и толкнула первую попавшуюся дверь, но за ней пряталась пустая темная комната без мебели. Точно в кошмарном сне.

Со снисходительной улыбкой, не пытаясь остановить штурм, Виктор следил за тем, как гостья открывала все двери подряд, но находила лишь пустые холодные помещения, наполненные пугливым эхом и мраком.

– Это знаменательно, что ты пришла именно сегодня, – произнес он, следуя за девушкой.

– О чем ты?

И вдруг Элис вспомнила, что ровно семь лет назад в эту ночь они, тринадцать неразумных подростков, собрали колдовской круг и вызвали демона. Видимо, догадка отразилась у нее в лице.

– Вижу, ты поняла, о чем я говорю.

Виктор распахнул двустворчатые двери в большую гостиную. Элис была готова назвать жест театральным, но одного взгляда внутрь оторопевшей комнаты оказалось достаточно для того, чтобы проглотить иронию.

Полукровка думала, что забыла внешность участников ритуала, ведь с некоторыми из них ей довелось увидеться только один раз в жизни – на ночной поляне, но она ошибалась, как и во многом остальном. Элис узнала каждого и затруднялась ответить, кто выглядел более ошеломленным из-за неожиданного свидания – она сама или друзья Виктора?

Походило на то, что они встречались каждый год, словно безумцы, пытавшиеся восстановить в реальности забытый вечер, очевидно, круто изменивший их жизни.

– Достань мой медальон, – тихо попросила Элис, искоса глянув на Полоцкого.

– Но я не бросал в чашу твой медальон, – спокойно возразил он.

– Тогда кто?

– Она сказала, что ненавидит тебя.

Тут взгляд Элис остановился на худенькой девичьей фигурке в небесно-голубом платье, напоминавшем наряд из давнего кошмара, и в голову пришла растерянная мысль, что благородный цвет подчеркивал удивительной красоты глаза младшей сестры.

– Верни мне ладанку, когда закончишь развлекаться, – глядя в упор на смутившуюся сестру и кое-как сохраняя внешнюю невозмутимость, тихо попросила Элис. – С медальона надо снять проклятье.

Она не нашлась, что еще добавить. Развернулась и, толкнув Виктора плечом, быстрым шагом направилась к лестнице.

Ее преследовало острое чувство дежавю. Она видела в прошлом подобные сцены, поменялись лица, но не отвратительная атмосфера разврата утопшей в полумраке комнаты. Осознавала ли Мила, что попала не на светскую вечеринку, а на шабаш, где колдуны из элиты творили ужасные вещи с другими людьми и отвратительные – друг с другом?

Элис вдруг почувствовала, как к горлу подкатил тошнотворный комок. Колени подогнулись, и она схватила за перила лестницы, чтобы устоять на ногах. В тишине разнесся быстрый перестук каблуков.

– Алиса, стой! – Позвала Мила, но старшая сестра проигнорировала оклик и быстро спустилась по ступенькам.

Колдунья нагнала ее в центре холла.

– Почему ты не перевернула чашу, а просто ушла?

– А я должна была? – Элис остановилась, понимая, что избежать ссоры, наверное, не удастся.