Не ждите меня в Монте-Карло

– В порядке, – отрывисто бросил он. – Если не считать того, что его накачали снотворным. – Чтобы вам все стало ясно, коротко изложу суть событий. Как мы и предполагали, речь идет о наследстве нашей матери.

– А что случилось? – осторожно спросила Вероника, потому что Медников замолчал. Вероятно, для того чтобы перевести дух.

– Она все промотала, – сообщил со своего места Эдуард. – Продула в карты.

– Оказывается, в последние несколько лет мама подсела на покер, – ноздри Леонида Филипповича раздулись. – Состояла в клубе… Незаконном, конечно. – Он ядовито улыбнулся старикам, которые по-прежнему помалкивали. – Под нее собирали дорогую игру, приглашали знаменитых игроков… Надо же, я постоянно держал под контролем сына – не пошел ли он по кривой дорожке. Но мне и в голову не приходило, что нужно было проверять и собственную старушку-мать.

– То есть никакого наследства больше нет? – уточнила растерявшаяся Вероника.

– Эльза владела коллекцией старинных украшений, – наконец-то подал голос седовласый старик, сверкнув глазами. – По мере необходимости она выставляла их на аукционах. Некоторые вещи просто так было не продать, приходилось сначала получать экспертное заключение в музеях.

– Знакомьтесь, Вероника, – с веселой злостью воскликнул Медников. – Смычкин Евгений Леопольдович. И его подручная – Анна Игнатьевна… Как вас там по фамилии?

– Плетнева, – подсказала старушка и мило сложила губы сердечком.

– Эти господа похитили моего сына и засунули в какой-то гнилой подвал только потому, что мама им задолжала.

– Четыре миллиона двести пятьдесят тысяч рублей, – торжественно подтвердил Смычкин.

– У нас есть расписка, – голос у Анны Игнатьевны оказался писклявым, вполне под стать ее хрупкому телосложению.

– Если есть расписка, зачем было похищать Богдана? – Вероника переводила взгляд со стариков на Медникова и обратно.

– Затем, что расписку предъявить не представлялось возможным, – с большим достоинством ответил Смычкин.

– Они не смогли подобраться к моему брату, – пояснил Эдуард, продолжая сидеть в вальяжной позе. – На незнакомые телефонные звонки он не отвечает, а его помощники сразу посылают сомнительных личностей куда подальше. Подойти к нему вот так, запросто, невозможно. Пешком он не ходит, сразу садится в машину. Телохранитель отгоняет всех желающих пообщаться без предварительной договоренности. Послать свои требования по почте они не могли, потому что не знали домашний адрес Леонида. А когда отправляли их на адрес фирмы, они терялись где-то в отделе писем.

– Мы приезжали на похороны Эльзы, – вставил свои пять копеек Смычкин. – Но говорить о долгах усопшей над ее могилой было как-то неловко.

– Так вот где вы его видели, – обратилась Жанна к Леониду Филипповичу. – На похоронах вашей матери.

Медников кивнул и специально для Вероники пояснил:

– К тому же юрист сказал им, что писулька моей матери не имеет законной силы.

– Могли бы свой миллион в карты выиграть, – презрительно бросила Лидия.

– Мы не бедные. И не глупые, – вздернула подбородок Анна Игнатьевна. – Но в жизни, как и в покере, все должно быть по-честному. Это наши четыре миллиона.

– Четыре миллиона двести пятьдесят тысяч, – по инерции подсказал Смычкин.

– Погодите, – Вероника в задумчивости смотрела на стариков. В ее голове бродили какие-то смутные, еще не оформившиеся сомнения. – Теперь мы поняли, зачем вы похитили Богдана. А вы помните, когда именно вы провернули это дело?

Смычкин и его подручная озадаченно переглянулись.

– Когда же это было? – пробормотал старик, нахмурив кустистые брови, напоминавшие пучки заиндевевшей травы. – Не могу сейчас сказать. Подзабыл.

Но Вероника решила не откладывать дела в долгий ящик, начала задавать наводящие вопросы и вскоре все-таки выяснила, что старики выманили Богдана из дома как раз в день Маринкиной свадьбы, где-то около полудня.

– Так, хорошо. А как вы заманили Богдана в ловушку? Где вы его подкараулили?

– Знамо где, – повела птичьим плечиком Анна Игнатьевна, – в квартире Эльзы. – Мы знали, что он хоть и не живет там, но частенько наведывается. Когда мы разработали план и все подготовили, просто пришли и позвонили в дверь. Нам повезло с первого же раза, Богдан оказался дома.

– А историю мы для заманки придумали – просто конфетка, – поддержал ее подельник. – Мол, нам, старичкам, срочно требуется его помощь, и дело срочное, просто жизнь или смерть.

– Хотя, сказать по правде, он не слишком загорелся идеей нам помогать, – хихикнула бабуся, – только от нас так легко не отделаешься. Мы уж так взяли его в оборот, что он в результате сдался.

– И отвез нас в загородный домик к нашим друзьям, – подхватил Смычкин. – Ну а там уж дело техники.

– А про то, как до вас добраться, так мальчик сам подбросил нам идею: рассказал, что его папа сейчас путешествует на большом корабле, ничего не утаил, – Анна Игнатьевна удовлетворенно улыбнулась.

– Вот мы и подумали: нужно поехать в круиз и потребовать свое. Получаем деньги – отпускаем мальчика.

– Но с ним все в порядке, можете не сомневаться, – снова встряла старушка. – Наши помощники из членов клуба кормят его вареной рыбой и лимонами, чтобы не было рахита от сидения в подвале. И цинги.

– Вы в курсе, что оба сядете в тюрьму за похищение человека? – прервал их разглагольствования Медников.

При слове «тюрьма» Анна Игнатьевна тихонько икнула, а Смычкин извлек из кармана брюк облатку валидола и тоном, каким предлагают сигарету, спросил у нее:

– Таблеточку?

– Послушайте, а с Андреем точно все в порядке? – напряглась Вероника. – Снотворное тоже ведь бывает разным. Чем вы его одурманили?


– Не собираюсь сыпать названиями лекарств. Врачебная, знаете ли, этика. Вы имеете дело с бывшим врачом-реаниматологом, – не без гонора заметил Смычкин. – С пациентом ничего не случится, к утру проспится.

– Богги вы тоже накачали лекарствами? – уточнила Лидия. – В ее голосе смешались высокомерие и страх.

– Не переживайте, мы бы ни за что не навредили любимому внуку Эльзы, – ответил Смычкин. – И мальчик совсем не испугался, потому что отлично нас знает.

– Конечно, разве он ожидал от двух божьих одуванов такого коварства? – подала голос Овсянкина.

Вероника перевела взгляд на блогершу. Ей снова пришла в голову мысль, которая уже возникала у нее по ходу этого самодеятельного разбирательства, но потом исчезла.

– По всему выходит, что после спортклуба Богдан отправился в квартиру бабушки, – заговорила она, пристально глядя на Овсянкину. – И поехал он туда для того, чтобы приготовить все для романтического свидания с Николь. Но ты утверждаешь, что они смертельно поссорились на стоянке. Показываешь фотографии… Как-то все это не вяжется.

– Скоро Богдан сам нам расскажет, когда, куда и почему поехал, – вмешался Эдуард, которому было совершенно непонятно, для чего Веронике нужны все подробности похищения его племянника. – Слава богу, с ним все в порядке.

– Ты кого-нибудь отправил выручать Богги? – спросила Лидия у мужа.

– Ну, разумеется, – досадливо поморщился тот. – Мне сразу же сообщат, когда можно будет с ним связаться.

– Да, но где же в таком случае ваша подруга Николь? – задала Жанна тот самый вопрос, которого Вероника давно ждала. – Выходит, ее не похищали вместе с Богданом?

– Мы не похищали, – мгновенно отреагировал Смычкин. – Никакой подруги при мальчике не было.

– В этом я еще не разобралась, – твердо сказала Вероника, которая ни за что на свете не собиралась выдавать Николь, спрятавшуюся в Кипелкове.

Пока не выяснится, кто накачал их обеих на свадьбе снотворным и поменял местами, лучше молчать. Одно ясно – это был не Богдан. Потому что стариканы вывезли его из квартиры Эльзы еще утром, а лимонадом со снотворным их с Николь напоили вечером. Сам черт ногу сломит!

– И что вы собираетесь делать с этими людьми? – Жанна глазами указала на парочку стариков-разбойников.

– Я подумаю, – ответил Медников. – А пока пусть себе плывут. Вернемся в Москву, я с ними разберусь, уж поверьте.





* * *


Конечно, на шикарном лайнере обычных «танцулек» просто и быть не могло. Вечер «Total Black» оказался настоящим шоу – со спецэффектами, знаменитым диджеем, восседавшим на серебристом постаменте, и красавцами-ведущими. Вероника в элегантном, но очень тесном платье чувствовала себя сарделькой, которую засунули в оболочку для сосиски. Когда в девять часов вечера она открыла нарядному Гаврилову дверь, тот озадаченно посмотрел на нее и сказал:

– Выглядите великолепно. Только вам не кажется, что маленькое черное платье не должно быть настолько маленьким?

В ответ она усмехнулась, подумав про себя, что лучше задохнется, чем купит себе еще хоть один наряд. Впрочем, мысль о том, чтобы сбежать и расстегнуть проклятую молнию, не оставляла ее ни на минуту. Дышать приходилось неглубоко и часто, а те горькие чувства, которые должны были охватывать ее рядом с практически потерянным для любви Гавриловым, удивительным образом потускнели и ушли на второй план.

– Тур вальса? – спросил между тем ее кавалер, протягивая Веронике руку.

– С удовольствием, – ответила та голосом, полным скрытого страдания.

– А вы точно не упадете в обморок, как Элизабет Суонн?

– Это та девушка, которая свалилась со скалы в «Пиратах Карибского моря»? Надеюсь, что нет. В случае чего сделаете мне искусственное дыхание, – ответила Вероника с натужной улыбкой.

Но когда грянул вальс «Амели» и Гаврилов положил руку ей на талию, у Вероники окончательно сбилось дыхание. Музыка была красивой и горькой, как черный шоколад, как рябиновый биттер, как безответная влюбленность. Гаврилов был чертовски красивым в черном костюме и казался таким удивительно беспечным, что на него оглядывались симпатичные незнакомки. Веронику внезапно накрыл сумасшедший восторг момента. Она будто парила в невесомости, увлекаемая Гавриловым, который уверенно вел ее в танце и при этом очень бережно держал за талию. Он прикасался к Веронике щекой, а иногда отстранялся, чтобы заглянуть ей в глаза. И он хорошо улыбался – без своей обычной иронии. Музыка была плотной, почти осязаемой, и Вероника уже не могла сказать, что чувствует.

Они станцевали еще несколько танцев, в том числе довольно зажигательных. Гаврилов не глазел по сторонам и как будто вовсе забыл про то, зачем они сюда пришли. Вероника почувствовала, что постепенно начинает оттаивать. И в этот момент Гаврилов наклонился к самому ее уху и тихо сказал:

– Вы не обидитесь, если я пропущу один танец? Хороший момент, чтобы поговорить с Татьяной.

И он глазами указал на свою жену, которую, оказывается, все это время держал в поле зрения.

Вероника растерялась. Но тут же снова взяла себя в руки.

– Конечно, идите, – легкомысленным тоном сказала она. – А я пока отдохну.

– Где я вас потом найду? – спросил Гаврилов, глядя поверх ее плеча.

– Ну, не знаю. Буду стоять одна возле какой-нибудь из колонн. А если нет, значит, я ушла, чтобы снять чертово платье и отдышаться.

– Мне нужно поторопиться, пока Карманова нет – он очень драчливый.

Вероника отошла в сторонку и действительно прижалась спиной к колонне. Но тут свет приглушили, и цветные прожектора ударили по танцующим. Один из них выхватил фигуру Гаврилова, который в этот момент держал свою жену за руку и хохотал, откинув голову назад. И Вероника вдруг так остро почувствовала свое ужасное одиночество – и не только здесь, на этом лайнере, – что слезы как-то сами собой навернулись на глаза.

Она сразу решила уйти. А чтобы Гаврилов не подумал, будто с ней что-то не так, отправила ему сообщение: «Платье меня доконало. Хочу полежать в ванне и почитать книжку. Надеюсь, вы преуспели! Завтра все расскажете».

Вероника забежала в каюту переодеться, после чего отправилась в казино и несколько часов просидела за игровыми автоматами, постаравшись выбросить из головы все свои проблемы. Выиграв сотню евро, она решила тут же прокутить их в ресторане. Ей захотелось посидеть в каком-нибудь уютном месте с бокальчиком каберне «Совиньон». Но поскольку желания бродить по палубам не было никакого, она поднялась наверх, в знакомый бар, где они недавно пьянствовали с Гавриловым.