Не ждите меня в Монте-Карло
Часть 33 из 42 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
– Значит, «Серебряный лист» перевесил мой особняк. Возможно, Жанна была убедительнее меня. – Лидия недобро усмехнулась.
– Не выдумывай, – не поведя бровью, ответил Медников равнодушно. – Жанна для меня – близкая родственница. И ничего больше.
– Это ты так говоришь! И вообще… Я ненавижу, когда ты разговариваешь таким тоном. Болтать я больше не собираюсь. Тема закрыта. Но я погляжу, как ты поступишь. По-мужски или по-медниковски.
С этими словами Лидия развернулась и ушла, оставив мужа в одиночестве стоять на палубе. Вероника с облегчением покинула свой наблюдательный пост и скрылась в ближайшем кафе. Сейчас ей требовалась очень большая чашка «капучино». Тут было о чем поразмыслить. Выходит, Лидия ревнует мужа к Жанне или скорее к ее фестивалю. Лидия требует отлучить ее и Эдуарда от денег, угрожая в противном случае помешать какой-то сделке. Она считает, что до сих пор была белой и пушистой, позволяя мужу делать все, что ему вздумается. Но теперь баста, она вышла на тропу войны. Возможно, похищение Богдана стало спусковым крючком, который вывел ее из равновесия. Эдуард ведь упоминал, что Богдан и Лидия очень привязаны друг к другу. «Каким, интересно, нужно обладать характером, чтобы привязаться к Лидии?» – подумала Вероника, слизывая пенку с верхней губы. Помнится, познакомившись с Богданом, она для себя решила, что он противный. Хотя, конечно, держится как хозяин жизни и внешне очень даже ничего.
Размышляя, Вероника заметила незнакомого крепыша, рыжего, как апельсин, одетого в белые штаны, футболку с российским флагом и шлепанцы. Он смотрел на нее, уперев язык в щеку, и как будто раздумывал, подойти или нет. «Не надо, не приближайся», – про себя приказала ему Вероника. Но, вероятно, крепыш не умел читать мысли на расстоянии, потому что вразвалочку двинулся к ее столику. Пара секунд, и вот он уже стоит напротив.
– Ну и чего, по-вашему, это очень умно, да? – спросил он.
Вероника так удивилась, что даже повертела головой, чтобы проверить, нет ли кого рядом. Выходило, что крепыш обращается именно к ней. У него был широкий нос и круглые зеленые глаза в рыжих ресницах. Ни слова не говоря, он ловко приподнял за спинку свободный стул, утвердил его на полу и плюхнулся на сиденье. Удобно устроился и закинул ногу на ногу. Вероника внимательно изучила его голые пальцы и подошвы шлепанцев, но не сказала ни слова. Сам начал, пусть сам и продолжает.
– Ну, чего вы с Гавриловым задумали? – довольно развязно спросил рыжий, сверля Веронику взглядом. – Хотите нам напакостить? Ну, так ничего у вас не получится. Танюшка к нему не вернется, и точка.
Вероника думала всего секунду. Она настолько быстро сообразила, в чем дело, как будто была подключена к суперкомпьютеру «Вулкан».
– Вы ведь Николай Карманов? – уточнила она вкрадчивым тоном.
– Ну, я.
– Вы замечали, что постоянно говорите «ну»? Советую вам так и написать на своей визитной карточке: «Ну, я, Николай Карманов».
– А чего хамите-то? – рыжий внезапно обиделся. – Ну, вот скажите, чего вы с Гавриловым на нашей «Принцессе» забыли? Других кораблей нету? Он чего думает, покрутится перед Танюшкой с вами в обнимочку, она ща взревнует и прибежит к нему обратно? Не прибежит, так и знайте. Он неудачник.
Теперь все стало понятно. Понятно, почему вчера Гаврилов то и дело исчезал и постоянно проверял сообщения. Судя по всему, Карманов увел у него не только клиентов, но и женщину. И он купил билет на «Золотую принцессу», чтобы ее вернуть, а вовсе не для того, чтобы посчитаться с бывшим партнером. У Вероники так резко испортилось настроение, что ей даже расхотелось допивать кофе. Выходит, дело было вовсе не в восстановлении справедливости, тут замешана любовь. Гаврилов влюблен в другую, а флиртуя с ней, просто валяет дурака. Вероника почувствовала, как сердце, словно получившая пробоину лодка, наполняется горечью, собираясь идти ко дну. В висках застучала кровь.
– Ну, вон она, моя красавица, – сообщил между тем Карманов плотоядным тоном и пальцем указал на молодую женщину, которая прогуливающейся походкой шла по променаду, высоко подняв голову.
Субтильная брюнетка со стрижкой каре. Короткие штанишки, широкая рубаха, бижутерия в стиле хай-тек. Ничего особенного внешне, зато красиво подано. «Как картофельное пюре с котлетой, но в ресторане, – подумала Вероника. – С веточкой розмарина, гранатовыми зернышками и соусом от шефа. Эту женщину любит Гаврилов. Так сильно любит, что мечтает ее вернуть. Для этого он даже взял отпуск, хотя пострадавший бизнес наверняка требовал его присутствия».
– А чего вы хотите от меня? – спросила Вероника сердито. – Мне ваши проблемы по барабану.
– Ну, просто скажите Гаврилову своему, чтобы дурака-то не валял. Не крутился возле.
– Пусть ваша Танюшка сама ему скажет, – отбила подачу Вероника. – Кроме того, может быть, ей нравится, что он хочет ее вернуть. Женщины любят рыцарей. Особенно хорошо воспитанных и нормально одетых.
Это был не просто камешек в огород Карманова, а настоящий кирпич, который она бросила, даже не дрогнув. Рассчитывая попасть дураку прямо по лбу.
– Ну, в общем, вы это, – сказал Карманов, поднимаясь на ноги. – Короче, передайте, что я ему велел сваливать. Так что… вот.
– Куда сваливать-то? Мы в открытом море, – насмешливо ответила Вероника, а потом все-таки не выдержала и воскликнула: – Как вы смогли отбить у Гаврилова клиентов?! Мало того что вы бесцеремонный, так еще и двух слов связать не можете. Нормальные люди не захотят иметь с вами никаких дел.
– Та я знаю, – усмехнулся тот, показав два ряда ровных крепких зубов. – Для этого у меня Танюшка есть. Клиент на нее клюет, как сазан на раковую шейку.
– Ага, – протянула Вероника. – Так это был не любовный треугольник, а рейдерский захват. Танюшка нужна вам для дела. А сама-то она в курсе?
Карманов обеспокоился. На его широком лбу прорисовалась одинокая морщинка. Ему явно захотелось повернуть время вспять, отмотать до того момента, когда он заметил Веронику, и не подходить к ней вовсе.
– Ну, в общем, разговор окончен, – неуверенно сказал он и ретировался, шлепая резиновыми тапочками.
Вероника была разочарована в дым, а настроение ее упало ниже ватерлинии. Она прошла на корму и стала наблюдать за морем, чувствуя себя неприкаянной душой, которая никому по-настоящему не интересна. «Если меня сейчас утопят, то и пусть», – думала она, даже не побеспокоившись о том, кто находится рядом. Да уж… Счастье редко жмет на газ и катает вас с ветерком по всему миру. Ему быстро надоедает эта развлекуха.
Звучавшая вокруг иностранная речь убаюкивала ее, Вероника смотрела и смотрела вдаль, но даже море ей сейчас казалось бутафорским, примитивно-синим, не вызывавшим внутреннего трепета, который она обычно испытывала, вглядываясь в толщу воды.
Из оцепенения ее вывели какие-то женщины, которые прошли мимо, переговариваясь по-русски.
– Представляете, муж все еще называет меня котеночком. А тебя?
– Меня курочкой.
– А меня Верой Петровной, – заключило чье-то контральто.
Вероника горько усмехнулась. Выйдет ли она когда-нибудь замуж? Или останется навсегда одна – прожженная репортерша, охрипшая от разговоров и пропитавшаяся запахом дрянных гостиниц?
– Вероника! Так, кажется? – услышала она позади себя голос Эдуарда. – Есть какие-нибудь новости о вашей подруге?
– Нет, – ответила та, неохотно обернувшись. – Никаких новостей.
Эдуард выглядел отдохнувшим и счастливым. Под наполовину расстегнутой рубашкой виднелась гладкая загорелая кожа.
– Лично я на вас совсем не злюсь, – покровительственно улыбнулся он. – Мы все люди, все человеки – не плохие и не хорошие. И столько в нас всего намешано…
Вероятно, Эдуарду казалось, что после того, как ее разоблачили, Вероника будет страшно комплексовать. А потому решил поддержать ее дружелюбной беседой.
– Вот, например, моя жена, – продолжал он. – В ней все находится в равновесии – поэтическая труха в голове и практичное отношение к жизни. Утром я вижу, как она бродит по веранде в шелковом пеньюаре, держит в одной руке тост с джемом, в другой – книжицу и нараспев читает Гумилева: «Восемь дней от Харрара я вел караван сквозь Черчерские дикие горы. И седых на деревьях стрелял обезьян…» Ну, вы понимаете! Эдуард засмеялся, откинув голову. – А через час вижу ее в трико, потную и сосредоточенную, она под стук метронома тренирует тело, качает мышцы. Мне кажется, она ко всем относится как к потенциальным врагам. Утверждает, что женщина должна уметь постоять за себя.
Застигнутая врасплох его напором, Вероника только молча хлопала глазами. «Вы что, совсем не волнуетесь за племянника?» – хотела спросить она. Но в последний момент смягчила формулировку:
– Скажите, а вы волнуетесь за племянника?
Эдуард пожал плечами:
– Волнуюсь, но… Богдан что-то мутит. Сначала исчезло наследство нашей матери, теперь появилось требование выкупа. Вот просто против воли приходит в голову, будто парень во что-то ввязался.
«Так, кажется, у братьев одна и та же версия, – отметила Вероника. – Они оба не верят в то, что Богдану угрожает реальная опасность. Сообщи я им, что Николь в порядке, они и вообще порвут на клочки записку с требованием выкупа».
– А что Купцов? Он ведь пропал.
– Слушайте, мой брат во всем разберется. Но если честно… У Андрея большие финансовые проблемы, и Богдан мог что-то такое ему посулить…
– Продажный телохранитель? – подняла брови Вероника.
– Ну, Богдан ведь не кто-нибудь, а сын босса. Возможно, Андрей встал на его сторону, чтобы от чего-то уберечь. Рано или поздно мы все узнаем.
Эдуард снова переключился с интересующей Веронику темы сначала на свою жену, а потом и на живопись. Но ей сейчас совершенно не хотелось вести светские беседы. А хотелось запереться в каюте, накрыться с головой одеялом и лежать неподвижно до тех пор, пока лайнер не завершит круиз. К счастью, Эдуард не стал задерживаться надолго и после нескольких ничего не значащих фраз ушел, тихонько насвистывая.
Вероника действительно решила уйти в каюту и затаиться там. Конечно, она не станет забираться в постель и рыдать. Зато сможет избавить себя от встреч и разговоров – хотя бы до вечера. Ей нужно время для того, чтобы примириться с обманом Гаврилова и настроиться на философский лад. Снова почувствовать себя самодостаточной девушкой, которая не строит личных планов.
По дороге она натолкнулась на Жанну, которая неспешно шла по палубе, взирая на мир сквозь большие солнечные очки. Увидев Веронику, она вскользь улыбнулась. Кажется, ей было все равно, кто перед ней – Николь или Вероника. Они обменялись приветствиями и разошлись. Однако в самый последний момент Вероника бросила на жену Эдуарда еще один короткий взгляд и тут кое-что заметила. Кое-что такое, что заставило ее замереть на месте. Жанна была одета в юбку и футболку из очень тонкого трикотажа. В какую-то долю секунды под футболкой, на уровне ключиц, прорисовалась подвеска в форме бесконечности. Восьмерка, лежащая на боку с выпуклостями там, где должны находиться бриллианты.
Вероника оторопела. Это было до такой степени нелепо, что просто не укладывалось в голове. «Жанна что, украла медальон у Лидии? – подумала она. – Да ни за что не поверю. Или Лидия подарила ей украшение, чтобы досадить мужу? Дескать, вот, получай фашист гранату – твою побрякушку я бедной родственнице отдала. Тоже вряд ли. Лидия, конечно, стерва, но она знает толк в дорогих вещах и весьма их ценит. Тогда что? Как подарок Леонида Филипповича оказался у Жанны? Если даже Лидия не собиралась носить медальон, она должна была отправить его в сейф, который есть в каждой каюте. Еще одна задачка, черт бы ее побрал».
Как только Вероника возвратилась к себе, пришло сообщение от Гаврилова. «Не хотите ли вместе позавтракать? Знаю ресторан, где подают черный лесной кофе. Как вам идея?» Вероника сощурилась и долго смотрела на экран, как будто Гаврилов мог видеть ее полный презрения взгляд. Потом коротко ответила: «Я еще сплю». Ушла на балкон, села в плетеное кресло и принялась смотреть в морскую даль. И смотрела до тех пор, пока не услышала стук в дверь. Разумеется, это был Гаврилов.
– Откройте, я волнуюсь, – громко потребовал он.
Вероника неохотно впустила его и сделала широкий жест рукой, приглашая войти.
– Что это вы с утра такая кислая? – Гаврилов мгновенно почувствовал в ней перемену. – Пойдемте завтракать?
– Я не хочу, – ответила она бесцветным голосом.
– А как же черный лесной кофе?
– Не знаю, что это, но наверняка какая-нибудь гадость.
– Ничего себе, гадость. Вкуснотища с вишневым соком и взбитыми сливками. Нет?
– Я уже пила кофе, – не выдержала напряжения Вероника. – С вашим партнером Кармановым.
Гаврилов помрачнел и, не найдя ничего лучшего, спросил:
– Вот как?
– Кто такая Танюшка? – резко спросила Вероника.
Гаврилов слегка поднял и уронил руки, как будто сдавался.
– Моя жена.
– Ну вот, приехали. Вы со мной вчера вечером мылились целоваться! – Вероника задохнулась от возмущения.
– Почему бы и нет? Жена мне изменила и подала на развод. Наши с ней отношения закончились, – рассудительно заметил Гаврилов.
– Изменила и подала на развод? Может быть, и вы ей когда-нибудь изменяли?
– Когда-нибудь, может, и изменял. Но не убегал от нее с партнерами по бизнесу.
– Ваш Карманов совершенно невозможный тип, – заявила Вероника. Обняла себя руками за плечи и прошлась по ковру туда и обратно, перешагивая через нарисованные на нем ромбы.
– Это мягко сказано.
– Вы с ним абсолютно разные, – продолжала Вероника, которой сообщение о грядущем разводе ничуть не исправило настроения. В сущности, отношение человека к своему «экс» зависит от того, кто кого бросил. Факты были неутешительными. Это жена бросила Гаврилова, и он рванул вслед за ней и ее новым дружком аж на Средиземное море. И он еще будет рассказывать, что их отношения закончились. – Как вы вообще связались с таким козлом?
– Побоялся в одиночку открывать фирму, искал партнера. Коля – мой одноклассник. Рукастый, заводной и, главное, бесстрашный.