Не возвращайся

– С мужем моим покойным когда-то дружил, и тот попросил ему кое-что передать. Вот ищу его. Даже не знаю, как выглядит. А просьбы мертвецов выполнять надо…Хотелось бы найти, в глаза посмотреть, рассказать о друге.

ДА! Мне нужно знать, как он выглядит. Обязательно. Именно сейчас. У меня почему-то внутри все в узел сжимается. Как будто предчувствие накатывает и покоя не дает.

– Мои соболезнования.

– Спасибо.

Ждет, чего мне еще надо. А мне надо. Мне ее слов ничтожно мало.

– А у вас его адрес, фото, что-то осталось? Как его можно найти?

– Девушка… я вам уже сказала – мы не справочное. Может, вам еще номер телефона найти?

Еще купюру под тетрадь, и она поджала губы.

– Адреса точно нет. Да даже если бы и был, лет-то сколько прошло. Он все равно в общежитии жил. Сирота. После девятого класса к нам поступил. Ни кола, ни двора. Квартиры в его время уже сиротам не выдавали. Так что, куда после окончания подался, одному Богу известно. Поэтому и помочь особо нечем. И он вроде, как и дружелюбный, и душа компании, а друзей близких у него не было. По выходным многие разъезжались по домам, по друзьям, а он один оставался. Девок не водил… я с комендантшей в хороших отношениях, она мне все и про всех рассказывает.

Прям собственное СМИ или частный детектив.

– А фото? У вас хотя бы фото сохранилось?

– Фото – да. Есть старые фото выпуска. У меня в архиве несколько плакатов стоят. Он же на доске висел. Тот еще был. Девки так и бегали к училищу. Красавец, юморной, разбитной. Хорошо его помню. Просто Неллей меня называл. Говорил, что для имени отчества я слишком молодая и красивая. Тот еще болтун. Любую мог уговорить. Песни распевал, на гитаре играл. Но такой, чтоб все по-честному. Окно когда-то разбил в актовом зале, когда с ребятами в футбол играли во дворе, пришел к ректору сам, сознался, потом, насколько знаю, за свои деньги стекло ставил.

Я иду за ней и как-то трудно идти…она мне как будто про Сергея рассказывает, именно его описывает. К моему ужасу, ЭТОГО, а не МОЕГО.

– Кота с помойки подобрал полумертвого, машина сбила, спрятал в подсобке для инвентаря и три месяца выхаживал. Выходил.

Я в этом почему-то не сомневалась…что выходил. Странное ощущение внутри. Страх зарождается в глубине души. Наверное, сегодня меня ждет удар, от которого я вряд ли оправлюсь…

Она вела меня по ступенькам вниз куда-то по коридору в самый конец к выкрашенной в темно-зеленый цвет двери. Потом звенела ключами, которых у нее оказалась целая связка, выуженная из небольшой круглой сумочки. Она шустро нашла нужный, дверь мерзко скрипнула, и мне подумалось о том, что в училище столько мужчин, а дверь некому смазать, но она тут же словно мысли мои прочла.

– Матвей Игнатьич, наш сторож, болеет сейчас, вот и некому дверь с петель снять. У нас он всем этим занимается. Проходите. Сейчас свет включу. Здесь и проводка паршивая. Раз через раз включается. Училище старое, здание еще довоенное. Реставрацию никто не проводил. Здесь раньше бомбоубежище было.

Включила где-то сбоку свет. В нос пахнуло старьем, плесенью, прохладой. Куча всего навалено у стен, полки ломятся от старых вещей. Где-то вдалеке видно красное знамя и бюст Ленина. Кажется, здесь вообще ничего не выбрасывают. Нелля залезла за стол, заваленный папками и рулонами «ватманов». С победным видом достала большой снимок, приклеенный на картон, и вручила мне. На нем несколько фотографий вокруг с изображением учеников, а в середине общая фотография всего выпуска. Я быстро всматривалась в фото, пока вся не помертвела и не почувствовала, как все заплясало перед глазами, отнялись ноги и закатились глаза.





Глава 21





Скорая отвезла в больницу, хотя я и сопротивлялась, и говорила, что у меня нет времени и мне на поезд надо, но никто не слушал. Мне тут же на месте измеряли давление, температуру, трогали живот и шею.

– Лучше госпитализировать или хотя бы консультация с врачом.

– У нас нет каталки! – сказал второй врач, явно интерн.

– Ничего, и так отнесем. В ней весу килограмм сорок пять от силы.

– Вы что? Быстро в больницу. Мало ли, что это может быть. У моей знакомой так нашли опухоль мозга!

Причитала Нелля Осиповна и крутилась вокруг меня, сжимая руки в корзинку, пока молодой врач на руках нес меня в машину скорой помощи. Она бежала следом и ойкала, айкала, трясла головой.

– Не знаю… я ей фото это показала, и она хлоп на пол. Я даже подхватить не успела. По щекам била, а она не приходит в себя. В медпункте нашатырь кончился. Я же не виновата, да?

– Не виноваты, – слабо сказала я и позволила уложить себя внутри машины и прикрыть одеялом.

– Может быть, позвонить кому-то? – заботливо спросил врач, но я отрицательно качнула головой.

Некому…единственный, кому я могла бы и хотела бы позвонить, теперь…теперь испарился. Нет его больше, и я понятия не имею, что за человек выдавал себя за моего мужа, и что мне теперь делать с моими знаниями.

– Вас осмотрят в приемном покое, возьмут анализы.

– Не надо. Я не нуждаюсь…

– Нас вызвали, и мы обязаны. У вас же не просто температура тридцать семь и пять. У вас был обморок. Это может быть чем угодно. В таких случаях нужна помощь врачей, диагностика. Мы вас отпустим, а вы опять сознание потеряете, и нам снова ехать? Это же наша ответственность! Что за халатное отношение к здоровью?

Он так искренне возмущался, что я и спорить не стала. Выдохнула и попыталась хотя бы немного успокоиться. На поезд я все равно опоздала.

Все это было лишним, конечно. Ничего особенного со мной не происходит. Я в жутком стрессе, я не спала несколько дней нормально, и я только что узнала, что приняла в своем доме и подпустила к своему сыну самозванца, и неизвестно – какие цели он преследовал.


Потому что на самом деле ко мне вернулся не Сергей Огнев, а Сергей Орлов…детдомовский сирота, который учился в училище на Свердлова и служил вместе с моим мужем. Который был на него очень похож внешне. Но все же это не он….Только как этот мужчина смог настолько подобраться к моей семье, как мог знать столько всего обо мне, почему ДНК моего сына совпало с его ДНК…Хотя чему я удивляюсь, если только что сама красиво подкладывала деньги под общую тетрадь. Думаю, он делал то же самое. Но в других масштабах. Может быть, этот человек опасный преступник и убийца!

Меня постоянно трясло от понимания, что… я в какой-то ловушке, я жертва чьей-то ужасной игры, и зачем все это понадобилось человеку, назвавшемуся именем моего мужа, присвоившим его фамилию, я не знала…Меня то окутывало адской яростью, то трясло от ужасной боли и обиды, от страха и от разочарования и отчаяния. А еще я не сошла с ума… и я сразу же безошибочно поняла, что передо мной чужой человек, так же это поняла и Елена, когда увидела его.

И самое…самое ужасное из всего этого то, что я полюбила этого человека. Беззаветно, безумно, страстно…



***

– Екатерина Олеговна!

Приподнялась на кровати, заметив, как в палату вошел врач в сопровождении медсестры. Ну вот и все. Сейчас они меня наконец-то отпустят. Я смогу уехать домой. Смогу все обдумать…мне нужно время зализать раны, нужно время осознать. Господи, я совсем не знаю, что мне нужно. Я как будто просто в паническом состоянии, и у меня до боли сжимается сердце при одной мысли о мужчине, который столько ночей обнимал меня, накрывал своим телом и называл…БОЖЕ! Называл меня КАтенком.

– Мы можем оставить вас у нас на несколько дней, последить за вашим самочувствием, но в принципе я не вижу поводов для серьезных беспокойств. На вашем сроке женщины иногда так себя чувствуют. У вас немного повышенное давление, за ним обязательно нужно наблюдать, есть некоторые проблемы со свертываемостью, но это вас уже проконсультирует гинеколог. Или наш, или ваш районный врач. Как хотите. Я бы рекомендовал сделать УЗИ. Если останетесь в больнице, то уже сегодня вечером вас посмотрит наш специалист. Еще мне не понравился низковатый гемоглобин. Так что нужно наладить питание, начать принимать витаминный комплекс и не нервничать.

Он говорил, а я его слушала, как в тумане. Что он вообще имеет в виду про сроки? Какие такие еще сроки? Зачем мне гинеколог и УЗИ? Этот мужчина в огромных очках, с лысиной на макушке, невысокого роста, больше похожий на гнома в своем белом колпаке.

– О каких сроках вы говорите, я вас не понимаю?

Он вздернул бровь и усмехнулся, что сделало его еще больше похожим на какого-то диковинного персонажа.

– Ну да. На таком сроке в принципе можно и не знать о своем положении. Вы беременны. С чем вас и поздравляю. Потому что именно это и стало причиной вашего обморока.

Если бы я стояла, то точно бы сейчас упала в обморок еще раз.

– Беременна?

– Да. Вы беременны. Обычно это происходит после того, как мужчина и женщина очень тесно общаются. Думаю…у вас такое общение было. Конечно, есть шансы, что это может быть и нечто не особо хорошее…но они минимальны. Так как другие ваши показатели в норме. Но именно поэтому я рекомендую сделать УЗИ.

– Давайте сделаем…Когда можно?

– Если частным образом, то можно в нашей клинике на втором этаже, а если вы собираетесь госпитализироваться и предоставить ваш полис, то вечером.

– Нет. Я не буду госпитализироваться, у меня ребенок с РАС остался дома с подругой. Я не могу лечь в больницу. Мне нужно вернуться домой.

– Я понял. Светлана Валерьевна проведет вас к нашему специалисту, и если он свободен, то обследует вас на месте.

Пока что я не могла осознать то, что он мне сказал. Это было слишком чудовищно – именно сейчас узнать об этом. Как будто моя жизнь насмехается надо мной самым жестоким образом.

Специалистом оказалась миловидная женщина лет пятидесяти, с аккуратной короткой стрижкой. Она уложила меня на кушетку.

– Дата первого дня последней менструации?

Я назвала ей дату и тут же сама чуть привстала. Господи. Прошло почти два месяца. Как я могла не обращать внимание, как могла вообще забыть про задержку и не посмотреть в календарь. У меня столько времени не было мужчины…что и в мыслях не было беременности. Совершенно.

– На таком сроке лучше смотреть вагинально. Расслабьтесь больно не будет.

Я несколько раз кивнула и прикрыла глаза. Пусть это окажется ошибкой. Пусть доктор где-то перепутал анализ.

– Так вот оно. Плодный мешочек и в нем эмбриончик. Иди сюда, малыш. КТР одиннадцать миллиметров, что соответствует сроку семь недель. Прикреплен по задней стенке матки. Вот…уловила пульсацию сердечка. Хотите послушать, мамочка?

Я всхлипнула и зажмурилась, сжимая руки в кулаки.

– Нет, не хочу, спасибо.

– Ага…понятно. Ну что я могу сказать. Эмбрион визуализируется, размеры соответствуют срокам. Нет отслойки, матка тоже соответствует. Если решите делать аборт, на этом сроке еще можно медикаментозно. Протянете пару недель, и придется чистить. Вставайте, одевайтесь. У меня все. С вас ****тысяч. Вы можете оплатить мне.

– Спасибо.

Я вышла из кабинета, как в тумане, тяжело уселась на сиденье скамейки в парке возле больницы и прикрыла глаза снова. Мое сердце бешено колотилось прямо в горле и руки вспотели от напряжения.

Сотовый разрывался от звонков. Это были и мама, и Лариска. Я выпила воды из маленькой пластиковой бутылки и ответила подруге.

– Уф. Наконец-то. Ты чего не отвечаешь? Ты меня ужасно напугала!

– Что-то с Тошей?

– НЕТ! С ним все хорошо! Я хочу знать, что с тобой! Как? Ты что-то узнала?

– Пока нет…

Соврала и сама не поняла почему.